Фарит Ахметов - Чужой

• Название: Чужой
• Автор: Фарит Ахметов
• Жанр: Детектив

Остросюжетная повесть «Чужой» — плод долгих раэмышлений и личного опыта автора, более десят и лет работающего в правоохранительных органах. Герой книги — сотрудник уголовного розыска, он же инспектор ОБХСС и, наконец, следователь прокуратуры Риф Разин пытается в одиночку бороться с советской мафией и погибает. Читатель становится свидетелем многих преступлений, совершаемых и самими представителями власти. Фарит Ахнафович Ахметов, автор повести, выступает в печати как публицист, повесть «Чужой» — первое художественное произведение автора.

---

Впрочем, мои руководители не всегда утруждали себя, оставляя лазейку для наживы и тем, кто был рангом пониже, а то и вовсе не работал в органах. Дань с торговцев цветами и фруктами зачастую собирали внештатные сотрудники ОБХСС, которые, как трудолюбивые пчелки, тащили мед в улей и передавали его по инстанции, не забывая, конечно, и себя. Эти «пчелки» пользовались своими связями не только на рынке. У меня сохранилось заявление гражданина К.: «Прошу принять меры к внештатному инспектору милиции Ш., который требует с меня деньги в размере 300 рублей за то, что он якобы поможет закрыть уголовное дело, возбужденное в отношении меня по статье…» Постепенно подобных материалов у меня накопилось столько, что я стал опасаться за их сохранность. Система не могла позволить кому-то безнаказанно располагать таким компроматом на ее представителей, а сигналы от своих людей, что я всерьез интересуюсь ею, она, несомненно, получала. Как и следовало ожидать, Система, в первую очередь, руками моих руководителей делала все более ощутимые попытки так или иначе избавиться от меня.

Когда они поняли, что ни ласковые уговоры, ни попытки купить, ни строгий выговор, ни даже прямые угрозы не дают желаемых результатов, кому-то из них пришло в голову объявить мне служебное несоответствие. Ко мне поступило заявление одного гражданина с жалобой на соседку, которая якобы сдает свою квартиру в поднаем, извлекая нетрудовые доходы. Проверив сигнал, я пришел к выводу, что в действиях этой гражданки нет состава какого-либо преступления. Я принял решение об отказе в возбуждении уголовного дела. Однако ни начальник РОВД, ни начальник ОБХСС со мной не согласились и требовали объявить в розыск эту гражданку, которая выехала примерно за месяц до этих событий в неизвестном направлении. Объявлять в розыск временно отсутствующего нанимателя квартиры, за которым, согласно статье 60 Жилищного Кодекса, жилое помещение сохраняется в течение шести месяцев, не было никаких оснований. Это было бы нарушением закона и прав человека. Тратить силы и средства на это беззаконие я не собирался и прямо сказал об этом начальнику РОВД.

— Если же вы настаиваете на розыске, я требую не устного, а письменного указания, — спокойно закончил я.

Он закричал на меня так, словно прорвало плотину, это был какой-то водопад бессвязных слов, и мне показалось, что его вот-вот хватит кондрашка.

В тот же день мне стало известно, что подготовлен проект приказа о моем наказании за прямое неподчинение. Однако объявить мне служебное несоответствие они не успели. Поскольку быть наказанным просто так, за здорово живешь, мне совсем не хотелось, я обратился в прокуратуру к человеку, которому доверял. Знакомый помощник прокурора все понял, он знал как мой упрямый характер, так и амбиции моего начальства. Он немедленно истребовал заявление гражданина с жалобой на соседку и почти сразу же вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Спорить с прокурором мое начальство не решилось, и приказ о наказании, соответственно, на свет не появился. Конечно, я осознавал, что это лишь небольшая пауза, временная передышка для следующей атаки. Я ждал от своих противников новых провокационных действий. И они не заставили себя долго ждать.

В один из дней я пришел на работу и обнаружил, что из железного ящика, который заменял мне сейф, исчезли все материалы, собранные мной на верхушку преступного синдиката и ее охранников в погонах. Исчезли объяснения граждан, а ведь они признавались в передаче крупных взяток должностным лицам, пропали акты ревизий, часть фотокопий. Кроме этих документов, являющихся непосредственным доказательством преступной деятельности, у меня украли и журнал с подробными данными на каждого фигуранта, замешанного в той или иной незаконной махинации. В этот же журнал я заносил источник получения информации и предполагаемые способы ее проверки.

Удар был, конечно, сильный. Меня не только лишили оригиналов важных документов, но и отрезали от надежных агентов, которые, по сути, оказались проваленными. Но что я мог сделать? Жаловаться? Кому? Не своему же начальнику ОБХСС, по поведению которого я сразу понял, что и он приложил руку к этому делу. Надо сказать, что материалы у меня похищали и прежде, но как-то выборочно: то справка какая-нибудь исчезнет, то агентурная записка. Но чтобы так беспардонно вымести все подчистую — этого раньше не было. Хорошо еще, что большую часть фотокопий я спрятал в другом месте и, следовательно, имел хоть какую-то опору в дальнейшей борьбе.

Сославшись на плохое самочувствие жены, я взял отпуск на несколько дней, чтобы ее навестить. Это была официальная версия. На самом деле с имеющимися материалами я поехал в Москву, решив обратиться в редакции центральных газет. Вежливые сотрудники редакций сочувственно кивали головами, но ничего не обещали. («Понимаешь, старик, у нас не та специфика, мы больше по части экономики. Или вот по экологической части. Не можешь? Жаль, жаль… И потом, даже если это, — тут они кивали на мои несколько листочков текста, — дойдет до главного, он все равно зарубит. Так что попробуй в другом месте»). Обойдя несколько газет, я плюнул на эту затею и вернулся домой.

Как ни странно, начальство знало, что в Ижевск я не ездил, и даже прямо намекнуло на полную осведомленность в причинах моего отсутствия.

— Мало еще тебя жизнь била, Разин, — сказал мне мой начальник ОБХСС. Рекомендую заняться работой. Нам нужны пахари, а не отпускники, гуляющие по столицам. Тем более, с пасквилями на милицию. Тоже мне Пушкин, едрена вошь. Не будешь пахать — пеняй на себя, жизнь сладкой не покажется.

Я прекрасно представляю себе, что означало «пахать» на его жаргоне: ловить мелких воришек и спекулянтов, сшибать «палки», выполнять план. «Хорошо, пахать так пахать, только своей бороной», — подумал я, считая, что неудача в Москве — это только неприятность, но никак не полный крах. Тем более, что та самая жизнь, о которой мне говорил начальник, не стояла на месте, каждый день преподнося новые сюрпризы.

Из оперативных источников я получил информацию о том, что начальник финансового отдела «КамАЗавтоцентра» через «Автоцентр» г. Таллинна скупает мебель и перепродает в г. Брежневе по завышенной цене. Это прибыльное дело предприимчивый финансист, пользуясь связями, поставил на широкую ногу, прося за каждую вещь едва ли не тройную цену. По самым скромным подсчетам, этот попутный бизнес принес ему уже несколько десятков тысяч рублей незаконного дохода. Я занялся проверкой полученного сигнала и выяснил, что, кроме спекуляции мебелью, здесь налицо другие финансовые нарушения. Разумеется, за моими действиями внимательно наблюдали и серьезно готовились. Я получил вызов в Управление внутренних дел города.

— Ты ведь знаешь, Разин, что мы дорожим хорошими работниками, — начал за здравие начальник ОБХСС УВД, делая ударение на слове «хорошими». Но я понимал, что меня вызвали отнюдь не за наградой: уж я-то в «хороших» здесь никогда не числился. — Хорошими работниками мы не разбрасываемся, а плохих будем гнать поганой метлой. Вот, полюбуйся, что на тебя пришло из Устинова.

Намеренно или случайно он отрекомендовал Ижевск маршальским именем, я не знаю, но в то время городу уже давно было возвращено его историческое название. Однако суть не в этом, а в той бумаге, которую я прочитал, стоя на ярко-красном ковре в кабинете моего высокого начальства. Это было агентурное сообщение, в котором говорилось о том, что, работая в уголовном розыске Удмуртии, Риф Разин якобы имел тайные контакты с преступниками, тем самым укрывая их от правосудия. Причем делал это не эпизодически, а в течение длительного периода.

— Что скажешь?

Он сверлил меня глазами, ожидая растерянности, раскаяния, просьб замять это дело.

— Скажу, что все это ложь, шитая белыми нитками.

— Вот как? Но ведь дыма без огня не бывает? Не знаю, чем уж ты там насолил своим удмуртским друзьям, но хочу дать тебе один дружеский совет. Не плюй против ветра. И никогда не лезь в бутылку. Можно ведь обо всем договориться… Тебя уже предупреждали не раз, а ты опять за свое. Можно ведь вести себя поспокойнее, и тогда никто тебя не тронет. Или ты предпочитаешь, чтобы мы занялись тобой вплотную?

— Я предпочитаю, чтобы вы занялись этим сообщением и провели по нему служебное расследование. Мне оправдываться не в чем.

Вскоре я написал рапорт на имя министра внутренних дел ТАССР с аналогичной просьбой, но, естественно, никто никакой проверкой не занимался, ибо проверять было нечего. Это был обыкновенный шантаж, с которым в милиции мне и потом не раз приходилось сталкиваться. Сообщение было написано под диктовку заинтересованных лиц г. Брежнева, которые имели связь с ижевской мафией.

Я, конечно, понимал, что мафия всесильна, поскольку она и есть ядро всей политической Системы. Природа ее омерзительна. Мафия одинаково действует и в Брежневе, и в Ижевске, и в Москве, и в целом по Союзу, но все же мне было больно сознавать, что эти помои на меня выплеснулись из города, где у меня были нормальные отношения с равными мне коллегами. Мне казалось, что ни один из сыщиков, знавших меня, не способен на подлость.