Василий Ключевский - Краткий курс по русской истории

• Название: Краткий курс по русской истории
• Автор: Василий Ключевский
• Жанр: История
• Год: 2000
• ISBN: ISBN 5-04-005124-7

Василий Осипович Ключевский (1841–1911) — замечательный русский историк, который, по словам современников, был «талантлив до гениальности» и «сам стал историческим явлением, крупным историческим фактом умственной жизни России», в сегодняшний переломный момент нашей истории вновь помогает нам с позиций прошлого понять и осмыслить настоящее. Математическая точность выражений вместе с художественной красотой, меткостью сравнений и эпитетов составляет то оригинальное и особенное, что делает тексты Ключевского запоминающимися со студенческой скамьи. Он нарисовал для нас такими живыми портреты Андрея Боголюбского, Ивана Калиты, Ивана Грозного, Алексея Михайловича, Петра Великого, что создается ощущение, что он сам жил с этими людьми прошлого, мыслил и чувствовал вместе с ними, проник в их психологию, сумел воскресить отдуманные думы, угасшие чувства. Воскрешенные волшебной силой его творчества, они стали для нас совершенно реальными в сегодняшней жизни. «Краткий курс по Русской Истории», «Древнерусские жития святых как исторический источник», «Сказания иностранцев о Московском государстве» — это замечательный памятник нашего национального самосознания, в котором можно увидеть итог работы русского народа над своим прошлым, подведенный одним из талантливейших его сыновей.

---

Из свидетельства жития преп. Феодосия Печерскаго видно, что Ростов чтил своего еп. Исаию наряду со святыми уже в начале XII в., вскоре после его смерти (1090). Мощи его были открыты в один год с мощами его предшественника Леонтия. Но в источниках не сохранилось намека, по которому можно было бы заключить, чтобы тогда же, в начале XII в. или в конце его, одновременно с сказанием о Леонтие, описана была и жизнь Исаии.

Имеем две редакции жития Исаии. Первая в сжатом разсказе передает происхождение святаго, его жизнь в возникавшем тогда Печерском монастыре, игуменство в Димитриевском и посвящение на ростовскую кафедру, в общих чертах изображает окончательное утверждение им христианства в Ростове и его области и обстоятельно повествует о его чудесном путешествии в Киев на освящение Печерской церкви; разсказ оканчивается краткими известиями о кончине, открытии мощей в 1164 г. и о перенесении их в XV в. Состав жития безыскусственный: начав биографию без предисловия, оно заключается кратким молитвенным обращением к святому. Определение времени, когда составилась эта редакция, зависит от времени последняго события в ея разсказе, перенесения мощей. Писатели, касавшиеся этого жития мимоходом, повторяли странную ошибку издателя его в «Прав. собеседнике». Отнесши, по каким-то внутренним признакам, ко второй половине XIII в. список первой редакции, послуживший подлинником для издания и взятый из соловецкаго сборника XVI в., издатель заключил, что житие написано вскоре после перенесения мощей, «что было, как значится во всех соловецких списках жития, в 1274 г.». Между тем в том же соловецком списке, по которому издано житие, перенесение помечено 6982 (1474) г. С этим показанием согласны и все известные нам списки жития в других библиотеках. Таким образом, первая редакция могла составиться в конце XV в. не раньше 1474 г. Можно указать и некоторое подтверждение этому показанию списков, если оно в этом нуждается: жития Исаии еще не встречаем в сборниках XV в. между житиями ростовских епископов, Леонтия и Игнатия, где его обыкновенное место в позднейших сборниках; перенесения мощей Исаии, совершеннаго торжественно и с того времени, по-видимому, праздновавшагося в Ростове ежегодно, нет в месяцесловах XV в. в числе церковных празднеств монгольскаго периода, хотя есть преставление Игнатия, ко времени котораго ошибка относит перенесение мощей Исаии; наконец это перенесение совершено, по первой редакции, Ростовским архиеп., а такой сан ростовские иерархи носили с 1390 г. Обращаясь к источникам редакции, легко заметить, что она построена на более надежном основании, чем все редакции жития Леонтия. У составителя ея были под руками письменные источники: в описании жизни Исаии на юге он, очевидно, пользовался житием преп. Феодосия; он умеет даже обозначить, хотя не всегда верно, время главнейших событий в своем разсказе; разсказ о путешествии Исаии в Киев на освящение Печерской церкви есть довольно близкая переделка разсказа Печерскаго патерика, только приспособленная к лицу одного Исаии, наконец, разсказав об этом освящении по патерику, житие повторяет тоже кратко по Несторовой летописи, выписывая почти дословно ея известие под 6597 г. Но, очевидно, достоверныя сведения составителя редакции о жизни Исаии ограничиваются известиями киевских источников; деятельность святаго на Севере описывается уже на основании источника другаго рода местнаго предания. Вот почему распространение Исаией христианства в ростовском крае он мог изобразить лишь кратко, в неопределенных чертах. Примесь местнаго предания заметна и в разсказе о чудесном путешествии в Киев, основанном на патерике. Вторая редакция совмещает в себе много особенностей искусственнаго состава: она предпосылает разсказу витиеватое и темное по изложению предисловие, в самый разсказ вносит реторическия распространения, а краткую молитву в конце первой редакции развивает в похвальное слово, которое заставляет произносить пред мощами Исаии архиеп., перенесшаго их на новое место в 1474 г. Но фактическое содержание этой пространной редакции целиком и почти дословно перенесено из краткой; все ея отличие от последней в этом отношении ограничивается тем, что она в двух местах расширяет ея заимствования из киевских источников: к известию об игуменстве Исаии в киевском монастыре Св. Димитрия прибавляет из жития преп. Феодосия известие о предшественнике Исаии Варлааме, а из летописи известие о рождении кн. Изяслава, которое понадобилось только для того, чтобы сказать, что отец Варлаама был боярином у этого князя; выписку из летописи об освящении Печерской церкви вторая редакция продолжает дальше первой, захватывая с дословной точностью помещенное под тем же 6597 г. известие о смерти митр. Иоанна, освящавшаго церковь, и его характеристику, хотя все это имеет очень мало связи с разсказом жития. Поэтому совершенно неоснователен строгий приговор, какой произносит над этой редакцией издатель краткой, видя ея «особенность» от последней в том, что «нет достоверности в ея дополнительных исторических известиях». Если первую редакцию можно приурочить ко времени перенесения мощей, то в определении происхождения второй у критики не остается и такой опоры. В житии преп. Авраамия Ростовскаго критик опять, как в житии Леонтия, встречает едва одолимыя затруднения. Известныя редакция этого жития описаны преосв. Макарием. Первая, изобразив в кратком очерке, самыми неопределенными чертами всю жизнь святаго, подробно останавливается на двух эпизодах: на борьбе Авраамия с чудским идолом Велеса и на борьбе святаго с диаволом, мстившим ему за мучение, испытанное под крестом в умывальнице Авраамия. Вторая редакция обширнее: указанным двум эпизодам она предпосылает обстоятельный разсказ о жизни святаго до борьбы с ростовским язычеством, говорит о происхождении Авраамия (из г. Чухломы), о путешествии в Новгород, о пострижении и жизни в Валаамском монастыре и, наконец, о поселении около Ростова. О третьей редакции мы можем судить только по краткому отрывку в валаамской рукописи.

Наши церковные историки доверчиво пользуются содержанием этих редакций в изложении истории распространения христианства в Ростовском крае, не останавливаясь на их сравнительной надежности. Между тем и в общей фактической их основе и в дополнительных подробностях каждой много внутренних несообразностей. Этого мало: оне вступают в противоречие и с другими историческими памятниками, описывающими события того же времени и края. Много потрачено остроумия, чтобы объяснить эти несообразности и примирить противоречия: догадки породили только разнообразие мнений, не решив главной задачи критики — оценки годности заключающагося в житии историческаго материала. Это объясняется недостатком в житии ясных данных, которыя позволяли бы с некоторою точностью определить источники жития и время происхождения его первой редакции. Но критика, указав известныя редакции его, почти не коснулась единственнаго основания, могущаго дать некоторые выводы для объяснения темных пунктов жития, именно состава основного сказания и взаимнаго отношения редакций по содержанию.

Сличая указанныя редакция между собою, легко заметить, что оне существенно разнятся только в описании жизни Авраамия до прихода к Ростову и сходны в дальнейшем содержании. Это последнее составляет первую из описанных редакций, которая не может ничего сказать о доростовской поре жизни Авраамия, кроме общих мест. Притом эту редакцию встречаем в наиболее древних списках. Имеем право в ней искать основнаго сказания в возможно чистом виде, что обещает она и своей простой литературной формой, одинаковой с первыми редакциями житий Леонтия и Исаии. Разбирая состав этой редакции, замечаем, что она — не житие сколько-нибудь связное, а довольно неискусная сшивка общаго очерка с двумя сказаниями. Она открывается рядом тех общих житейных черт, по которым безошибочно можно заключить, что жизнеописатель очень мало знает о жизни святаго. Отбирая в этом очерке черты, в которых можно подозревать фактическое содержание, получим такия сведения о святом: не определяя ни места, ни времени происхождения Авраамия, житие говорит, что он, оставив мирской мятеж, стал монахом, а потом начальником монахов и, пожив ангельским житием, обогатившись даром чудес, слезами омыв свою душу… Можно было бы ожидать, что речь закончится известием о смерти святаго; вместо этого житие вслед затем продолжает: «Видев же преподобный прелесть идольскую сущу, не убо бе еще все св. крещение прияша… преп. же Авраамий помолися Богу». Не пояснив, что действие происходит в Ростове, житие подробно описывает далее борьбу Авраамия с идолом Велеса. В этом эпизоде опять разсказывается об основании монастыря, о чем намеком было уже сказано в начале. От разсказа о борьбе с идолом житие переходит к другому — о борьбе с диаволом и о его поражении. Таков состав первой редакции. Между обоими эпизодами нет внутренней связи и последовательности точно так же, как между общим очерком и первым эпизодом. В очерке описывается вся жизнь святаго и такими же чертами, какими описывается жизнь святых в икосах на 6-й песни канона; можно подумать, что он и составлял первоначальное житие, которое потом неловко стало во главе двух отдельных сказаний, лишившись при этом своих заключительных известий, перенесенных к концу втораго эпизода: «И поживе… в велице смирении, труды к трудом прилагая, и в велице смирении к Господу отыде, егоже измлада взлюби». Таким же внешним образом связаны между собою и оба эпизода: заключительныя известия их показывают, что второй описывает не дальнейшую судьбу святаго, а событие, случившееся между теми, которыя разсказаны в первом. Как первый разсказ оканчивается тем, что князья ростовские дали монастырю Авраамия села и по соглашению с епископом возвели его на степень архимандритии, после чего Авраамий начал еще больше подвизаться, труды к трудам прилагая, стяжав великое смирение и проч.; так и в конце втораго разсказа читаем, что князь дал монастырю много домов и сел и поставил его выше всех ростовских монастырей, после чего преподобный пожил в великом смирении, труды к трудам прилагая и т.д. Ясно, что оба заключения — варианты на одну и ту же тему, что оба разсказа — особыя сказания, первоначально составившияся независимо друг от друга и потом поставленныя рядом позднейшим редактором жития. Далее нетрудно заметить, что оба разсказа по своему происхождению относятся к разным эпохам, довольно далеким друг от друга. Первый умеет обозначить время деятельности Авраамия, называя современных ему ростовских епископов Феодора и Илариона, также князей Владимира и Бориса и не упоминая ни о каком другом монастыре в Ростове. Второй переносит нас совсем в другую эпоху: он не помнит ни Феодора с Иларионом, ни Бориса, а ведет Авраамия «к великому князю Володимеру во град Володимер», к державе этого владимирскаго князя приписывает Ростов и знает уже много монастырей в этом городе. Наконец, в основе обоих разсказов очевидна местная народная легенда с ея наивными приемами; легендарный мотив сказывается в борьбе Авраамия не с самими ростовскими язычниками, а с языческим идолом, пред волшебной силой котораго изнемогает сначала сам преподобный, и в построении церкви на месте языческой святыни — разбитаго идола. Разсказ дает заметить и опоры, за которыя держалась легенда в своем развитии: это — чудотворный жезл, которым разбит идол и который хранился при гробе Авраамия до пол. XVI в., церковь Иоанна Богослова, построенная Авраамием на месте, где он встретил этого святаго, «иже (церковь) есть и до сего дне», по замечанию жития, наконец, образ Богослова в этой церкви, по которому описана в житие его наружность. Еще сильнее проникнут легендарным характером второй разсказ; только здесь основные мотивы сказания не исключительно местнаго происхождения, а представляют неясные отголоски легенды о способе мести диавола иноку, которая ходила в Древней Руси и в более чистом виде воспроизведена в житии новгородскаго архиеп. Иоанна и в муромском сказании о еп. Василие. Таким образом, если в первом разсказе сквозь легендарныя черты можно усмотреть некоторое историческое основание, то второй лишен его совершенно. Но историческия несообразности этого разсказа бросают некоторый свет на время, когда он составился: появление в нем великаго князя владимирскаго, к области котораго принадлежал Ростов, и намек на существование многих монастырей в Ростове — одне эти черты показывают, что легенда дошла до перваго редактора жития в том виде, какой она могла принять не раньше XIV в.