Василий Ключевский - Краткий курс по русской истории

• Название: Краткий курс по русской истории
• Автор: Василий Ключевский
• Жанр: История
• Год: 2000
• ISBN: ISBN 5-04-005124-7

Василий Осипович Ключевский (1841–1911) — замечательный русский историк, который, по словам современников, был «талантлив до гениальности» и «сам стал историческим явлением, крупным историческим фактом умственной жизни России», в сегодняшний переломный момент нашей истории вновь помогает нам с позиций прошлого понять и осмыслить настоящее. Математическая точность выражений вместе с художественной красотой, меткостью сравнений и эпитетов составляет то оригинальное и особенное, что делает тексты Ключевского запоминающимися со студенческой скамьи. Он нарисовал для нас такими живыми портреты Андрея Боголюбского, Ивана Калиты, Ивана Грозного, Алексея Михайловича, Петра Великого, что создается ощущение, что он сам жил с этими людьми прошлого, мыслил и чувствовал вместе с ними, проник в их психологию, сумел воскресить отдуманные думы, угасшие чувства. Воскрешенные волшебной силой его творчества, они стали для нас совершенно реальными в сегодняшней жизни. «Краткий курс по Русской Истории», «Древнерусские жития святых как исторический источник», «Сказания иностранцев о Московском государстве» — это замечательный памятник нашего национального самосознания, в котором можно увидеть итог работы русского народа над своим прошлым, подведенный одним из талантливейших его сыновей.

---

В Вологде в 1649 г. записаны очевидцем 25 чудес Герасима, совершившихся в 1645—1649 гг. Автор говорит, что до него была написана повесть о древних чудесах святаго, погибшая во время разорения Вологды. Любопытнее чудес извлеченное откуда-то и предпосланное им летописное известие о приходе Герасима в 1147 г. на реку Вологду и об основании им монастыря в диком лесу, где потом образовался город Вологда. Рядом с этим известием в рукописях встречается некролог биографа Герасима Болдинскаго, вологодскаго епископа Антония, составленный в Вологде, по-видимому, в начале XVII в., с двумя чудесами 1598 г.

Основатели Черногорскаго монастыря на Пинеге не были причислены к лику святых; но вместо жития их сохранилась повесть об основании обители и о двух чудотворных иконах, в ней находящихся, владимирской и грузинской. На время составления повести указывает последнее чудо, совершившееся «в нынешнее настоящее время», в 1650 г. Автор — инок Черногорской обители, который вместе с другими помогал в 1603 г. первому игумену ея Макарию в расчистке пустыни. Повесть дает любопытныя указания на движение и средства монастырской колонизации в далеком северном крае.

Несколько любопытных подробностей из истории Смутнаго времени сообщает житие Астраханскаго архиеп. Феодосия. В 1617 г. в Москву приезжал из Астрахани протопоп с «явленным списком» чудес Феодосия и с просьбой перевезти тело его из Казани в Астрахань. Житие оканчивается разсказом об этом перенесении и написано, по-видимому, немного после того по поручению местных церковных властей, на что указывает оффициальный тон разсказа, много ослабляющий интерес биографии.

Пожар в 1596 г. истребил повесть о жизни и чудесах Арсения Комельскаго, хранившуюся в его монастыре. После игумен и братия нашли в кладовой малую хартию о жизни Арсения и поручили составить житие иноку Иоанну, который переписал хартию, дополнив ее разсказами братии и чудесами XVII в. Эти чудеса относятся к 1602—1657 гг., но последния из них, по-видимому, приписаны к житию после. Впрочем, сам Иоанн намекает, что писал житие, когда самовидцев Арсения уже не было в монастыре: оттого разсказ его при своей простоте не богат подробностями, сух и отрывочен.

В одной рукописи XVII в. находим чудо Новгородскаго архиеп. Ионы с крестьянином Яковом Маселгой, записанное в 1655 г., и 8 других чудес, относящихся, по-видимому, также к половине XVII в. и любопытных как по некоторым бытовым чертам, так и по безыскусственному изложению, напоминающему разсмотренныя выше редакции житий Николая Чудотворца и Михаила Клопскаго.

В XVII в. составлен ряд сказаний о подвижниках Кожеозерскаго монастыря, получивший от позднейшаго писца название летописи. Сказание об основании монастыря и о первом строителе его Серапионе написано каким-то монахом, пришедшим в Кожеозерский монастырь во второй год по смерти Серапиона — 1613-й. Это очерк, не лишенный любопытных указаний, но вообще краткий и не вполне точный в подробностях, хотя автор писал по разсказам сотрудников Серапиона. Житие Никодима Кожеозерскаго сохранилось в двух редакциях: кроме известной подробной повести, есть краткая записка о нем, более древняя и остававшаяся неизвестною. Составитель этой последней не называет себя по имени, а пишет, что о явлениях митр. Алексия и Троицкаго архимандрита Дионисия Никодим «за седмь месяц до отшествия своего сказа мне смиренному». Симон Азарьин в житии Дионисия говорит, что постриженник Кожеозерскаго монастыря Боголеп Львов об этих явлениях «от преп. инока Никодима пустынножителя уверився и от его Никодимовых уст слышав таковая, и писанию предаст». В другом месте жития Симон замечает, что он читал эту «повесть Боголепа». По этим и другим указаниям всего вероятнее, что Боголеп был автором краткаго жития. По чудесам, приложенным к пространной редакции, видно, что она составлена в 1649—1677 гг. каким-то кожеозерским иеромонахом, который не знал Никодима при жизни и писал о нем по разсказам других. Он не указывает прямо в числе своих источников на краткую записку, но последняя вся вошла в его разсказ большею частию дословно. Сравнение обеих редакций дает редкую в древнерусской агиобиографии возможность видеть, что такое те первоначальныя памяти или записки, о которых так часто говорят позднейшия украшенныя редакции, и как оне переделывались в последния. Новый редактор прибавил разсказы «самовидцев житию» Никодима о его отшельнической жизни, о которой очень кратко говорит записка; сверх того он переплел разсказ последней общими биографическими чертами, почерпнутыми из древнерусскаго понятия о подвижнике, а не из какого-либо фактическаго источника.

Житие Ефрема Новоторжскаго сохранилось в поздней и плохой редакции, которая состоит из безсвязнаго ряда статей и всего менее говорит о жизни Ефрема. Биограф разсказывает предание, будто в начале XIV в. тверской кн. Михаил, разорив Торжок и обитель, увез древнее житие Ефрема в Тверь, где оно скоро сгорело; в 1584—1587 гг. при митр. Дионисие установлено было празднование Ефрему, и «благоискусные мужи града Торжка» сложили ему службу. Биограф передает смутныя биографическия черты и даже немногия известия о святом и его братьях в киевском патерике и других древних памятниках заимствовал не прямо из источников, а из сообщения иеромонаха Юрьева монастыря Иоасафа, которое вставлено в житие без всякой литературной связи с ним. Сказание о перенесении мощей в 1690 г., приводя известия из этого жития, называет его «древним писанием». На время составления жития указывает последнее из приложенных к нему перед похвалой чудес XVI—XVII вв., относящееся к 1647 г.: автор описал его как современник. Похвальное слово сопровождается еще одним чудом 1681 г., которое, как видно из его предисловия, описано позднее тем же автором.

В половине XVII в. составлена повесть о обретении мощей Геннадия Костромскаго в 1644 г. с двумя чудесами, из которых одно любопытно по разсказу о борьбе за земельный вклад в монастырь между дворянином, хотевшим постричься, и его матерью. Около того же времени написана повесть о обретении мощей Даниила Переяславскаго с чудесами XVII в. — едва ли не тогдашним игуменом Данилова монастыря Тихоном, который в 1652 г. вместе с Ростовским митр. Ионою свидетельствовал мощи святаго. К житию Антония Сийскаго прибавлен ряд статей о чудесах XVII в. до 1663 г., описанных в разное время разными авторами; из них повесть о чудотворной иконе в монастыре написана вскоре после пожара в 1658 г. сийским игуменом Феодосием.

Краткия известия об Иродионе Илоезерском с чудесами его в XVII в. были записаны по поводу церковнаго следствия о жизни и чудесах его, произведеннаго в 1653 г. архимандритом Кириллова Белозерскаго монастыря Митрофаном (1652—1660). О сведениях, добытых следствием, в списках повести замечено: «И то им, архимандритом Митрофаном, зде вкратце изобразися».

Позднейший биограф Трифона Печенгскаго говорит, что первое житие, писанное «самовидцами», пропало во время разорения монастыря Шведами в 1589 г., но чтители святаго сохранили сведения о нем в малых книжицах и кратких записках, из которых и составилась уцелевшая биография. При чтении жития легко заметить разницу в изложении двух его половин: в первой жизнь Трифона до основания монастыря описана стройно, но в самых общих чертах, как она хранилась в памяти поздних иноков этого монастыря; вторая составлена из нескольких отрывочных разсказов. Житие написано во второй половине XVII в., не раньше Никонова патриаршества, если последнее чудо, относящееся к этому времени, не прибавлено к житию другой, позднейшей рукой. Пользование скудным фактическим содержанием биографии в связи с известиями летописи не представляло бы особенных затруднений, если бы их не создали изследователи. Когда Трифон просвещал Лопарей на Печенге, то же святое дело делал на Коле соловецкий монах Феодорит, о котором любопытныя биографическия сведения сообщил сын его духовный, кн. Курбский, в своей истории царя Ивана. Курбский не все периоды жизни Феодорита знал одинаково и особенно неясно изобразил его деятельность на далеком Севере. Однако ж по его указаниям можно видеть, что Феодорит прибыл на Колу незадолго до 1530 г.; чрез 20 лет, просветив местных Лопарей и основав при устье Колы Троицкий монастырь, он покинул Север и в 1551—1552 гг. сделался архимандритом Евфимиева монастыря в Суздале. Курбский ни слова не говорит о Трифоне; но наследователи старались с точностию определить его отношение к Феодориту. Одним хотелось заставить обоих просветителей действовать вместе, и они достигли этого очень просто. Упомянув о старце, котораго нашел Феодорит в Кольской пустыне и с которым прожил там лет 20, Курбский прибавляет: помнится мне, звали его Митрофаном; ясно, заключают изследователи, что это — мирское имя Трифона, и согласно с таким выводом переделывают по-своему известия и Курбскаго и Трифонова биографа. Другим хочется доказать, что оба просветителя не знали друг друга, и, разъясняя житие Трифона, они спрашивают: когда Трифон, подготовив Лопарей к крещению, испросил у Новгородскаго архиеп. разрешение построить церковь на Печенге, почему владыка тотчас не послал туда священника? Ясно, отвечают они наперекор житию, что Трифон просветил Лопарей и начал строить церковь во время междуархиепископства (1509—1526) в Новгороде. Сличение жития Трифона и сказания Курбскаго с другими источниками делает лишними подобныя догадки. Максим Грек и Лев Филолог со слов соловецких монахов согласно с летописью говорит, что в 1520-х гг. среди мурманской и кандалакской Лопи обнаружилось сильное движение к христианству. Если о Феодорите не сохранилось особаго предания в местном населении, это объясняется тем, что он был одним из многих виновников этого движения, забытых позднее приходившими русскими поселенцами. Неизвестны сеятели христианства на кандалакском берегу, откуда в 1526 г. явились в Москву Лопари с просьбой об антиминсах и священниках; но известие летописи о такой же присылке в Новгород с Колы в конце 1531 г. указывает на плоды деятельности иеродиакона Феодорита со старцем Митрофаном. В 1534 и 1535 гг. по поручению архиеп. иеромонах Илия объезжал инородческия поселения новгородской епархии, истребляя в них остатки язычества; Трифон, по его житию, встретив этого Илию в Коле, упросил его освятить построенную за 3 г. перед тем церковь на Печенге и крестить Лопарей. Трифон бывал в Коле; Курбский пишет, что Феодорит в конце своей жизни ездил с Вологды в Колу и на Печенгу. Таким образом, оба просветителя, действуя в разных местах, почти в одно время достигли успехов, основали монастыри и легко могли завязать взаимныя сношения.