Линда Миллер - Флибустьер

• Название: Флибустьер
• Автор: Линда Миллер
• Жанр: Любовные романы
• Год: 1998

Однообразная, но привычная жизнь респектабельной женщины рушится, и Фиби Тарлоу, стараясь убежать от неприятностей, отправляется в путешествие по Карибскому морю Могла ли она предположить, что заурядное путешествие превратится в путешествие во времени, где ее ждут романтический рекламное остров, жизнь, полная опасностей и приключений, сильные и мужественные люди, трагическая и прекрасная любовь.

---

Дункан снова наполнил стакан и подошел к мраморному парапету, глядя на море. Обычно вид океана успокаивал его, давал силы, но сегодня вечером он увидел только массу воды, бессмысленно занимающую место.

- Возможно, тебе бы стало легче, - сказал он, наконец, - если бы ты перестал себя жалеть, оторвал от стула свою задницу и занялся бы чем-нибудь полезным.

- Суровые слова, - заметил Алекс бесцветным голосом.

Дункан предпочел бы, чтобы его друг швырнул в него стаканом, обругал последними словами или дал хорошего тумака, как бывало в старые деньки. Конечно, ничего подобного не случилось, потому что силы покинули Алекса Максвелла. Он умер в тот день, когда пуля из английского мушкета раздробила ему колено. То, что видели Дункан и все остальные, было только трупом Алекса, приводимым в движение рефлексами, воспоминаниями, оставшимися в его нервах. Точно так же обезглавленный цыпленок бегает вокруг колоды.

- Боже мой, Алекс, - пробормотал Дункан, - ты не мог выбрать более неподходящее время, чтобы сдаваться.

- Знаю, - ответил Алекс. Нотки стыда в его голосе поразили Дункана, как удар кинжала в спину. - Я разваливаюсь. - Дункан услышал звон стекла: Алекс наливал себе новую порцию рома. - И мне уже, похоже, не удастся собрать себя заново.

Дункан допил свой стакан. Он мог бы налить себе еще один, а после еще. Но наедине, в своем кабинете, в обществе одного лишь клавесина. Он бы предпочел пойти к Фиби, сказать ей, что не знает, что делать, выплакаться в ее объятиях, найти забвение в ее податливом теле, но, как и Алексу; ему было стыдно. Однажды он позволил ей увидеть его слабость, и это было благословенным утешением, но не мог позволить себе такое во второй раз. Женщинам, несмотря на все их ласковые слова, нужна в мужчинах сила, а не слабость. Если он снова покажет Фиби эту сторону своей натуры, она может разлюбить его, а тогда он пропал окончательно.

Какой же он лицемер, горько подумал Дункан. Он до сих пор не мог признаться Фиби, что любит ее, и сильнее всего на свете боится лишиться ее любви. Хлыст, петля, Страшный суд, перед которым когда-нибудь предстанут все люди, его пугало вовсе не это, а то, что одна хрупкая женщина держала в своих руках его сердце, само его существо, и обладала достаточной силой, чтобы раздавить его, как комок засохшей глины.

- Мы с тобой - жалкая парочка, - сказал он Алексу. - Может быть, мир станет лучше, если мы заползем в могилы и укроемся дерном, как одеялом.

- Эта идея мне нравится, - ответил Алекс. Язык у него слегка заплетался он уже заметно опьянел. - Но ты, - он сделал паузу, чтобы икнуть, - ждешь ребенка. Теперь, дружище, тебе нужно повзрослеть и перестать беситься, играя в пиратов.

- А ты, Алекс? - спросил Дункан, обернувшись и стукнув пустым стаканом о стол. - Когда ты вынешь палец изо рта и станешь мужчиной?

Алекс ничего не ответил.

Фиби лежала в одиночестве в хозяйской спальне, не в силах заснуть. Уже давно наступила полная тьма, и глубокая тишина заполнила дом. Когда это тягостное спокойствие потрясла музыка, она не знала, плакать ей или смеяться. Она слушала, как ее муж играл свою яростную, ужасную музыку, и решила, что подойдет и то, и другое. Дункан нашел выход своему горю, и это было радостное известие, но она чувствовала и отчаяние, потому что он не пришел к ней.

Она еще не спала и много часов спустя, когда Дункан вошел в комнату. Он уже довольно давно оставил клавесин, но было очевидно, что он пытается утопить преследующих его демонов в алкоголе.

Он разделся и растянулся рядом с ней на кровати, но не притрагивался к ней. Хотя Фиби не уступила бы ему, заниматься любовью с пьяным не входило в ее список супружеских обязанностей, она все равно огорчилась, что он даже не попытался прикоснуться к ней.

Фиби решила, что безумие мужа понемногу передается ей самой.

Проходили солнечные и однообразные дни, складываясь в солнечные и однообразные недели, Фиби начала набирать вес, и ровно в восемь утра каждого дня ее тошнило. Если у нее и были какие-нибудь сомнения насчет беременности, то они исчезли вместе с ее талией. Дункан был таким же необщительным, как раньше, днями пропадал, а по ночам молотил по клавесину, как Зевс, стряхивающий молнии с кончиков пальцев. Иногда он старался напиться до бесчувствия, и ему это отлично удавалось, но иной раз приходил трезвый к Фиби и просил ее отдаться ему, и она не отказывала. Их любовь была столь же неистовой, приносящей такое же яростное удовлетворение, по крайней мере, физически, как всегда. Однако эмоционально Фиби чувствовала себя брошенной, ненужной и, что самое главное, нелюбимой.

Алекс становился все мрачнее с каждым днем, несмотря на регулярные визиты Фиби и Филиппы. Фиби не могла расшевелить его, как и Дункан, но Филиппе часто удавалось настолько разозлить своего пациента, что он швырялся всем, что попадется под руку, и кричал, чтобы его оставили, черт возьми, в покое! Казалось, эти вспышки только поощряют Филиппу мучить его дальше.

Затем на Райский остров вернулись разведчики Дункана, которых он оставлял в Южной Каролине, и привезли с собой Маргарет Рурк.

Она была воплощением достоинства и грации, приближаясь к парадному входу дома Дункана. Младший сын Маргарет ждал ее на веранде, а Фиби и Филиппа смотрели из окна первого этажа, как она идет по извилистой дорожке, затем поднимается по блестящим ступеням из белого мрамора навстречу Дункану.

Дункан даже не пошевелился, чтобы обнять ее, и, насколько Фиби могла разглядеть со своего не слишком удобного наблюдательного пункта, даже не улыбнулся. Она знала и надеялась, что Маргарет тоже знает это, что приветствовать мать должным образом Дункану мешает стыд, а не недостаток любви.

- Какие новости ты привезла? - спросил он.

Филиппа и Фиби напрягли слух, чтобы расслышать ответ.

Маргарет гордо выпрямилась. Несмотря на удушливую жару, она была одета в плащ с капюшоном поверх дорожного платья.

- Я хорошо перенесла путешествие, - сказала она, когда Дункан уже перестал ждать ответа. - Но я устала и нуждаюсь в гостеприимстве.

Дункан очень медленно спустился по ступенькам, и у Фиби заныло сердце, когда она увидела, как поникли его широкие плечи. Они с Филишюй бросились к двери, оставшейся открытой, чтобы не пропустить того, что произойдет дальше.

Однако, когда они оказались у двери, Дункан уже выпустил Маргарет из недолгих объятий.

- Тебе не стоило приезжать сюда, - сказал он, поворачиваясь, чтобы проводить мать в дом, и нахмурился, увидев жену и сестру, стоящих в дверях и бессовестно подглядывающих за ним. - В наши дни мореплавание стало опасным занятием.

Фиби застыла на месте, ухватившись за дверной косяк, Филиппа же бросилась в объятия матери.

- Мама! - закричала эта женщина-ребенок. - Это ужасно! Здесь Алекс, он был ранен и никак не хочет выздоравливать...

Маргарет обняла дочь тут же, на веранде большого дома, и ее взгляд в немом вопросе перебегал с Фиби на Дункана. Дункан хотел что-то сказать, но только сердито вздохнул и ушел в дом, по пути наградив Фиби испепеляющим взглядом. Маргарет направилась за ним под руку с Филиппой и задержалась, чтобы нежно поцеловать свою невестку в щеку.

- Моя дорогая, мужественная Фиби, - сказала Маргарет. - Вы настоящая Рурк, как любой из нас, и, могу поспорить, страдаете из-за этого.

Фиби печально улыбнулась и бросила короткий, тоскливый взгляд на удаляющегося мужа. Затем она все свое внимание обратила на усталую гостью, которая совершила далекое путешествие и перенесла много опасностей, чтобы встретиться с ними.

- Заходите, пожалуйста, в дом, - сказала она. - Филиппа, попроси Старуху приготовить комнату и что-нибудь поесть.

- Насколько я ее знаю, - фыркнула Филиппа, вновь обретая самообладание, после того как дала выход своему отчаянию из-за Алекса, - она уже сделала все и даже больше. - Но Филиппа все равно поспешила выполнить просьбу Фиби, на прощание сжав руку Маргарет.

Фиби проводила свою свекровь в кабинет Дункана самую прохладную комнату в доме. Он был там, как она и ожидала, и стоял, прислонившись к столу, сложив в ожидании руки, с непроницаемым выражением на лице.

Он церемонно кивнул матери и жене, когда они уселись: Фиби разместилась на кожаной скамеечке, после того как Маргарет грациозно опустилась в кресло-качалку. Фиби решила, что его кивок можно считать в каком-то смысле приглашением, хотя он оставил у нее ощущение, будто Дункан схватил ее за плечи и отстранил с пути.

Он попросил Маргарет рассказывать жестом руки, который иные люди сочли бы оскорбительным, хотя не смогли бы сказать почему.

Маргарет слегка нахмурилась, как будто сын ударил ее, затем вздернула подбородок и сложила изящные аристократические руки с тонкими пальцами руки музыканта, как и у Дункана, на коленях.

- «Троя» конфискована короной, - сказала она, и только едва слышная вызывающая нотка в голосе была признаком ее безмерного гнева. - Твоего отца и Лукаса отправили в Лондон, где их будут судить и, без сомнения, бросят в тюрьму. Я пыталась добиться справедливости через судей, но мне это не удалось. Поэтому я собираюсь плыть в Англию и просить аудиенции у самого короля. Достаточно ли этого для тебя, Дункан?