Кристофер Бакли - Флоренс Аравийская

• Название: Флоренс Аравийская
• Автор: Кристофер Бакли
• Издательство: «Иностранная литература №№ 5-6/2006»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006

Последний роман Бакли – «Флоренс Аравийская» – виртуозно написанная пародия на шпионский роман. Самим названием автор отсылает к истории Лоуренса Аравийского, оксфордского выпускника, отважного офицера и, вероятно, шпиона, во время Первой мировой войны возглавившего арабское восстание, инспирированное Британией.

Героиня романа Бакли – энергичная итальянка Флоренс от имени правительства США борется за права арабских женщин и социальную стабильность на Ближнем Востоке. Но все складывается иначе.

---

Приземлившись на то, что осталось от Королевского Верблюда, Малик был спасен – хвала Всевышнему – от неминуемой смерти. И хотя это было не самое величественное ложе, оно по крайней мере оказалось мягче асфальта на Абгулла-авеню. За те кости эмира, которые остались не сломаны после его приземления, он должен был, по мнению врачей, до конца своей жизни благодарить нижнюю часть крупа почившего в бозе Шема.

Глава тридцать вторая

К взрывам на Ближнем Востоке давно все привыкли, однако даже там правителей государства не часто взрывают при помощи их личных верблюдов. Несмотря на гробовое молчание официального Матара, эта новость быстро облетела весь мир.

Кто-то даже умудрился заснять все происшедшее на пленку. Видео получилось настолько хорошим, что соответствующие инстанции пришли к выводу о причастности создателей этого фильма к самому покушению. Уже через несколько часов кадры с парящим в небе эмиром активно просматривались в Интернет-кафе, в залах ожидания, в барах и на миллионах телеэкранов – то есть везде. Спектр газетных заголовков начинался с умеренных (НОВЫЙ ПРАВИТЕЛЬ МАТАРА ПОЛУЧИЛ СЕРЬЕЗНЫЕ РАНЕНИЯ В РЕЗУЛЬТАТЕ ТЕРРОРИСТИЧЕСКОГО АКТА) и заканчивался гораздо менее сдержанными (ТРИ, ДВА, ОДИН, КОНТАКТ, ВЕРБЛЮД!).

Впрочем, самого Малика больше волновал тот факт, что от его ног – тех самых ног, которые когда-то управляли самыми быстрыми гоночными автомобилями в мире, – остались теперь одни культи чуть выше колен. Целая команда опытнейших хирургов-ортопедов из Франции билась изо всех сил, но поскольку ноги эмира разлетелись друг от дружки на сотни метров, сделать они больше ничего не смогли.

Из позитивного было то, что церемониальное серебряное седло, которым за сотни лет до этого пользовался эмир Ахмед бен Улала'ам, защитило жизненно важные органы имама. По крайней мере, наиболее существенную их часть. Группа опытнейших французских урологов пришла к выводу, что Малик (со временем, разумеется) сумеет, быть может, с помощью протеза продолжить свой род. А вот органы королевского пищеварения перенесли гораздо более серьезную травму. Эмиру отныне было противопоказано острое и вообще все, что надо было жевать. Насчет селезенки врачи говорили, что, конечно, совсем неплохо ее иметь, но вполне можно обойтись и без этого органа. Оптимизма добавлял также тот факт, что уцелевшее ухо эмира помаленьку уже начинало улавливать кое-какие звуки.

От всех мировых лидеров рекой полились изъявления сочувствия, уверения в дружбе и предложения помощи в расследовании теракта. Соединенные Штаты, несмотря на заметно ухудшившиеся в последнее время отношения с Матаром, дружелюбно предложили прислать группу экспертов по взрывчатке. То же самое сделали Россия, Англия, Италия и, как ни странно, Болгария. Помощь США, разумеется, была холодно отвергнута, а всем остальным отказали более-менее вежливо. Официальный Матар заявил, что следствие будет проводиться своими силами, то есть васабийцами и французами.

Таким образом, майор Бертран Маттеоли-Пике из следственного отдела французской криминальной полиции оказался в Матаре, где, сидя на корточках перед зловонными останками Королевского Верблюда, изучал их при помощи ультрафиолетового спектрометра и время от времени произносил самое подходящее к случаю слово из французского языка:

– Merde.

– Что случилось, шеф? – спросил его ассистент.

Маттеоли-Пике передал ему свой инструмент. Ассистент взглянул на дисплей, и глаза его округлились.

– Ого, – сказал он. – И что будем делать?

– Составляй рапорт, что еще?

После этого французские специалисты быстро завершили свою работу, чтобы перейти к более важной процедуре – к обеду.

В двадцати метрах от них над другой частью Шема склонился человек в форме матарского департамента общественного здоровья. Он внимательно изучал не только останки несчастного животного, но и фрагмент церемониального серебряного седла, а также часть левого ботинка эмира. Все эти объекты он аккуратно поместил в пластиковый контейнер, который тщательно опечатал и промаркировал. Французы не обратили на него никакого внимания. Как, впрочем, и полиция, оцепившая место преступления. Этот человек выглядел, как все остальные криминалисты, ковырявшиеся в ужасных останках.

Французы отправили свой рапорт начальству по электронной почте, классифицировав его VRAIMENT SECRET (совершенно секретно). Первым местом, куда он попал, был 11-й отдел. И лег он на стол лично месье Делам-Нуару, после чего французский кудесник плаща и кинжала немедленно вылетел из Каффы обратно в Амо-Амас, чтобы возглавить расследование.

В первой же строчке рапорта Делам-Нуар наткнулся на слово «экзюперин», после чего у него на несколько секунд перехватило дыхание. Он был не из тех, кого можно легко смутить, и тем не менее ему потребовалось целых пятнадцать минут вышагивания из угла в угол, обильного потения и брани, чтобы взять себя в руки и сделать необходимый звонок в Париж.

«Улица педиков» – так назывался самый «голубой» из всех «голубых» баров в городе Вашингтоне. Джордж сюда захаживал нечасто. Это Бобби предложил ему отправиться туда, чтобы поговорить по телефону. Бобби не без оснований считал, что правительственные агенты не любят входить следом за своими подопечными в бары для геев. Они боятся, что их там кто-нибудь ущипнет.

Джордж выглянул в окно и увидел черный автомобиль, в котором сидели два подтянутых джентльмена. Ровно в три минуты девятого зазвонил его сотовый телефон.

Бобби четко изложил всю имеющуюся информацию. На это у него ушло чуть меньше трех минут. Будучи профессионалом до мозга костей, Джордж запомнил все дословно. После этого он отключил свой мобильник, подошел к одному из таксофонов рядом с мужским туалетом и набрал номер Томаса Лоуэлла, работавшего в вашингтонском бюро газеты «Нью-Йорк таймс».

Этот Томас Лоуэлл практически всю свою жизнь писал в «Таймс» о Ближнем Востоке. Именно он пустил в обиход фразу «Арабская улица» (первым метонимическим термином, который он изобрел для обозначения общественного мнения в арабском мире, был «Улица Сезам», но продюсеры известной детской телевизионной программы немедленно начали протестовать). Лоуэлл также пытался запустить в обращение термин «Еврейская улица», но он не прижился. Тем не менее Лоуэлл не сдавался и вставлял его в свои статьи, где только мог, а редакторы «Нью-Йорк таймс» методично его вырезали. В данный момент Томас находился в Вашингтоне, будучи высланным из Васабии. Официальной причиной высылки явилась бутылка виски, обнаруженная в его гостиничном номере. Однако на самом деле его выдворили из страны после статьи о наследном принце Бахбаре, у которого во время учебы в университете Южной Калифорнии был роман с еврейкой. Поскольку Бахбар в настоящий момент занимал пост заместителя министра по антисемитизму, эта история не вызвала энтузиазма на «Арабской улице» в Каффе, однако на «Еврейской улице» она прошла на ура.

Джордж был знаком с Лоуэллом уже долгие годы. Они оба свободно владели арабским. Лоуэлл проявил большой интерес к тому, что ему рассказал Джордж.

Флоренс провела почти три дня в абсолютной темноте рядом с разлагающимся трупом. Ни еды, ни питья ей уже не давали. Даже тот факт, что мертвец оказался не Бобби, радовал ее в этой ситуации недолго. Под кроватью ей удалось найти кружку с водой, которую охранники, очевидно, забыли убрать. Она растягивала оставшуюся жидкость как могла, но жажда брала свое. Несмотря на то, что Флоренс была дико голодна, мысли о еде ее не тревожили. Она постоянно вспоминала одно место из Дантова «Ада» – тот эпизод, в котором заточенный в башне со своими детьми дворянин постепенно сходит с ума и превращается в каннибала. Возможно, именно этого ждали от Флоренс ее мучители.

Она без конца молилась всем богам, которых могла вспомнить. Когда ужас подбирался к самому ее сердцу, она начинала лихорадочно вспоминать выученные в детстве стихи и переводить их с английского на арабский, потом на итальянский, потом на французский, а после этого вновь на английский. К концу третьего дня она почувствовала, что сходит с ума.

Когда дверь в ее камеру наконец распахнулась, Флоренс восприняла это как настоящее чудо. Охранник, зажимая нос рукой, вошел в камеру, схватил Флоренс и выволок ее в коридор. Там она, захлебываясь, задышала полной грудью, втягивая незараженный воздух, как будто это был чистый кислород. Два охранника потащили ее по коридору. Кандалы в этот раз надевать не стали. По дороге Флоренс молилась о том, чтобы ее привели на казнь. Она испытывала чувство вины, прося об этом Пресвятую Богородицу (Флоренс была воспитана в лоне католицизма), но удержаться и не попросить уже не могла.

Ее дед когда-то написал так и не опубликованные мемуары о том, как он сражался в Северной Африке в 1930-х годах. Муссолини, который почитал себя новым Цезарем, отправил тогда свою армию за Средиземное море, чтобы отвоевать земли, принадлежавшие две тысячи лет назад его предкам. Идиотская сама по себе, эта затея тем не менее украсила жизнь деда, прозябавшего до того на посту уличного регулировщика во Флоренции.