Евгений Войскунский - Плеск звездных морей

• Название: Плеск звездных морей
• Автор: Евгений Войскунский
• Жанр: Научная Фантастика

Действие научно-фантастического романа происходит в XXI веке на Земле и на Венере. Люди уже освоили ближайшие к Земле планеты и мечтают выйти в Большой Космос. О жизни и приключениях пилота-космонавта Улисса Дружинина и его товарищей рассказывается в этой книге.

---

Он сразу повеселел, вот уж воистину, как ребёнок.

— Улисс, ты не представляешь, как много значит для меня…

— Все, все! Закончим этот разговор. Пойду погляжу в последний раз на корабль.

— На корабль? — Лицо у Феликса стало озабоченным. — Как же я забыл — ведь меня специально привезли для какого-то совещания…

— Оно сейчас начнётся. Пойдём.

Он заколебался. Кинул взгляд на исписанный пол.

— А что мне, собственно, там делать?.. Знаешь, Улисс, лучше я не пойду.

— Ну, как хочешь. Прощай.

— Всего тебе хорошего, Улисс.

Я вышел. В пустом коридоре прислонился к стене и постоял немного. «Ты должен был её удержать…» Ох, не нужно было мне прилетать сюда!

Запах корабля!

Я шёл знакомыми коридорами и вдыхал этот неповторимый запах, который не передашь никакими словами. Я смотрел на стены и вспоминал надписи монтажников, язвительные надписи, скрытые теперь облицовочным пластиком. Вспоминал рифмованные радиообъявления, треск сварки, бодрый гул голосов, тяжкие вздохи пневматических устройств…

Теперь здесь стояла тишина — та особая, хорошо мне знакомая сосредоточенная тишина, которую корабль, готовый к старту, как бы примеривает к глубокой тишине космоса. Еле уловимая вибрация палубы говорила мне о том, что реактор введён в режим.

Из-за двери кают-компании доносились голоса. Я остановился в нерешительности. Конечна, командир корабля пригласил меня на инструктаж, и я имел полное право войти. Но — зачем? Не стоило мешать занятым людям. Белокурый Грегори, сопровождавший меня, деликатно ожидал, чтобы я первым вошёл в кают-компанию. Я сказал ему, что сидеть на инструктаже не хочется, лучше я похожу немного по кораблю, если можно.

— Тебе, конечно, можно, старший, — сказал Грегори.

Он скрылся за дверью кают-компании, а я прямиком направился в рубку. Я мог бы пройти туда с закрытыми глазами.

В узеньком коридоре, примыкавшем к машинному залу, я невольно замедлил шаги. Да, вот это место. Вот люк, из которого высунулись голые ноги Всеволода, пропавшего практиканта. Здесь он стоял, смущённо потупившись и размазывая масляное пятно на животе, стоял перед грозными очами начальника космофлота… Сколько лет пролетело с того дня, сколько лет, а картина рисовалась мысленному взгляду так отчётливо, словно все это было вчера…

Рубка. Я отворил тяжёлую дверь и перешагнул высокий комингс. Сердце стучало у самого горла. Я горько усмехнулся при мысли о том, что в таком состоянии не прошёл бы медосмотра даже для полёта на линии Земля — Луна. Как во сне, я прошагал к креслу первого пилота. Сел, откинулся на спинку амортизатора. Передо мной на пульте покойно горел зелёный глазок, свидетельствующий, что реактор в режиме. Машинально я протянул руку и положил палец на красную стартовую кнопку. Достаточно её нажать, и…

Весь космос был сейчас у меня под кончиком пальца. Большой космос, безбрежные звёздные моря, далёкие чужие миры, все прошлое и все будущее…

Одно лишь лёгкое нажатие… нет, не такое уж лёгкое, она тугая, эта кнопка, надо приложить полтора ньютона… но это же совсем немного…

Сколько раз я преспокойно нажимал стартовую кнопку, и перегрузка вжимала меня в амортизатор, и корабль, послушный мне, начинал разгон.

Но эту кнопку нажму не я. Её нажмёт командир корабля, а не посторонний и, в сущности, совершенно ненужный здесь человек…

Ну что ж. Все правильно, абсолютно правильно.

Я сидел с закрытыми глазами. Надо было уйти, поскорее уйти отсюда, но я не мог заставить себя подняться. Не знаю почему, по какой неясной ассоциации, но я вдруг увидел себя на покачивающемся мостике старинного морского корабля. Я стоял среди путаницы пеньковых снастей и перебирал неуклюжие рукоятки штурвального колеса, а надо мной высились белые громады парусов, а ещё выше — чёрное звёздное небо, и я знал о звёздах только то, что нужно для прокладки пути в океане… И впереди было Неизвестное, и жадное, почти первобытное любопытство влекло меня вперёд…

Вы, сказки и мифы древности, что вы значите по сравнению с чудом, которое спрятано здесь, в красной кнопке под моим пальцем?

Я вздрогнул от щелчка включившегося динамика корабельной трансляции.

— Улисс Дружинин, тебя просят пройти в кают-компанию.

Только теперь я обнаружил, что щеки у меня мокрые.

Я вытер слезы и, не оглядываясь на кресло первого пилота, вышел из рубки.

Робин встретил меня у двери кают-компании. Мы молча обнялись.

Он был вылитый отец. Большелобый, коренастый, с квадратным подбородком. Чем дальше, тем становился он все более похожим на Анатолия Грекова. Поразительное сходство.

— Ну вот, — сказал Робин, вглядываясь в меня. — Видишь, как все получилось…

— Все правильно, — ответил я.

— Не совсем. Лететь должен был ты.

— Ну, какое имеет значение, кто полетит, — сказал я. — Когда выйдешь на орбиту вокруг Сапиены, не торопись высаживаться. Уточни как следует обстановку, произведи полную разведку…

— Ты должен был лететь, — повторил Робин. — Только ты.

— Мы с тобой, — поправил я. — Или лучше так: один из нас. Так что — все правильно.

Тут за дверью грянул жизнерадостный хохот, из кают-компании, досмеиваясь, вышли Всеволод и его бравые пилоты.

Увидев нас с Робином, Всеволод сразу посерьёзнел.

Нелогичное племя людей, подумал я. Даже во времена капитализма, когда люди рвали друг другу глотку из-за клочка территории, из-за нефтяных источников, даже в те времена они, бывало, забывали распри, если терпела бедствие полярная экспедиция или кто-то исчезал в пустыне. Лучшие люди планеты рисковали жизнью, чтобы спасти пропавшего, — достаточно вспомнить Амундсена. Но если бы этот самый человек подыхал с голоду в большом городе, никто бы не протянул ему и банки консервов…

Понимаю, что аналогия неуместна. Иные времена, иные отношения. Но вот факт: цвет человечества, мудрейшие из мудрых — Совет перспективного планирования, — авторитетным своим решением перенёс выход в Большой космос на отдалённое будущее. Но пришёл сигнал о помощи с далёкой, чужой, непонятной планеты — и мудрое решение забыто, и срочно снаряжается корабль, и через несколько часов уйдёт, за пределы Системы первая звёздная экспедиция…

— Как тебе живётся, Улисс? — спросил Робин.

— Хорошо.

— Я снова прошёл комплекс тренировки, а то ведь зажирел немного, и все вспоминал, как мы с тобой крутились на тренажёрах. Помнишь?

— Помню, — сказал я.

— Это от ожогов? — Он указал на пятна на моих щеках. — Будь очень осторожен с чёрными теплонами, Улисс.

— Кто идёт с тобой планетологом?

— Планетологов четверо. Одного ты должен знать — Олег Рунич.

Всеволод взглянул на часы, потом на Робина:

— Пора начинать генеральный осмотр, старший.

— Начинай, — сказал Робин. И снова ко мне: — Я чертовски рад, дружище, что ты прилетел проводить нас.

Мы, провожающие, стояли над обрывом, километрах в двух от космодрома, раскинувшегося на равнине Моря Ясности. Рядом со мной стоял Самарин. В ярком свете лунного дня его лицо за стеклом шлема казалось изрезанным чёрными морщинами. На Луне не бывает полутонов — резкий свет или резкая тень.

Дальше — женщина со страдальчески поднятыми бровями, заплаканная и неспокойная. Это мать Всеволода. Никак не может примириться, что её сын улетает так далеко.

Дальше — Греков и Ксения. У неё бесстрастно-неподвижное красивое лицо, только очень бледное.

Обрыв — весь в пёстрых пятнах скафандров. Их стали делать цветными, подумал я. Надо бы и у нас на Венере…

Пёстрые пятна скафандров на фоне чёрного неба, шорохи и невнятные голоса в шлемофонах, а там, на спёкшемся от плазмы поле космодрома, — громада «Борга». Правильно назвали этот корабль. Вообще все правильно.

Смотрю на часы. Быстро бежит секундная стрелка. Ровно семнадцать по земному…

«Борг» выбрасывает жёлтое пламя из дюз. Ощутимый толчок под ногами. Опираясь на длинные столбы плазмы, корабль медленно, как бы нехотя, устремляется ввысь.

Шквалом обрушиваются голоса. Кто-то кричит: «Счастливого пути, ребята!», «Успеха вам!». Кто-то всхлипывает. Какой-то чудак рискованно высоко подпрыгивает от радостного возбуждения.

«Где Феликс? — думаю я. — Может, он здесь, среди цветных скафандров, усеявших обрыв, но скорее всего — разрисовывает, позабыв обо всём, пол на Узле связи».

«Борг» уже далеко. Яркая жёлтая звёздочка среди вольного разлива звёздных морей.

Звёздные моря…

Я хочу вобрать их в себя, насмотреться вдосталь, навсегда. На Венере ведь их не увидишь сквозь плотное одеяло атмосферы. Отец никогда не видел их. И Олив. Они знают звезды только понаслышке, по фотографиям и картинам. Им не нужны звезды. Пока не нужны…

Я вижу немигающие, полные недоумения глаза Олив — такими, какими они были на экране видеофона, когда перед отлётом я сказал ей, что улетаю туда. Были сильные помехи, её лицо то размывалось на экране, то возникало вновь, и я особенно запомнил её вопрошающие глаза…