Михай Орсаг - Заводи кого угодно, только НЕ КРОКОДИЛА!

• Название: Заводи кого угодно, только НЕ КРОКОДИЛА!
• Автор: Михай Орсаг
• Издательство: Гидрометеоиздат
• Жанр: Биология
• Год: 1984

Если человек живет под одной крышей с несколькими животными — пресмыкающимися, птицами, грызунами — различного размера и, более того, с дикой кошкой, то с ним и вокруг часто случаются интересные происшествия. Развлекательные, порой печальные истории, рассказанные о животных Михаем Орсагом, содержат полезные сведения. Книга доставит огромное удовольствие и взрослым и детям.

---

Мы воспользовались мирным периодом в наших взаимоотношениях и выставили из своей комнаты портреты хозяйкиных усатых предков. Тогда я только что сделал два первых своих снимка с натуры, при помощи одолженного в университете аппарата с двойной выдвижной кассетой сфотографировав с близкого расстояния бабочку совку с красными перевязями на крыльях и древесную лягушку. Этими фотографиями — взамен портретов хозяйкиных родственников — мы и украсили стены своей комнаты.

Красота красотой, но приходилось заботиться и о пропитании для гадючат. При первом кормлении новорожденным гадюкам были предложены мышонок-сосунок, совсем крохотная ящерка и мелкая бурая лягушка. Под бурой лягушкой подразумеваются прыткая, травяная и болотная лягушка, относящиеся к семейству Rana. После неоднократного потчевания каждая гадюка откушала того или иного из предложенных лакомств. Мы старались заставить гадюк ужалить добычу перед тем, как ее съесть. Дело в том, что ядовитая железа — это лишь видоизмененная слюнная, и змеиный яд имеет важное значение в пищеварительном процессе. Оглушенную мышь, проглоченную без укуса, гадюка переваривает гораздо труднее и дольше, чем ту, которая погибла от укуса. Яд растекается по кровеносным сосудам мыши, а для гадюки тем самым процесс пищеварения как бы начинается еще до того, как добыча проглочена.

Гадюку — голыми руками!

Проблема надежной изоляции обитателей террариума все еще не была нами решена. Теперь, задним числом, такая халатность кажется мне возмутительной, но тогда нам просто было жаль на это денег. Однако после одного ночного происшествия я решил, что, сколько бы это ни стоило, придется заказать надежно запирающуюся крышку к террариуму.

Низкая железная койка, на которой я спал, стояла вплотную к столу, где разместился террариум с гадюками. В ту ночь я спал как-то неспокойно и вдруг ни с того ни с сего проснулся. Включил лампу, посмотрел на часы, которые лежали на тумбочке по другую сторону кровати: было за полночь. «Ну что ж, еще спать да спать», — подумал я и погасил свет. Но уснуть по-настоящему так и не смог — метался в полусне с каким-то тягостным ощущением. Некоторое время спустя я опять включил свет и повернулся было на другой бок взять часы с тумбочки, как мне вдруг показалось, что над головой у меня что-то раскачивается. Я открыл глаза пошире и увидел голову Паскаля, свесившегося со стола вниз и раскачивающегося надо мной. Совершенно автоматическим движением я протянул к Паскалю руку и сунул его обратно в террариум. И лишь потом до моего сознания дошло, что же я, собственно, сделал: взял и просто так схватил гадюку голыми руками! Мне стало не по себе, я принялся внимательно рассматривать свои руки, но не обнаружил — да и не почувствовал — ничего подозрительного. После этого мне оставалось лишь наскоро пересчитать «по головам» наличный состав террариума, поправить сдвинувшуюся крышку и опять завалиться на боковую.

Первая зимовка гадюк не причинила нам особых осложнений. В тот год не было сильных и затяжных холодов и змеи перебивались вместе с нами в нашей нетопленой комнатенке при +4°С. В феврале я время от времени стал выставлять террариум на окно, чтобы гадюки могли погреться на солнышке. Мы подсадили к ним мелких прытких ящерок, вдруг да придет охота какой-нибудь гадюке подкрепиться. Однако до этого дело не дошло: ящерки, взобравшись на спинки гадюк, вместе с ними грелись на солнце. При этом одна «кормовая» ящерица несколько раз укусила гадюку, на спине которой пристроилась загорать. Змея не обращала на это ни малейшего внимания, зато Чорге, который был дома один, занервничал. (Он готовился к экзамену, но вместо занятий, бросив книги и конспекты, вот уже несколько часов любовался змеями.) Чорге решил вытащить забияку-ящерицу из террариума. Гадюка, мирно сносившая укусы, впилась зубами в палец Чорге, как только он притронулся к ящерице.

В тот день мы с ним с утра условились, где и когда встретимся в городе. Я был приглашен на вечеринку и должен был там играть на рояле, а Чорге увязался за мной под тем предлогом, что будет переворачивать ноты. Я часа два прождал моего приятеля в условленном месте, пока наконец он не появился — необычайно бледный, с осунувшимся лицом; неуверенными шагами он приближался ко мне, вытянув вперед правую руку. Подойдя, он заговорил жалобным голосом: «Угадай, что со мной случилось!» Я взглянул на его слегка распухший палец — на нем виднелась красная точка, как от булавочного укола, — и мой ответ не заставил себя ждать: «Гадюка ужалила». Чорге принялся рассказывать всю историю в подробностях. Когда змея его укусила, он очень испугался. Ему тут же припомнился случай с одним работником Гагенбека; змеелова укусила за палец кобра, тот схватил валявшийся поблизости топор и одним махом отсек укушенный палец, прежде чем яд успел всосаться. Чорге тоже направился было в подвал, где у хозяев хранился ржавый топор. Однако у входа туда он остановился, сообразив, что если сейчас отрубит себе палец, то больше не сможет играть на пианино. Чорге повернулся и побрел к корчме на углу, где в качестве противоядия выпил немалое количество рома. Когда мы встретились, в его дурном самочувствии был повинен скорее ром, чем змеиный яд.

У молодой гадюки после продолжительного голодания и зимовки, да еще в холодную погоду яд был очень слабый, к тому же Чорге досталось его совсем немного — ведь гадюка укусила его лишь одним зубом. Поэтому и удалось ему отделаться изрядным опьянением.

Гадючьи укусы

Летом я неожиданно получил из Швейцарии срочную посылку. С превеликим волнением я вскрыл деревянный ящик, в котором засунутые в холщовый мешок находились восемь асписовых гадюк. Я впервые увидел этот вид гадюк, распространенный на юго-западе Европы. Поселить всю восьмерку у себя на частной квартире, где уже обосновались на постоянное жительство три обыкновенные и две песчаные гадюки, было бы непозволительной роскошью. Поэтому я выбрал из вновь прибывших самца красивой окраски и черную самку, наспех оборудовал для них надежно запирающийся террариум, а остальную шестерку отвез своему приятелю Тони Борошу.

Прошло несколько недель, и я решил проведать гадюк. Еще не доходя до дома Тони, я увидел его во дворе, озабоченно хлопочущим вокруг установленного на штативе фотоаппарата. Он увидел меня, и лицо его просияло: «Вот здорово, что ты приехал!» Оказалось, что мой приятель намеревался увековечить на фотопленке средний палец правой руки — вдвое распухший против обычного и весь в сине-зеленых подтеках, — но как ни старался, не мог изловчиться поместить палец в кадр и навести резкость. Пока я нажимал на спуск фотоаппарата, Тони рассказал мне, что случилось. На днях он вытащил во двор столик и хотел сфотографировать на нем одну из приобретенных гадюк, самку длиной сантиметров 50. Стояла жаркая погода, и гадюка вела себя очень оживленно, никак не желая принимать такую позу, какой добивался от нее фотограф. И тогда он решил подправить ее рукой.

Дальнейший ход событий я излагаю по записям самого пострадавшего:

«… Когда я попытался придать гадюке нужное положение, она молниеносно метнулась к моей правой руке и впилась одним зубом в нижний сустав среднего пальца. Первой естественной моей реакцией было отдернуть руку, и гадюка слетела со столика. Я успел все-таки сделать один снимок, затем быстро схватил гадюку, запер в ящик и поспешил в дом принять необходимые меры. Я сделал три глубоких надсечки вокруг раны, пустил кровь и присыпал рану марганцовокислым калием. Однако это мало что дало… Укус произошел ровно в 15 ч. Уже в самый момент укуса я почувствовал жаркую, ноюще-пульсирующую боль в пальце. Минут через 15-20 началось головокружение и сильный звон в ушах. Кроме того, я ощутил зуд на коже головы, живота и рук; стоило мне чуть почесать, как зуд тотчас переходил в острую боль. Через час после укуса я чувствовал себя совершенно обессиленным, почти все туловище мое покрылось нестерпимо зудящими пузырьками, как при крапивнице. На белках глаз выступили кровяные прожилки, зрачки были суженными и неподвижными. Нарушились зрение и слух. Глотательные движения сопровождались сильной болью, а желудок, мучимый резкими болезненными судорогами, пытался избавиться от содержимого. После укусов гадюк, что случалось со мною и раньше, я не испытывал описываемых явлений, за исключением пульсирующих болей в лимфатических железах, как правило, всегда появляющихся и возникших и на этот раз. В первые часы после укуса наблюдалась обильная потливость, которая затем сменилась ознобом, не отпускавшим меня несколько часов. В тот период я потерял сознание и не приходил в себя более трех часов. Постепенно самочувствие мое улучшалось, пузырьки и пупырышки на коже пропали. Но боль в лимфатических узлах, коже, глазницах и глазных яблоках, в гортани, желудке и мышцах грудной клетки по-прежнему оставалась. На седьмом-восьмом часу после укуса эти явления — отчасти под действием принятых мною четырех таблеток демальгона и двух таблеток карила — стали слабее, но пульсирующая боль в пальце не давала покоя всю ночь…