Боб Шоу - Головокружение

• Название: Головокружение
• Автор: Боб Шоу
• Жанр: Научная Фантастика

---

С этими словами Уэрри скинул пальто, аккуратно сложил его и пристроил на заднее сиденье автомобиля. Его шоколадного цвета форма с нашивками начальника городской полиции, была безупречно свежа. Сев в машину, он некоторое время приглаживал мундир на спине, чтобы не помять его о спинку сиденья Хэссон тоже уселся, не менее тщательно проследив за тем, чтобы его позвоночник был прям и имел хорошую опору в поясничном отделе.

— Вот что тебе надо, — сказал Уэрри, доставая фляжку из «бардачка» и вручая Хэссону. Он снисходительно улыбнулся, показав здоровые квадратные зубы.

— Спасибо.

Хэссон покорно принял фляжку и, откинув голову, отхлебнул из нее. При этом он заметил, что на заднем сиденьи рядом с пальто Уэрри лежит антигравитационный ранец полицейского образца. Виски было тепловатым, почти безвкусным и чересчур крепким, но Хэссон сделал вид, что наслаждается им. Это оказалось поистине геракловым подвигом, поскольку жидкость обожгла одну из язвочек во рту, тревоживших его уже которую неделю.

— Держись! До Триплтри ехать больше часа.

С этими словами Уэрри запустил турбину автомобиля, и через несколько секунд они уже ворвались в поток направлявшихся к северу автомобилей. Когда машина вынырнула из застроенных кварталов центра, стали видны куски синего неба. Только тогда Хэссон заметил над собой фантастический комплекс воздушных дорог. Световые образы казались и реальными и нереальными одновременно: повороты, эстакады, прямые отрезки, воронкообразные въезды и выезды, — все это было словно сделано из разноцветного желатина и казалось игрушечным, но система эта умудрялась регулировать движение множества людей, которых дела заставили подняться в небо. Тысячи темных точек двигались вдоль нематериальных путей, словно молекулы на иллюстрации в учебнике по физике.

— Славненько, а? Ничего себе системка! — Уэрри подался вперед и с энтузиазмом то и дело посматривал вверх.

— Очень мило.

Хэссон пытался принять удобную позу на слишком мягком сиденье машины и одновременно изучал трехмерные пастельные проекции. Сходные методы управления движением испытывались в Британии в те дни, когда еще была надежда, что удастся оставить какую-то территорию за традиционными летательными аппаратами, но от них отказались, как от слишком дорогих и сложных. При наличии миллионов летающих над маленьким островом людей (причем многие из них яро сопротивлялись попыткам властей ввести регуляцию движения) решили, что разумнее всего ограничиться столбами с обозначением маршрутов и с цветными полосами, соответствующими высоте, а с задачей проецирования этих столбов вполне справлялись самые простые лазерные устройства. Такая система имела еще одно дополнительное преимущество: воздушное пространство оставалось относительно незагроможденным. По мнению Хэссона, конфекцион над Эдмонтоном напоминал внутренности какого-то гигантского полупрозрачного моллюска.

— Как себя чувствуешь, Роб? — спросил Уэрри. — Тебе чем-нибудь помочь?

Хэссон покачал головой.

— Я слишком долго ехал, только и всего.

— Мне сказали, ты совсем расшибся.

— Всего-навсего сломанный скелет, — ответил Хэссон, перефразируя старую шутку. — А вообще-то, что они вам рассказывали?

— Мало что Наверное, так лучше. Я всем говорю, что ты мой кузен из Англии, что тебя зовут Роберт Холдейн, что ты — страховой агент и поправляешься после серьезной автомобильной катастрофы.

— Звучит достаточно убедительно.

— Надеюсь. — Уэрри забарабанил пальцами по рулю, демонстрируя, свое недовольство. — Но все это как-то странно. Я хочу сказать: ведь в Англии отдельная Воздушная полиция. Я никогда не подумал бы, что вы можете связываться с чем-то серьезным.

— Так получилось. Мы с Ллойдом Инглисом разгоняли шайку молодых ангелов, а когда Ллойда убили… — Хэссон замолчал: машина немного вильнула. — Извините. Вам не сказали?

— Я не знал, что Ллойд погиб.

— Я это сам никак не могу осознать. — Хэссон уставился на дорогу, похожую на черный канал со снежными берегами. — Один из членов шайки оказался сыночком одного деятеля, весьма беспокоящегося за свою респектабельность. А у парнишки оказались бумаги, которые могли бы погубить папенькины инвестиции. Это долгая история, и запутанная…

Утомленный разговором Хэссон надеялся, что сказал достаточно, чтобы удовлетворить любопытство Уэрри.

— Ну ладно, забудем все это, кузен. — Уэрри улыбнулся и подмигнул Хэссону. — Я хочу только, чтобы ты чувствовал себя как дома и поскорее пошел на поправку. Ты прекрасно проведешь три спокойных месяца. Поверь мне.

— Верю.

Хэссон незаметно с благодарностью посмотрел на своего спутника. У Уэрри была спортивная фигура с мощными буграми мускулов, говоривших о природной силе, тщательно поддерживаемой тренировками. Казалось, ему доставляет неисчерпаемую радость идеальное состояние его мундира, что вместе с латиноамериканской внешностью делало его похожим на тщеславного молодого полковника какой-нибудь революционной республики. Даже то, как он вел машину — чуть агрессивно, чуть демонстративно — говорило о личности, которая чувствует себя в этом мире совершенно естественно и все трудности встречает с радостной уверенностью. Завидуя его безупречной психологической броне, Хэссон гадал, как это он забыл их предыдущую встречу в Уэрри.

— Кстати, — сказал канадец, — я ничего не говорил своим домашним — это Мэй, Джинни и мой парень Тео — о тебе. То есть, ничего, кроме официальной истории. Решил, что будет лучше оставить все это между нами. Так будет проще.

— Вероятно, вы правы. — Хэссон минуту подумал об этой новой информации. — А ваша жена не слишком удивилась, когда у вас ниоткуда возник совершенно новый кузен?

— Мэй мне не жена. По крайней мере, пока нет. Сибил ушла от меня примерно год назад, а Мэй со своей матерью приехала в прошлом месяце, так что все в порядке. И вообще, для них у меня могут быть кузены по всему белому свету.

— Понятно.

Хэссон почувствовал прилив беспокойства: ведь ему придется встретиться и жить с еще тремя незнакомыми людьми. И он снова осознал, что пополнил ряды ходячих калек. Теперь машина мчалась по прямому шоссе, прорезавшему бесконечные просторы ослепительно сверкающего под солнечными лучами снега. Неловко сунув пальцы в нагрудный карман, Хэссон достал затемненные очки и надел их, радуясь преграде, которую они создали между ним и напором вселенной, с которым ему не по силам было справляться. Он поудобнее устроился на сиденьи с ненужной бутылкой виски в руках и попытался как-то свыкнуться с новым Робертом Хэссоном.

Обманчиво заурядный термин «нервное расстройство» объединял в себе множество проявлений физической опустошенности. Сознание же того, что он страдает классическим и излечимым заболеванием, ничуть не уменьшало силы их воздействия на психику. Сколько бы Хэссон ни говорил себе, что в сравнительно недалеком будущем он вернется в нормальное состояние, его подавленность и страхи оставались неумолимыми врагами, скорыми на нападение, цепкими, с трудом разжимающими жестокую хватку. Оказалось, что он эмоционально регрессировал и вновь переживает бури подросткового возраста.

Его отец Десмонд Хэссон был владельцем магазинчика в западной деревушке. Обстоятельства заставили его работать в городе, но он так и не адаптировался к своему новому окружению. Наивный, неловкий, болезненно стеснительный, отец жил жизнью безнадежного изгнанника всего в двухстах километрах от места своего рождения. Он был связан устаревшими взглядами на жизнь и вечно шептал на людях, дабы его непривычный говор не вызвал любопытных взглядов. Его женитьба на решительной городской девушке привела чуждый и непонятный мир фабрик и контор в его собственный дом, и он сделался замкнутым и необщительным. Для отца стало горьким разочарованием, что его сын легко и естественно воспринимал городскую среду, и долгие годы он пытался изо всех сил выправить то, что считал серьезным недостатком. Были долгие скучные прогулки по сельской местности (Десмонд Хэссон удивительно мало знал о мире природы, которую так любил), бессмысленные часы рыбалки в загрязненных речушках, скука насильственной работы в огороде. Юный Роб Хэссон все это любил, но попытки отца перекроить его натуру оставили реальные психологические следы.

Роб был общительным парнишкой и любил высказать свое мнение, и именно на этой почве происходили самые серьезные конфликты. Раз за разом его заставляли замолчать, унижали, опустошали упреками (всегда высказывавшимися обиженным полушепотом) в том, что в результате выбранного им образа действий люди будут на него СМОТРЕТЬ. Он вырос с насажденной в его подсознании уверенностью, что самым скандальным поступком было бы привлечь к себе снимание окружающих.

Были и другие поводы для самокритики, особенно связанные с сексом, но главной и самой неотвязной бедой, столь мощно осложнившей его жизнь, была необходимость казаться незаметным человеком. В колледже и потом, во время недолгой службы в армии, каждый раз, когда Хэссону надо было встать и обратиться к любому собранию, его преследовал и лишал уверенности образ полных паники голубых глаз и родительский шепот: «Все будут на тебя СМОТРЕТЬ!»