Кейт Лаумер - ФАТА-МОРГАНА 1 (Фантастические рассказы и повести)

• Название: ФАТА-МОРГАНА 1 (Фантастические рассказы и повести)
• Автор: Кейт Лаумер
• Издательство: Флокс
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1991
• ISBN: 5-87198-004-X

В сборник вошли рассказы зарубежных авторов XX века, издающиеся на русском языке впервые. Роман О. Ганштейна «Электрополис» воспроизводится по тексту единственной публикации в журнале «Вокруг света» (г. Ленинград, 1929, №№ 27–33).

---

Мама выходила толкнула меня дверью. Было больно. Я упал на гладкий пол и цепь загремела. Я заскулил. Она тихо закричала и прижала к роту ладонь. Глаза у нее стали большие. Она смотрела на меня. Я услышал как зовет папа. Что упало он спрашивал. Она ответила железная полка. Выйди помоги поднять сказала она. Он шел говорил неужели такая тяжелая.

Он увидел меня и надулся от злости. Гнев сочился из глаз. Он ударил меня. Я пролил на пол несколько капель с левой руки. Неприятный вид. На полу растекалась противная зелень. Папа крикнул спускаться в подвал. Я пошел. Свет теперь резал глаза. В подвале он другой.

Папа связывал мне руки и ноги. Он положил меня на постель. Наверху я слушал смех пока тихо лежал смотрел на черного паука. Он крутился надо мной. Я думал что сказал папа. Ох боже он сказал. И только восемь лет.

××× — В этот день папа с утра приладил цепь. Я снова попробую вытащить. Он сказал я плохо сделал пришел наверх. Он сердился говорил никогда так не делать или он сильно побьет меня. Обидно. Мне больно. Я пролежал весь день прижимал голову к холодной стене. Думал о белых комнатах наверху.

×××× — Вытащил цепь из стены. Мама она наверху. Я слышал она громко смеялась. Я смотрел в окошко. Видел всех маленьких людей как маленькая мама и маленький папа тоже. Они хорошенькие. Они весело кричали и прыгали. Они очень быстро переставляют ноги. Они как мама и папа. Мама говорила все нормальные люди похожи на них. Один маленький папа увидел меня. Он показал на окошко. Пришлось сползать со стены в темноту. Я свернул как они не смогут меня увидеть. Я слышал разговор у окошка и топот ног. Потом хлопнула дверь. Я слышал маленькая мама говорила наверху. Застучали громкие шаги и я рванулся к своему спальнику. Я воткнул цепь в стену и лег на живот. Я услышал мама спускается. Ты был у окна сказала она. Понял она гневная. Не подходи к окну. Ты опять вытащил цепь. Она взяла палку и ударила меня. Я не заплакал. Я не умею. Но капли потекли на постель. Она увидела и отшатнулась с криком. О боже мой она сказала за что такое наказание?

Я услышал палка покатилась по каменному полу. Она побежала наверх. День я пролежал.

××××× — В этот раз опять была вода. Когда мама ходила наверху услышал маленькая мама спускается по лестнице. Я спрятался в угольном ящике. Мама станет сердиться если маленькая мама меня увидит. С ней была какая-то живулька. Она была на руках торчали большие уши.

Все было хорошо да живулька учуяла меня. Она запрыгнула на уголь и посмотрела на меня и встопорщилась. В глотке забурлило ворчание. Я шикнул а она прыгнула. Я не хотел делать ей больно. Я испугался потом она укусила больнее крысы. Я ударил а маленькая мама закричала. Я крепко сгреб живульку. У нее стал голос как я никогда не слышал. Я скомкал ее. Черный уголь стал с красными пятнами. Я спрятался в ящике пока звала мать. Я боялся палки. Потом выполз из угля с живулькой. Я спрятал ее под подушкой. Цепь я снова воткнул в стену.

× — Это уже другие дни. Отец посадил меня на крепкую цепь. Мне больно потому что он бил меня. В этот раз я выхватил палку и закричал. Он ушел с белым лицом. Он выскочил из моего спальника и запер дверь.

Я не сильно рад. Весь день холодно. Цепь очень медленно идет из стены. И я сержусь на отца и мать. Я покажу им. Я буду делать что делал тогдажды. Я буду визжать и сильно смеяться. Я буду бегать по стенам. Потом зацеплюсь всеми ногами и повисну вниз головой и стану смеяться и брызгать зеленым повсюду пока они не пожалеют что не любят меня.

Если они опять попробуют ударить, я ударю их. Я ударю.

Пер. с англ. А. Д. Восточного

Шарль Хеннеберг ЛУННЫЕ РЫБАКИ

Хьюго Пэйдж, пилот-испытатель группы «Хронос» 2500 года, с интересом посмотрел на аппарат, возвышавшийся посреди лаборатории изучения хрональной независимости. Белая кабина, заполненная светящимися приборами, напоминала рубку космического корабля.

— Это и есть рубка космического корабля, — подтвердил профессор Рецки. — Такая форма выбрана вполне сознательно, из психологических соображений. Вошедший сюда человек подвергнется таким же космическим излучениям, как и астронавт, выходящий в пространство-время. Четвертое измерение замкнется вокруг него, и вселенная станет неподвижной. Путешественник сможет выйти, где захочет: в прошлом, настоящем или будущем, и только его теле останется в кабине.

— Значит, путешествие будет лишь сном?

— Нет. Мир реален, и все остальное реально. Поймите меня правильно, я не собираюсь вводить вас в заблуждение. Опасности, с которыми вы встретитесь, настоящие. Есть только одно особое обстоятельство: если вы умрете, ваше тело останется здесь.

— Хоть это утешает, — ответил Пэйдж.

С фигурой архангела, со взлетающими черными локонами и удлиненными фиолетовыми глазами он напоминал принца с персидской миниатюры. Рецки подумал, что Пэйджа выбрали из толпы стандартизованных героев именно из-за необычной внешности.

— Сам принцип путешествия уменьшает риск, — успокаивающе сказал он.

— Какой-то новый закон?

— Да, именно. С тех пор, как примерно триста лет назад были предприняты первые путешествия в гиперпространство, человечество встало перед проблемой: хотя мы и знаем, что время — это одно из измерений, что оно развертывается и снова сворачивается по своим законам, и наши пилоты возвращаются из далеких галактик молодыми, если даже имена их родителей давно стерлись с надгробий… и все же путь во время был для нас закрыт, нас удерживал какой-то невидимый барьер, вроде светового или звукового, преодоленного пилотами двадцатого века…

Это требовало своей теории. Выдвигались самые экстравагантные гипотезы, кое-кто аргументировал эффект стабильностью прошлого. Люди развлекались мысленными задачками типа: «Если вам во время пребывания в прошлом выпало несчастье убить вашего дедушку, прежде чем он произвел на свет вашего отца или мать, существуете ли вы тогда? А если не существуете, то как же вы смогли его убить?» Это то, что называют парадоксом времени.

Пэйдж рассмеялся.

— Как будто можно быть уверенным, кто твой предок!

— Принцип неопределенности, конечно.

Ученый протер запотевшие очки.

— Но это все только отговорки. Ответ до смешного прост. Оказалось, со времен Уэллса весь мир, как загипнотизированный, исходил из ложных предпосылок — проблему трактовали в материальной плоскости. Машина — хромированная и никелированная — движется по реке времени: высаживается в сердце какойнибудь эпохи, экипаж выносит свои чемоданы и бумажники, что и приводит к осложнениям.

Конечно, это немыслимо. Пришлось еще раз начинать все сначала.

— И к какому же результату пришли?

— К элементарной идее, к яйцу Колумба, в известной степени: время, действуя на материю, само не зависит от нее. Оно определяется внечувственным восприятием.

— Значит, — резюмировал Пэйдж, — впечатления возможны только вне телесного путешествия? Никто не заметит нашего присутствия, и всякое фактическое вмешательство невозможно.

— Нет, — ответил профессор. Он перевел дух, словно очень утомился. — Давайте снова вернемся к принципу неопределенности Гейзенберга и эйнштейновской относительности. В известной степени, случиться может все, что угодно, ведь настоящее строится не только на основе прошлого перед лицом многообразного и эластичного будущего. Возьмем историю народов. Кем был Нерон — непонятым поэтом, сумасшедшим или чудовищем? Всякая ситуация может быть иной при неизменном общем. Даже мгновение, в которое мы живем, является лишь «предпочтительной конфигурацией»…

— Таким образом, я, возможно, — простите за неуклюжее выражение — смогу вступить в какие-то отношения с прошлым или будущим?

— Все это, — снова вздохнул Рецки, — только теория. Ведь вы — первый путешественник во времени. Я не хотел бы навевать вам никаких иллюзий, но непреодолимой стены больше нет. Вы же знаете, что существует явление левитации. Есть люди, обладающие телепатическими способностями. Пророки и ясновидцы.

— Был даже, — с холодной миной добавил ассистент-археолог, — целый континент с особой репутацией: Атлантида. Об этом писал Платон в «Критии» и «Тимее». Об этом со многими подробностями сообщал и известный Теопомп, родившийся за триста семьдесят лет до Христа.

— Фантазии, — проворчал ученый.

— Или предпочтительная конфигурация? Вы же сами говорили: все может произойти.

— Ну, — вмешался Пэйдж, — а чем нам могут быть полезны атланты?

— Полезны? Не знаю. Я думаю, что они, скорее всего, были учеными и что профессор Рецки несколько недооценивает их.

Физик побледнел.

— Вам придется кое-что объяснить, — сказал он. — Я не в ладах с полуправдой. Как эти люди, то ли жившие, то ли нет за пять тысячелетий до Рождества Христова, и о которых известно только то, что они погрузились в океан со своим континентом, как они могут повлиять на путешествие во времени 2500 года?