Морье Дю - Козел отпущения

• Название: Козел отпущения
• Автор: Морье Дю
• Жанр: Детектив

---

-- Верно, эта дурочка Рене собирается вырядиться, как попугай, раз Франсуаза не выйдет к гостям. У меня есть большое желание остаться внизу и испортить ей удовольствие.

На паперти Бланш взяла ее под другую руку, и мы все трое медленно спустились с холма к замку и вступили в свои владения: брат и сестра -- не раскрывая рта, мать -- повторяя, как она довольна тем, что начался дождь -значит, праздник не удастся, гости промокнут до нитки, Рене заляпает свои тряпки грязью, если высунет голову наружу, а Поль, которому поручено организовать охоту, при его бестолковости все перепутает и только поставит себя в глупое положение.

-- Так что, -- тут она стиснула мне руку, -- тебе будет над чем посмеяться.

Мы подошли к террасе в половине одиннадцатого; с неба сеялась мелкая изморозь; в воротах появились первые машины. Бедняжка Рене, чьи невинные планы оказались сорваны, совсем было скрылась позади грузной фигуры свекрови, которая, опершись на палку, в накинутой на плечи огромной шали стояла на почетном месте у входа в замок и с царственным видом приветствовала подъезжающих гостей. Ее появление внизу было так неожиданно, что даже обожженную руку хозяина дома сочли всего лишь неприятным казусом, а уж отсутствие Франсуазы вообще прошло незамеченным. Госпожа графиня принимает, все остальное не имело значения.

Маман нельзя было узнать. Я не мог поверить, что эта величественная владычица замка, окруженная гостями, собравшимися со всей округи, -- та самая старуха, которую я видел наверху, в ее спальне, скорчившуюся в кресле, или серую, измученную, в огромной, широкой кровати. Но в каждой ее фразе скрывалась какая- нибудь колкость по поводу того, что происходит.

, -- одному из гостей, а другому: .

Я стоял в стороне, не желая быть причастным к ее злобным выходкам, но мое молчание было истолковано превратно: все сочли, что я не в духе из-за руки, а многократно повторяемые мной слова: , -- насмешка над его стараниями; я видел, что у гостей мало-помалу создалось впечатление, будто никто ни за что не отвечает, дело пущено на самотек и все это имеет несколько смешной характер. Поль, возбужденный, встревоженный, то и дело поглядывал на часы: охотники уже вышли из графика и ему не терпелось покинуть замок. Вдруг я почувствовал, что меня трогают за локоть. Это был мужчина в комбинезоне, который жил возле гаража; рядом с ним стоял Цезарь.

-- Я привел Цезаря, господин граф, -- сказал он. -- Вы про него забыли.

-- Я сегодня не охочусь, -- сказал я. -- Отведите его к господину Полю.

Пес, опьяненный свободой и чувствуя, что его ждет охота, не обратил никакого внимания на Поля, когда тот крикнул: -- а завидев старого соперника, хорошо натасканного спаниеля, невозмутимо сидевшего на месте, потеряв голову, кинулся на него, и в ту же секунду поднялся страшный шум, собаки яростно рычали и лязгали зубами, престарелый владелец спаниеля кричал во все горло, а Поль, синевато-бледный от злости, громко звал меня:

-- Ты что, не можешь успокоить свою собаку?!

Садовник Жозеф и я кинулись на несчастного Цезаря, но от меня было мало пользы. Все же нам, наконец, удалось его успокоить и взять на поводок. Всем эта сцена показалась забавной, всем, то есть кроме хозяина спаниеля и Поля, который, проходя мимо меня, сказал:

-- Еще одна из твоих шуточек, вероятно? Оставил своего бешеного пса без присмотра, чтобы он устроил здесь драку и испортил нам день с самого утра, и думаешь, что это смешно!

Что я мог сделать? Цезарь не желал меня слушаться, а со стороны казалось, будто я его науськиваю, будто все это для меня потеха и, что бы ни случилось, мне все равно.

-- Вы не хотите составить нам компанию? -- спросил кто-то из гостей.

-- Не сейчас. Попозже, -- ответил я, и гости стали группами отходить от дома, смеясь и пожимая плечами; кое-кто взглянул на тяжелые дождевые тучи и досадливо сморщил лицо, словно желая сказать: .

Когда они исчезли из вида, я обернулся к графине:

-- Вы решили погубить этот день для Поля и Рене, и вам это удалось. Я надеюсь, вы гордитесь собой.

Она тупо смотрела на меня, ее взгляд ничего не выражал.

-- О чем ты? -- спросила она. -- Я тебя не понимаю.

-- Вы прекрасно меня понимаете, маман, -- проговорил я. -- Сегодня у Поля и Рене был единственный шанс хоть как-то здесь распоряжаться, и вы сознательно стали на их пути, превратили все в балаган. Никто не замечал Рене, на Поля не обращали внимания; для них обоих день все равно что кончен. Один Бог знает, как и чем будут развлекаться остальные.

Лицо графини посерело, от удивления или гнева -- я сказать не мог. Я думал, что мы в холле одни, но Шарлотта ждала ее у порога и теперь подошла, взяла под руку, и они без единого слова стали подниматься по лестнице. Ни Рене, ни Бланш нигде не было видно; в холле осталась одна Мари-Ноэль -второй свидетель сцены; лицо ее горело, она смущенно глядела в сторону, делая вид, будто не слышала моих слов.

Я вышел из себя, играя роль другого человека, настоящий граф де Ге никогда бы так не поступил. Будь он на моем месте, он смеялся бы заодно с матерью, подзадоривал бы ее. Я знал, что рассердило меня в действительности: вся эта ситуация вообще не возникла бы, будь здесь Жан де Ге. Даже если что-нибудь помешало бы ему участвовать в самой охоте, он все равно сам лично руководил бы ею. Не мать была виновата в том, что день оказался погублен, а я.

Мари-Ноэль постояла на одной ноге, затем на другой. Она была в макинтоше с капюшоном и надеялась, что мы пойдем пешком за остальными и посмотрим на охоту.

-- Болит у тебя рука? -- спросила она.

-- Нет.

-- Я думала, болит, потому ты так мало занимаешься гостями. Верно, жалеешь, что не можешь стрелять.

-- Нет, не жалею. Мне только досадно, что все провалилось.

-- Теперь бабушке станет плохо. У нее будет приступ. Почему ты так на нее рассердился? Она делала это ради тебя.

А что толку? Все наши мотивы ложны. Я пытался сделать правильную вещь неправильным путем, а может быть, неправильную вещь -- правильным путем, не знаю, первое или второе. Мой план не осуществился, план матери -- тоже. Даже пес попал в немилость, потому что не получил указаний.

-- Где тетя Рене? -- спросил я.

-- Она поднялась наверх. У нее развалилась прическа. Мне показалось, что она плачет.

-- Скажи ей, что Гастон повезет нас всех в машине следом за chasseurs [Охотники (фр.).].

Мари-Ноэль просияла и выбежала из комнаты. Я попросила Гастона привести машину ко входу и с облегчением заметил, что он поставил в багажник ящик с вином. Для гостей это будет лучшим утешением, лучшим выходом из передряг сегодняшнего дня. Я поглядел на подъездную дорожку и увидел, что к нам приближаются Рене и Мари- Ноэль, а с ними, виляя пушистым хвостом, Цезарь.

-- Пес нам не нужен! -- крикнул я.

Они остановились в удивлении.

-- Он тебе понадобится для дичи, папа! -- крикнула в ответ Мари-Ноэль.

-- Нет, -- сказал я. -- Раз я не принимаю участия в охоте, зачем он мне? Я не управлюсь с ним одной рукой.

-- А тебе и не надо с ним управляться, -- сказала девочка. -- Он всегда слушает твою команду. Он не послушался сегодня утром, потому что ты ничего ему не приказал. Пошли, Цезарь.

-- Разве у него нет поводка? -- спросила Рене. -- Где его поводок?

Я сдался. Я не мог спорить. День вышел из-под моего контроля. Я забрался на заднее сиденье машины -- собака с одного бока от меня, девочка -- с другого. Рене -- на переднем сиденье, Гастон -- за рулем. Машина подпрыгивала на неровной проселочной дороге, ведущей в лес, и когда меня стало бросать на Цезаря, в его горле заклокотало глухое ворчание -предвестник грозного рыка, и я спросил себя, сколько времени его врожденное достоинство будет держать его в рамках вежливости и как скоро мои невольные толчки выведут его из терпения.

-- Что с Цезарем? -- спросила Рене через плечо. -- Почему он все время рычит?

-- Папа его дразнит, -- сказала Мари-Ноэль. -- Да, папа?

-- Ей-Богу, нет. И не думаю, -- возразил я.

-- Эти недоученные собаки, у которых не кончилась натаска, легко приходят в возбуждение, -- заметила Рене. -- Не забывайте, ему всего три года.

-- Жозеф сказал мне два дня назад, -- вступил в разговор Гастон, -- что пес странно себя ведет. Несколько раз рычал на господина графа.

-- Что мы будем делать, если он взбесится? -- спросила Мари-Ноэль.

-- Не взбесится, -- сказал я, -- но кому-нибудь придется следить, чтобы его не спускали с поводка.

Внезапно машина остановилась: мы были совсем близко от охотников, растянувшихся редкой цепочкой вдоль аллеи. Мы вышли, и я тут же почувствовал, что вообще не надо было здесь появляться, так как я не имел ни малейшего представления о том, что мне следует делать. Еще хуже было то, что, несмотря на мои указания, Цезаря выпустили из машины, и сейчас, как и тогда возле дома, он свободно бегал кругом в поисках хозяина.

-- Ко мне, Цезарь! -- позвал я.

Пес словно не слышал. Он бежал вдоль цепи, сопровождаемый сердитыми криками: -- в растерянности оттого, что никто его не зовет.