Михаил Климман - Разрешение на жизнь

• Название: Разрешение на жизнь
• Автор: Михаил Климман
• Жанр: Боевик

Вполне безобидное увлечение – коллекционирование предметов старины внезапно становится для Андрея опасным занятием. Те криминальные методы, которыми действуют его коллеги дилеры, вовсе не устраивают Андрея. Но как жить по другим правилам, когда он уже ввязался в это дело? Более того, деятельность Андрея ставит под угрозу безопасность любимой жены и только что родившейся дочки. Может быть отказаться от ценной находки, которая почему то сама плывет к нему в руки? Слишком много жизней унесла она, и возможно еще унесет. Но события развиваются уже сами по себе и их стало невозможно контролировать.

---

– Знаешь, как говорят в Америке? Там человек открывает бизнес, все правильно придумал, вот как ты говоришь: хороший товар, место, персонал, а дело – не идет. Они говорят: «Что нужно, чтобы бизнес пошел? One day luck… Один день удачи…» Понимаешь?

– А, ты про это… – Андрей покачал головой. – Я всю жизнь считал и считаю, что мое дело – пахать, а удача – что-то мне не доступное. Моя бывшая жена, я тебе рассказывал, человек мистический, говорит всегда, что не стоит ее обижать. Что она сама, может быть, этого и не хочет, но Бог всегда за нее вступается и мстит обидчикам страшно. Но мне кажется, что это просто такая удобная позиция для шантажа – ты должен делать, как я говорю, а не то тебя Господь покарает, и ничего неземного здесь нет. Мы всегда прячем за мистику свое собственное дерьмо, прости на грубом слове.

– Так ты что, не веришь в мистику? Считаешь, что ничего этого нет?

– Почему, очень даже верю, и очень даже есть все это. – Дорин повернулся, лег, не выпуская руку жены, на спину и сказал, глядя в потолок: – Только мы законы эти не знаем, слава Богу, а то такого наворочали бы, в век не разгребешь. Наше дело, я повторяюсь для некоторых с тридцатью процентами, наше дело – пахать. И еще верить. И тогда, как в песне, какой-то «берег из тумана выйдет к нам…».

– А мне все равно нужен «one day luck». Все равно нужен…

– Конечно, нужен, – согласился Андрей миролюбиво, – и вот я его тебе дарю: это – «один», – он поцеловал ее в лоб, – это – «день», – поцелуй в губы, – это – «удачи», – снова поцелуй, на этот раз в правый глаз, – а это моя подпись. – И последовал поцелуй в левый.

– Да ну тебя, – рассмеялась Лена. – Все всегда превращаешь в анекдот. Как не стыдно – у жены трагедия, а тебе бы все веселиться.

Внезапно прозвенел звонок у входной двери.

– Кто это? – Андреевская вздрогнула о неожиданности. – Кого в такую рань несет?

– Да не так уж и рано, – ответил Андрей, поднимаясь с постели, – девять, начало десятого.

– Шутишь?

Дорин показал ей часы и начал искать халат. Эта в принципе очень полезная, но исключительно вредная деталь одежды обладала довольно странным свойством – никогда не оказывалась там, где ты ее оставил. Вот брюки, рубашка, свитер. Все там, где им и положено быть. Но халат… Андрей точно помнил, что вчера после душа повесил его на крючок в ванной комнате, но сегодня его там не было. Не оказалось халата ни на спинке стула в гостиной, где иногда ночевала эта скверная тряпка, ни на кухне. А идти открывать в одних трусах было не очень вежливо, вдруг там женщина.

Опять зазвонил звонок, на этот раз еще требовательней.

– Андрей, – позвала его Лена из спальни, – что ты ищешь? Почему не идешь открывать?

– Халат пропал, чтоб ему не ладно! – в сердцах сказал Дорин. – Не идти же в неглиже.

– Да вот он, на спинке кровати, – тон Лены был извиняющимся, – я его ночью надевала, а то зябко было очень.

Он подхватил халат, прошел в коридор и глянул в глазок – мужчина, которого он увидел, был ему вроде бы незнаком. Но Дорин открыл дверь.

На пороге, переминаясь с ноги на ногу и как-то странно подергивая плечами, стоял небольшого роста человек с испуганным взглядом. Только приглядевшись, Андрей узнал в нем Альберто – хозяина ресторана и любовника Кольцовой.

– Что случилось? – спросил Дорин, приглашая итальянца в квартиру. – Как ты нас нашел?

Альберто с Настей были у них в гостях только один раз несколько месяцев назад, и Андрей подумал, что итальянцу с плохим русским языком, в плохо знакомом городе найти дом даже по адресу было бы довольно трудно.

– Где Настя? Почему она не поднялась?

– Настя убили, – сказал Альберто, и голос его дрогнул. – Вы с Лена хотят мне помочь…

И он заплакал, как ребенок.

ГЛАВА 10

 11марта, суббота

– Женя, вы знаете магазин на углу Тверской и такой улицы, где много магазинов, не помню название?

Найт опять сидел в кабинете у Гуру, опять курил свой бесконечный «Филипп-Моррис».

– Там закрыто почему-то, но то, что я увидел в витрине, мне понравилось… Это что – «by appointment only»?

– У нас вообще нет пока такой формы торговли – по звонку. – Гуру улыбнулся. – Мы еще не совсем взрослые и всем все можно, а у Лены – просто открытие салона в понедельник. Хотите пойти?

– Не отказался бы. Там в витрине канделябры Томировские, настоящие, а у меня на них – хороший клиент.

– У меня есть пригласительный на два лица, – Женя показал Найту прямоугольник белой мелованной бумаги, – только особенно не рассчитывайте ни на что, цены будут – мало не покажется.

– Не понимаю…

– Это дорогой салон для богатых клиентов, а не для дилеров. А про Томира и у нас слышали.

Найт кивнул. Всю субботу он потратил на то, чтобы объехать побольше антикварных магазинов Москвы в поисках шахмат, конечно, но и в тайной надежде найти что-нибудь достойное, чтобы оправдать поездку. Он так ничего и не нашел, кроме этих канделябров. Товара было много, но цены…

– А ответьте мне, пожалуйста, на личный вопрос, – Гуру взял со стола пластмассовую сигаретную пачку, повертел в руках, – если захотите, конечно…

Найт настороженно кивнул.

– Такие сигареты, насколько я понимаю, лет двадцать-двадцать пять уже не выпускают. – Женя положил пачку на стол, потом опять взял, открыл, поднял глаза на Найта: – Можно?

Тот неохотно кивнул. Гуру прикурил, затянулся глубоко, выпустил дым колечком.

– Я когда-то курил, лет двадцать как бросил, – пояснил он. – Откуда у вас сегодня «Филипп-Моррис» с угольным фильтром и в пластмассовой пачке? Мечта всех курильщиков Советского Союза лет тридцать назад. Для меня эти сигареты – как… – он поискал слово, – как ностальгия по молодости.

– Я когда-то купил тридцать коробок. – Найту не очень хотелось продолжать этот разговор.

– Понятно, – сказал Гуру, хотя было очевидно, что ничего ему не понятно.

Ну, не рассказывать же ему, что эти сигареты его приучила курить Лялька, запретив раз и навсегда «вонючки из козлиных кизяков», которые он курил до встречи с ней. И Найт, когда она погибла, пообещал себе всегда курить только эти сигареты в память о ней. Он действительно много лет назад купил тридцать коробок: как знал, что их перестанут выпускать.

Но последние годы он старался экономить, потому что исчезал «Филипп-Моррис» слишком быстро. Невосполнимый запас. Только когда Найт занимался чем-то, связанным с Лялькой, он позволял себе оторваться и курить вволю. Понятно было также, что если сигареты кончатся раньше, чем он умрет, то он просто бросит это вредное, но такое приятное занятие.

Лет двадцать пять (или двадцать – он точно помнил, что прошло несколько лет со дня гибели Ляльки) назад он пережил сильный шок, когда увидел, что так же, как он, мыслит и чувствует кто-то еще. В Мюнхене проходил фестиваль, и в его рамках был показ фильмов режиссера, про которого Найт ничего не знал, кроме того, что он в прошлом жил в России, потом не то сбежал, не то его выдворили насильно и несколько лет, как работает на Западе.

Почему он, Найт, попал на этот фильм, он уже не помнил, помнил только, что кино поразило его какой-то щемящей нотой, беззащитностью. Там было что-то про довоенную Россию, про молодых ребят, которые ушли потом на войну, чтобы не вернуться, – собственно, про поколение его отца.

Но погибла – девушка, и герой фильма, как помнил Найт, носатый еврей, вдруг сказал, что он всегда будет курить какие-то определенные сигареты и добавил:

– Это в память о тебе, Юлька (а может быть, Инга – имени героини Найт, конечно, не помнил).

Но не рассказывать же этого, в общем, вполне симпатичному Жене. Зачем ему чужая боль и тоска, у него, и это было видно, и своих хватает.

– И еще, Найт, – Женя докурил «Филипп-Моррис», раздавил окурок в пепельнице, – нам бы надо кое-что уточнить.

– Я слушаю.

– Мы с вами договорились, – Женя достал из сейфа «Владимира», привезенного Найтом, положил на стол между ними, – что я оказываю вам две услуги – ищу шахматы и с помощью моего человека составляю список по известным вам и мне координатам, так? Я считал, что у нас с вами дело чистое, но так не получается…

– Не понимаю.

– Я хочу больше знать про шахматы. Вы не сказали мне тогда про них ничего, и я решил, что вы и сами, грешным делом, не знаете, чего ищете. В том смысле, что у вас есть только очень отдаленное представление о том, как они должны выглядеть. Но я ошибался. Я уверен, что вы очень хорошо знаете, что мы ищем, но по какой-то причине не говорите мне.

Найт молча полез за сигаретами, но передумал. Если он сейчас закурит, Женя может опять попросить себе – «ностальгии по молодости». Не жалко было сигарет – жалко было «этих» сигарет.

– Почему вы думаете, что я все про них знаю?

– Вы слишком быстро ответили вчера по телефону, когда я сказал, что нашел бронзовые шахматы с фигурами прусских и французских солдат. Вам не понадобилось даже секунды, чтобы понять, что это не то. Значит, вы знаете, что такое «то». В чем дело? Что за странные секреты скрыты за ними? Я должен знать, чтобы не работать вхолостую и чтобы понимать, во что ввязался. Слишком много тайн для простого бизнеса. Если я ошибаюсь и вы темните, потому что хотите очень много заработать, – дело ваше, меня устраивают наши условия. Но похоже, что не только заработок здесь имеет место. А если не только деньги, я хочу знать – что? На свете довольно мало вещей, которых я боюсь, но я привык понимать, чем я рискую.