Александр Маковельский - История логики

• Название: История логики
• Автор: Александр Маковельский
• Издательство: Кучково поле
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2004
• ISBN: 5-86090-081-3

Книга принадлежит перу выдающегося советского историка философии. В основу ее положены многочисленные исследования автора, получившие высокую оценку в мировой историко-философской литературе. Автор рисует широкую картину эволюции логических учений. В первой части работы дается очерк логических учений Востока и Европы вплоть до эпохи раннего средневековья включительно. Во второй части исследуются логические теории эпохи феодального общества, в третьей части – логические концепции Нового времени (Декарт, Паскаль, логика «Пор-Рояля», Спиноза, Бэкон, Гоббс, Локк, Лейбниц, французские материалисты XVIII в., русские логики XVIII в. и др.).

---

Таким образом, эти две ступени развития разума суть подготовительные ступени для актуального разума, познающего умопостигаемые понятия. На этих подготовительных ступенях путем упражнений и обучения совершенствуется разум, вырабатываются навыки мышления и накопляются знания, необходимые для конечной ступени – актуального разума.

Первым восточным аристотеликом традиция признает ал-Кинди. Он ревностно изучал Аристотеля и его комментатора Александра Афродизийского. Его учение о разуме восходит к Александру Афродизийскому. Несколько отклоняясь от Стагирита, ал-Кинди стал учить о четырех видах разума, будучи последователем пифагорейского учения о совершенстве числа «четыре». Учение Аристотеля о разуме ал-Кинди соединяет с неоплатоновским учением о разуме и с неопифагорейской мистикой чисел. Ал-Кинди положил начало тому превращению аристотелевского учения о разуме в сложную теорию процесса развития человеческого разума, которая после него установилась в арабоязычной философии до ибн-Рошда (Аверроэса) включительно.

Ал-Кинди был основоположником и того установившегося в арабоязычной философии взгляда, согласно которому познание человеком сущности вещей производится воздействием на него существующего вне его мирового разума, и сама возможность такого познания коренится в том, что один и тот же мировой разум дает формы и вещам материального мира, и человеческому разуму.

Следующим за ал-Кинди выдающимся представителем восточного перипатетизма был ал-Фараби, получивший прозвище «второго учителя» («первым учителем» называли Аристотеля, и потому выражение «второй учитель» имело смысл «второй Аристотель»). Вслед за ал-Кинди Фараби учит, что возможность познания и способность его постигать истину обусловливается тем, что тот же самый мировой разум, который дал телесному миру его формы, дает человеку его идеи. Мудрость философов, согласно Фараби, вытекает из мирового разума. Религию Фараби считал стоящей по своей ценности ниже философского знания, приобретаемого чистым разумом.

В X в. арабоязычным ученым были известны уже все восемь логических трактатов Аристотеля, и свою логику Фараби строит на знакомстве с полным текстом «Органона». Логика у Фараби связана с теорией познания и грамматикой. Отличие логики о г грамматики он усматривает в том, что грамматика ограничена рамками языка того или иного народа, тогда как логика дает правила, как выражать в языке мышление, общее для всего человечества. От простейших элементов речи надо идти к более сложным – от слова к суждению и от последнего к рассуждению

Фараби подразделяет логику на две части. Первая часть представляет собой учение об идеях и дефинициях, вторая часть – учение о суждении, умозаключении и доказательстве. Идеи и дефиниции сами по себе, по учению Фараби, не являются ни истинными, ни ложными, поскольку они берутся изолированно, без связи между собой и не соотнесены с самой действительностью. Под идеями Фараби понимает представления об единичных предметах, возникающие из чувственных восприятий, а также такие представления, которые запечатлеваются в уме упомянутыми выше представлениями о единичных предметах. Это идеи необходимости, действительности и возможности. Перечисленные два вида идей являются непосредственно достоверными. Ум человека может быть направлен на эти идеи, и душа может их созерцать, но они не могут быть ни доказываемы, ни объясняемы путем выведения их из того, что уже известно. Они ясны сами по себе и обладают наивысшей степенью достоверности.

С помощью комбинирования представлений получаются суждения, которые могут быть либо истинными, либо ложными. Чтобы обосновать эти суждения, необходимо обратиться к умозаключениям и доказательствам: следует посредством умозаключений и доказательств свести суждения к достоверным положениям или непосредственно самоочевидным, не нуждающимся в дальнейших подтверждениях. Такие самоочевидные положения (аксиомы) должны существовать для математики, метафизики и этики. Аксиомы – основоположения всего нашего знания.

Собственным предметом логики Фараби считает учение о доказательстве. Доказательство исходит от того, что известно и твердо установлено, и от него приходит к познанию чего-либо нового, что раньше было формально неизвестно. Познание категорий, суждений и умозаключений суть, по мнению Фараби, только введение в логику А в самом учении о доказательстве Фараби считает самым главным установить принципы, которые должны служить нормами необходимого знания. Наивысшим из этих принципов Фараби признает закон противоречия.

Функция закона противоречия, по Фараби, заключается в одновременном познании в одном акте мышления истины или необходимости какого-либо положения и ложности, или невозможности противоположного ему положения. С этой точки зрения, Фараби отдает предпочтение платоновской дихотомии перед аристотелевским научным методом.

В учении о доказательстве Фараби не удовлетворяет одна лишь формальная сторона доказательства. Он хочет видеть в нем не только правильный путь к достижению истины: оно должно иметь своей целью достижение истины и должно само порождать науку. Фараби считает, что доказательство имеет дело не просто с суждениями как материалом для силлогизмов, но оно исследует истину, которую они содержат.

Кроме необходимых истин о необходимом бытия, имеется, по учению Фараби, область возможного, о которой мы можем приобрести только вероятное знание. О различных степенях вероятности говорится в аристотелевской «Топике», и к ней отсылает Фараби для элементарного введения в вероятностные концепции.

Фараби говорит, что истинное знание может быть построено только на необходимых положениях из «Второй Аналитики».

В качестве добавления к «Введению» Порфирия Фараби высказывает свои взгляды на универсалии Он определяет универсалии как «единое о многом и во многом». Универсалии, по его учению, не существуют отдельно от индивидуальных понятий.

Фараби находит частное не только в вещах и чувственном восприятии, но также в мышлении. Универсальное существует, по его учению, не только как «акциденция» в единичных вещах, но также как субстанция в уме. Ум человека абстрагирует универсальное из вещей, но универсальное имеет свое собственное, изолированное существование.

Таким образом, у Фараби уже имеется различение существования универсалий «раньше вещей» (ante rem), «в вещах» (in re) и «после вещей» (post rem).

Подходя с позиции кантианства, де Бер по поводу учения Фараби об универсалиях ставит вопросы: принадлежит ли «чистое бытие» к универсалиям? Является ли существование предикатом – и говорит, что этот вопрос, который породил столько ошибок в философии, был решен Фараби правильно и во всей его полноте.

Согласно учению Фараби, существование есть грамматическое или логическое отношение, но не категория действительности, высказывающая некоторое утверждение о вещах. Существование вещи есть не что иное, как сама вещь[54].

Характеризуя учение Фараби о «бытии», де Бер здесь упускает из виду, что Фараби принимал различные степени бытия, проводя различие между необходимо существующим и возможным бытием. Различие необходимого и возможного бытия было основной идеей его философии. По учению Фараби, возможное бытие для своей реализации предполагает, что цепь причин не может быть бесконечной, и потому необходимо принять, что есть бытие существующее, но не имеющее причины, обладающее наивысшей степенью совершенства, вечное и неизменное, самодовлеющее, обладающее полнотой бытия. Фараби говорит об иерархии бытия, о разных степенях бытия соответственно порядку эманации, причем материя занимает последнее, самое низшее место в этом ряду последовательных эманации.

Таким образом, де Бер не прав, когда говорит, что для Фараби бытие не есть категория действительности, а лишь грамматическое или чисто логическое отношение. Напротив, в понятие бытия он вкладывает онтологическое содержание в духе реализма понятий, и именно поэтому он является творцом онтологического доказательства бытия бога, согласно которому бог необходимо существует, так как понятие о боге есть понятие необходимо сущего бытия, вследствие чего отрицание существования бога якобы было бы формальным противоречием.

В понимании бытия у Фараби имеется непоследовательность и противоречивость, поскольку в его философии аристотелевский взгляд, согласно которому бытие не есть категория действительности, сочетается с противоположным неоплатоновским учением, причем сам Фараби не осознает несовместимости этих двух противоположных концепций.

Своего наивысшего развития ближневосточный перипатетизм достигает в философии ибн-Сины (Авиценны), гениального таджикского ученого, знаменитый трактат которого «Канон медицины» составлял основу медицинской науки на Западе до XVII в., а на Востоке и позже. Из всех ближневосточных перипатетиков ибн-Сина наиболее приблизился к подлинному Аристотелю, отбросив многие неоплатоновские идеи и примыкая к материалистической тенденции философской системы Аристотеля. Ибн-Сина глубоко изучил все тонкости аристотелевской логики. Изучать логику он начал по книге «Иса-Гуджи» (арабский перевод «Введения в „Категории“ Аристотеля» Порфирия) и при этом обнаружил незаурядные способности, приводя в смущение своего учителя Натили.