Морье Дю - Паразиты

• Название: Паразиты
• Автор: Морье Дю
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Слушай. Я хочу, чтобы ты кое-что послушала.

- Нет.

- Не выводи меня из себя, слушай.

Он сыграл песню раз шесть, потом снова взял трубку; он знал, как выглядит Мария - на голове тюрбан, на глазах заспаны.

- Да, но в конце надо не так, - сказала она, - а вот так.

И Мария спела последние такты, ведя мелодию вверх, а не вниз и, конечно, получилось именно то, чего он и сам хотел.

- Ты имеешь в виду вот так? Не клади трубку, я сейчас поставлю телефон на рояль.

Он снова сыграл мелодию, взяв вверх, как хотела Мария. Он сидел на табурете за роялем, прижимал трубку к плечу и смеялся - безумная, скорченная поза куклы чревовещателя - а она тем временем напевала мелодию ему в самое ухо.

- Ну, а теперь я могу снова уснуть?

- Если сумеешь.

Радость души минут на пять, десять, от силы на час... и она уже не его, став достоянием дешевых завывал. Миссис Бэнкс, Полли... Ему хотелось встать и выключить приемник; происходящее казалось несвоевременным, несуразным, безвкусным. Как если бы он, Найэл, специально попросил режиссера "Гранд отеля" исполнить его песни именно сейчас, чтобы оскорбить Чарльза. Современный способ бросать перчатку: вот на что я способен. А на что способен ты?

- Да, - сказал Чарльз, - это и моя любимая песня.

Именно поэтому, подумал Найэл, меня так и подмывает встать из-за стола, выйти из комнаты, сесть в машину, поехать к морю, отыскать мою лодку с течью и уплыть навстречу своей погибели. Взгляд, с каким он произнес эти слова, я никогда не забуду.

- Благодарю вас, Чарльз, - сказал Найэл. И разломил печеную картофелину.

Вот он, удобный случай, подумала Селия. Удобный случай все уладить. Укрепить связывающие нас узы. Вернуть Чарльза. Мы все виноваты: мы отошли от Чарльза, отгородились от него. Мария никогда этого не сознавала. Не понимала. Умом она была и есть ребенок, ищущий, любопытный, как зеркало отражающий не себя, а других. Она не думала о вас, Чарльз, только потому, что дети вообще никогда не думают. Если бы музыка Найэла обладала способностью останавливать мгновение, все могло бы проясниться, уладиться. Но Полли все испортила.

- Мальчуган был сегодня таким забавным во время прогулки, - сказала она. - Он спросил меня: "Полли, когда мы вырастем, то станем такими же умными и знаменитыми, как мамочка и дядя Найэл?" Это зависит от вас, ответила я. Маленькие мальчики, которые грызут свои ногти, не становятся знаменитыми.

- Я грыз свои до крови, пока мне не исполнилось девятнадцать лет сказал Найэл.

- Восемнадцать, - поправила Мария.

Ей было известно и то, кто его от этого отучил. С видом холодного безразличия она смотрела на Найэла.

Его уже не вернуть, думала Селия. Мгновение. Мы упустили свой шанс. Чарльз молча налил себе кларета.

- Кроме того, - продолжала Полли, - вы не станете знаменитыми, если будете сидеть, ничего не делая. Так я и сказала малышу. Мамочка хотела бы проводить больше времени здесь, с вами и с папочкой, но она должна работать в театре. И, знаете, что он на это сказал? Он сказал: "Ей надо работать. Она могла бы просто быть нашей мамочкой". Как мило.

Она отпила из стакана воды, загнув палец, и улыбнулась Марии. Никак не могу решить, подумал Найэл, то ли она преступница, хитрая, опасная, созревшая для Олд Бейли*, то ли так непроходимо глупа, что было бы благом свернуть ей шею и избавить мир от лишних хлопот.

- По-моему, - набравшись храбрости, заметила Селия, - детям надо сказать вот что. Не так уж и важно, знаменит ты или нет. Любить свое дело, вот что важно. Будь то игра на сцене, сочинение музыки, садоводство или работа водопроводчика, надо любить свое дело, любить то, чем занимаешься.

- А к супружеству это тоже относится? - осведомился Чарльз.

Селия допустила гораздо большую оплошность, чем Полли. Найэл видел, как она закусила губу.

- Я полагаю, Чарльз, что Полли говорила не о супружестве, - сказала она.

- Полли нет, - сказал Чарльз. - Но мой сын и наследник говорил именно о нем.

Какая жалость, что я не мастак поговорить, думал Найэл, не один из тех цветистых болтунов, которые как блины подбрасывают фразы в воздух и обмениваются ими через стол. Уж тогда бы я отыгрался. Направить разговор в необозримо широкое русло, а оттуда в сферу абстрактного мышления. Что ни слово - жемчужина. Супружество, мой дорогой Чарльз, подобно перине. Кому пух, кому иголки. Но лишь стоит вспороть ее, и хоть нос затыкай...

- Грудки совсем не осталось? - спросила Мария.

- Извини, - сказал Чарльз, - она целиком досталась тебе.

Что ж, это тоже выход. И думать особенно не о чем.

- Что я все время хочу сделать, - сказала Полли, - так это взять книгу и записать все забавные высказывания детей.

- К чему брать книгу, если вы и так все помните? - спросил Найэл.

Мария встала из-за стола и неспеша подошла к сервировочному столу. Ткнула вилкой в бисквит, сломав верхнюю корочку. Попробовала его, поморщилась и положила вилку рядом. Испортив вид третьего блюда, она вернулась за стол с апельсином в руках. С единственным апельсином. Вонзила в него зубы и стала снимать кожуру. Если бы не Чарльз и Полли, размышлял Найэл, то самый подходящий момент пустить в ход вопросник, вернее, нечто вроде вопросника, в который мы играли, оставаясь одни. В какое место лучше всего целовать особу, которую вы любите? Все зависит от того, что это за особа. Вы обязательно должны быть знакомы? Не обязательно. Ах, в таком случае, вероятно, в шею. Под левое ухо. И опускаться вниз. Или, когда станете более близки, в колено. Колено? Почему колено? Мария бросила через стол семечко. Оно попало Найэлу в глаз. Жаль, подумал он, что я не могу рассказать ей, о чем сейчас думаю. От Мэри Роз остались бы одни воспоминания, и мы бы от души посмеялись.

- Боюсь, - сказала Полли, глядя на апельсин Марии, - что я забыла добавить в бисквит хереса.

Чарльз поднялся и стал собирать тарелки. Найэл отрезал себе датского сыра, Селия, желая утешить обиженную Полли, взяла кусочек бисквита. К тому же яблочный пирог пригодится завтра.

- Нелегкое это дело все держать в голове, - сказала Полли, - а от миссис Бэнкс невелика помощь. Она занимается только тем, что вписывает точную норму пайка* в бланк заказа для бакалейной лавки. Не знаю, что стало бы с нами, если бы я каждый понедельник не ломала над ним голову.

Понедельники, подумал Найэл, надо отменить. Да хранит Господь мир по понедельникам.

Чарльз не притронулся ни к сладкому, ни к сыру. Пристально глядя на серебряные канделябры, он отломил кусочек печенья и вылил в свой бокал остатки кларета. До последней капли. Напиток оказался достаточно крепким.

Лицо Чарльза, хотя с годами и отяжелело, было довольно бесцветным, если не считать загар - ведь большую часть времени он проводил на воздухе. Теперь же оно раскраснелось, на лбу выступили вены. Пальцы Чарльза поигрывали бокалом.

- Ну, и к какому же выводу вы пришли сегодня днем? - медленно проговорил он.

Никто не ответил. Полли удивленно вскинула брови.

- В вашем распоряжении было полдня, - продолжал Чарльз, - чтобы спокойно обдумать прав я или нет.

Вызов принял храбрейший из нас троих.

- Прав? В чем? - спросила Мария.

- В том, - сказал Чарльз, - что вы паразиты.

Он закурил сигару и откинулся на спинку стула. Слава Богу, подумал Найэл, липовый кларет притупил его чувства. Пока он не выветрится, Чарльз не будет страдать. Ведущий в приемнике простился с "Гранд отелем", оркестр заиграл последнюю мелодию и затих.

- Кто-нибудь хочет послушать новости? - спросила Полли.

Чарльз махнул рукой. Полли, как вышколенная собака, поняла сигнал. Она встала и выключила приемник.

- Кажется, мы это не обсуждали, - сказала Мария, надкусывая дольку апельсина. - Мы говорили о многом другом. Как всегда.

- Мы провели любопытный день, - сказал Найэл. - Мы, все трое, окунулись в прошлое. Вспомнили многое из того, что считали забытым. А если не забытым, то похороненным на дне памяти.

- Однажды, давным давно, - сказал Чарльз, - в качестве мирового судьи этого округа я присутствовал на эксгумации. Вскрытие могилы было весьма неприятной процедурой. И от трупа исходил запах.

- Запах незнакомых людей, мертвых или живых, всегда неприятен, - сказал Найэл, - но наш собственный запах и запах тех, кого мы любим, может обладать невыразимым очарованием. И определенным смыслом. Полагаю, сегодня днем мы в этом убедились.

Чарльз затянулся сигарой. Найэл закурил сигарету. Селия прислушивалась к тревожному биению собственного сердца. Мария ела апельсин.

- Вот как? - сказал Чарльз. - И какой же смысл вы извлекли из своего умершего прошлого?

- Не более чем подтверждение того, о чем я всегда подозревал, - ответил Найэл. - Живя, человек движется по кругу, как и мир, вращаясь на своей оси, и возвращается на то же место, с которого начал путь. Это очень просто.

- Да, - сказала Селия, - я чувствую то же самое. Но не только. Существует определенная причина, по которой мы это делаем. Даже если мы и возвращаемся к исходному пункту, то по пути кое-что приобретаем. Своего рода знание.