Морье Дю - Прорыв

• Название: Прорыв
• Автор: Морье Дю
• Жанр: Детектив

---

В столовой оказался только Робби, который яростно сражался с полной тарелкой маринованной сельди. Я поздоровался с ним и принялся за бекон. Оглядев комнату в надежде обнаружить утренние газеты, и не найдя их, я понял, что придется беседовать.

- Чудесное утро, - заметил я.

Робби отозвался не сразу. Он был слишком увлечен сельдью, которую разделывал с изяществом знатока. Затем его фальцет донесся до меня через стол:

- Так вы собираетесь увильнуть?

Вопрос застал меня врасплох, и мне не понравились насмешливые нотки в его голосе.

- Я инженер-электронщик, - ответил я, - и меня вовсе не интересуют исследования в области психики.

- Коллеги Листера [Листер Джозеф (1827--1912) английский хирург. Ввел (1867) в хирургическую практику антисептику.] были тоже равнодушны к открытию антисептики, - возразил Робби. - И какими же они потом выглядели дураками! - он запихнул в рот половину селедки и начал жевать, глядя на меня из- за стекол очков.

- Так вы верите во всю эту чепуху с Шестой Силой? - спросил я.

- А вы - нет? - он явно уклонялся от ответа.

- Ну что ж, я готов принять все, что Маклин проделал со звуком. Он научился воспроизводить человеческий голос, что нам не удалось в АЭЛ. Он разработал систему, благодаря которой животные воспринимают высокочастотные колебания. Они и, кажется, еще один ненормальный ребенок. За первое я его высоко ценю, но сильно сомневаюсь в целесообразности всей этой возни с высокочастотной информацией. Что же до его третьего проекта - улавливания жизненной силы, или как он ее там называет... Если кто-нибудь сболтнет об этом в Министерстве, ваш босс может загреметь в каталажку.

Я вернулся к бекону, чувствуя, что поставил Робби на место. Он покончил с сельдью и принялся за тосты с мармеладом.

- Вы когда-нибудь наблюдали, как умирает человек? - спросил он внезапно.

- Как будто нет.

- Я врач, и это часть моей работы, - продолжал он. - В больницах, в домах, в лагерях беженцев после войны я видел сотни смертей. Не доставляет удовольствия, знаете ли. А здесь в Саксмире мне предстоит наблюдать не только последние часы, - последние недели жизни милого смелого мальчика. И мне бы очень пригодилась чья-нибудь помощь.

Я поднялся и отнес тарелку к буфету. Потом вернулся к столу и налил себе кофе.

- Извините, - произнес я.

Он пододвинул мне поднос с тостами, но я покачал головой. Я всегда ем немного на завтрак, а сегодня у меня и вовсе пропал аппетит. Снаружи по асфальту послышались шаги, и кто-то заглянул в комнату. Это был Кен.

- Хэллоу! - поприветствовал он меня, улыбаясь. - Посмотрите, какое чудесное утро. Если вы не нужны Маку в аппаратной, я могу показать вам окрестности. Мы пойдем к домикам береговой охраны и дальше к саксмирскому утесу, - мое колебание он принял за согласие. - Здорово! Робби нечего и спрашивать. Он запрется в лаборатории до полудня и будет корпеть над пробами моей крови.

Голова исчезла, и я услышал, как Кен зовет Януса через окно кухни. Мы с Робби не сказали ни слова. Хруст пережевываемых тостов становился невыносимым, и я поднялся из-за стола.

- Где можно найти Маклина? - спросил я Робби.

- В аппаратной, - ответил тот, продолжая жевать.

Лучше было покончить со всем этим сразу. Я прошел тем же путем, каким меня провели накануне: через двустворчатую дверь в лабораторию. Операционный стол под потолочным светильником сегодня вызывал совсем иные чувства, и я старался не смотреть в его сторону. Войдя в аппаратную, я заметил Мака, склонившегося у "Харона-1". Кивком он пригласил меня подойти:

- В процессоре небольшая неполадка, - сообщил он. - Я заметил ее еще вечером. Уверен, вы с ней легко справитесь.

В этот момент следовало извиниться и сказать, что я не собираюсь заниматься его делами и тотчас же уезжаю в Лондон. Но я этого не сделал. Я подошел к компьютеру и остался стоять, выслушивая его объяснения электронной схемы. Профессиональная гордость, профессиональная ревность усиливали желание понять, почему его машина превосходит ту, что мы создали в АЭЛ. Это значило для меня слишком много.

- Вон халат на стене, - сказал Маклин. - Надевайте, и мы попробуем устранить неисправность.

В этот момент я проиграл, вернее был побежден. Я оставался равнодушен к его бредовым теориям и предстоящим опытам с жизнью и смертью. Но меня захватила безупречная красота и мощь "Харона-1". Может быть, красота - не слишком подходящее слово для электронной системы, но я эти машины воспринимаю именно так. В них - моя любовь, моя душа. С самого детства я принимал участие в их создании, и это стало делом всей моей жизни. Меня никогда не волновало, для чего предназначены аппараты, которые я разрабатываю и совершенствую. Моя задача состояла в том, чтобы они как можно лучше выполняли функции, для которых были задуманы. До приезда в Саксмир я и не занимался ничем другим, делал только то, на что был способен, и делал неплохо.

"Харон-1" пробудил во мне нечто иное - сознание собственной силы. Стоило мне прикоснуться к клавишам управления, как у меня осталось лишь одно желание - разобраться в работе узлов компьютера, а потом понять всю систему в целом. Внезапно это стало для меня самым главным. К полудню я установил неполадку, кстати, небольшую, и исправил ее. Маклин уже стал для меня Маком, и я перестал раздражаться, когда меня называли Стивом. Да и все их бредовое предприятие уже не нервировало меня. Так незаметно я стал одним из их команды.

Робби вовсе не выразил удивления, когда я появился к обеду. Он даже не намекнул на наш утренний разговор. Потом, с разрешения Мака, мы пошли прогуляться с Кеном. Смерть совершенно не вязалась с этим неугомонным юношей, и я постарался выкинуть из головы печальные мысли. Может быть, и Робби, и Мак ошибаются. Слава Богу, это было не моей заботой.

Кен шел через дюны к морю, смеясь и болтая, и, казалось, совсем не уставал. Солнце сверкало над головой, воздух был свеж и прозрачен. И даже береговая линия, вчера такая угрюмая, днем таила очарование. Крупная галька сменилась песком, и он скрипел под ногами. Цербер, увязавшийся за нами, бежал впереди. Мы швыряли палки, и он доставал их из бесцветного, почти безжизненного, моря, беззлобно и нежно плескавшегося у ног. Мы ни словом не обмолвились о Саксмире и здешних проблемах. Кен потчевал меня байками об американской базе в Тирлволле, где он, судя по всему, состоял в наземной службе, прежде чем Мак устроил его перевод сюда десять месяцев назад. Цербер, точно щенок, требующий лаем еще поиграть с ним, внезапно застыл и, навострив уши, повернул голову по ветру. Затем понесся туда, откуда мы только что пришли, и его гибкое, черное с рыжими подпалинами тело вскоре слилось с темными валунами и песчаными дюнами.

- Сигнал от "Харона", - заметил Кен.

Накануне, когда я наблюдал, как Мак управляет компьютером, и потом услышал скребущегося в дверь пса, это не показалось мне таким уж сверхъестественным. Но сегодня на пустом берегу в трех милях от дома внезапное бегство собаки выглядело жутковато.

- Здорово, да? - спросил Кен.

Я кивнул, но настроение мое испортилось, гулять расхотелось. Может быть, я испытал бы другие чувства, будь я один. Но сейчас, когда рядом со мной стоял этот мальчик, я как бы очутился лицом к лицу с тем, что предстояло мне в ближайшие месяцы - с проектом, который задумал Мак.

- Хотите вернуться? - слова юноши напомнили об утреннем разговоре с Робби, хотя Кен вкладывал в свой вопрос совсем иной смысл.

- Как вы, - ответил я безразлично.

Он круто повернул налево, и мы принялись взбираться, скользя и сползая назад, на высокий косогор над морем. Я задохнулся, когда мы достигли вершины. Кен же выглядел совсем неуставшим. Улыбаясь, он протянул мне руку, чтобы помочь сделать последний рывок. Вокруг нас расстилались заросли вереска, ветер подул в лицо сильнее, чем у моря внизу. В четверти мили на фоне неба застыли в ряд белые домики береговой охраны, их окна пылали в лучах заходящего солнца.

- Зайдем, засвидетельствуем свое почтение миссис Я., - предложил Кен.

Нехотя я согласился - я ненавидел внезапные визиты к людям, да и хозяйство Янусов меня не очень-то интересовало. Когда мы подошли ближе, я заметил, что обитаемым был лишь один коттедж, другие оказались заброшенными, в них, видимо, не жили годами, а в двух были даже выбиты стекла. Неухоженные садики у домов заросли сорняками. Сторожевые вышки пьяно покосились к сырой земле и тянули за собой из гниющих столбов мотки колючей проволоки. К калитке единственного обитаемого коттеджа прислонилась девочка. Темные прямые волосы обрамляли ее худое лицо, глаза были тусклыми, у нее не хватало переднего зуба.

- Здравствуй, Ники, - позвал Кен.

Девочка вытаращилась на меня, потом, оторвавшись от калитки, угрюмо указала на меня пальцем и спросила:

- А это кто?

- Его зовут Стив, - ответил Кен.

- Мне не нравятся его ботинки, - пробормотал ребенок.