Сакё Комацу - Времена Хокусая

• Название: Времена Хокусая
• Автор: Сакё Комацу
• Издательство: Мир
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1967

Сборник японской научной фантастики. Составитель П. Петров.

---

— На это ответить еще труднее. Дело в том, что я не имею никакого отношения к вашей эпохе.

Мальчик, видимо, решил, что у того мозги не в порядке.

— Почему ты не дал мне умереть? — сурово спросил он.

— Мог ли я поступить, иначе? — ответил тот. — Если бы мы обнаружили ваше время часа на два раньше, тебя бы вообще не ранили. Разумеется, при условии, что мы с тобой встретились бы.

— Что ты собираешься со мной делать? — снова спросил мальчик. — У меня сломана нога, плена мне не избежать. Сделай милость: убей меня!

— Почему ты так торопишься умереть? — спросил мужчина, в недоумении разведя руками. — Я не понимаю, что вы тут затеяли, но через пять часов этот мир все равно исчезнет.

Мальчик тряхнул головой. Какая ерунда! Мальчику было наплевать, исчезнет мир или нет, — так или иначе его ожидала смерть.

— Пожалуй, я выразился неточно. Мир не исчезнет, а войдет в свою историческую колею.

— А мне плевать! — запальчиво выкрикнул мальчик. — Помоги мне добраться до своих или убей. А впрочем, можешь оставить меня здесь!

— Ну и оставлю! — вспылил мужчина. — Безумный мальчишка!.. А я — то думал, что японские гимназисты этой эпохи смышленее. Я и так нарушил устав, вступив с тобой в контакт! Прощай! Я ухожу.

— Стой! — крикнул вдогонку мальчик. Проведя рукой по воротнику, он нащупал на петличке значок черной сакуры, оторвал его и протянул мужчине. — На, возьми! Если встретишь по дороге наших, скажи, что Ясуо Коно из 1077-го Отряда черной сакуры был тяжело ранен и не мог покончить с собой, но живым в плен не сдастся.

Мужчина поглядел на мальчика долгим, проникновенным взглядом и мгновенно исчез. Значка черной сакуры он не взял. На глазах у мальчика выступили слезы. Какой позор — не суметь умереть! Собрав последние силы, преодолевая боль, мальчик перевернулся на живот, орудуя одной здоровой рукой и одной ногой, подполз к краю обрыва и бросился вниз. Если упасть на скалу с десятиметровой высоты, вполне можно разбиться… Но его подхватили в воздухе.

— Брось свои дурацкие штучки! — взмолился мужчина. — Не дам я тебе умереть у меня на глазах. Послушай, я тебе все объясню, только дай мне слово, что перестанешь искать смерти… Пойми: сражения, в которых ты участвуешь, ненастоящие.

— Как это ненастоящие?

Ясуо, снова водворенный на скалу, со злостью накинулся на мужчину.

— Мы участвуем в исторической битве! Что же тут ненастоящего? Мы сражаемся против этих хищников, американцев и англичан, и погибнем все до одного — сто миллионов человек. Знаешь, как разбивается яшма? Вдребезги! Так же и мы. С нами его величество… Подданные японской империи до конца дней своих останутся верны чувству долга и справедливости. Что же тут ненастоящего?..

— Пожалуй, «ненастоящее» — это не то слово, — неторопливо прервал мужчина и тряхнул головой. — Я хотел сказать — все это неправильно. Потому что на самом деле в ваше время Япония безоговорочно капитулировала. Пятнадцатого августа. По рескрипту, подписанному императором.

— Что? Что ты сказал? — У Ясуо загорелись глаза. — Япония капитулировала?!

— Но ведь так было на самом деле — это история.

Мужчина снял шлем и пригладил золотистые волосы.

Далеко в небе мерцала Полярная звезда, она переместилась. Стояла глубокая ночь. Мальчик взглянул в лицо мужчины. Оно было необыкновенно добрым.

— Ты хочешь сказать, что наша война невсамделишная? — с издевкой спросил мальчик. — Моя мать проткнула себе кинжалом горло. Все мои товарищи погибли. Все японцы — женщины, старики, дети — сражаются до последней капли крови. Я убил много американских солдат, теперь сам умираю… И после этого ты осмеливаешься говорить, что все выдумка?

— Я не сказал — выдумка, — с состраданием возразил мужчина. — Я хотел сказать — придуманный ход истории. На самом деле все у вас было совсем не так.

— Ну, что ты понимаешь в нашей истории? По-твоему, лучше было капитулировать, да? — почти крикнул Ясуо.

Вдруг над обрывом вспыхнула ракета и упала, просвистев над головой.

Мужчина ладонью прикрыл мальчику рот.

— Подлец! Шпион! Рыжая сволочь!.. Что ты понимаешь!..

— Молчи! — сказал мужчина. — Какой ты бестолковый мальчишка! Неужели тебе не ясно, что лучше всего было капитулировать пятнадцатого августа?

— Чем же лучше? — заскрежетав зубами, гневно спросил Ясуо. — Кто дает тебе право так говорить?!

— Никто. Просто история должна быть такой, какой была на самом деле. Ход истории един. А если история выходит из своего правильного русла, наш долг вернуть ее туда, иначе нарушится ход всемирной истории.

— Но кто вам дал на это право? — злобно повторил Ясуо. Разве ты поймешь, за что я воюю, за что умираю?.. Я горжусь тем, что умираю за императора… А ты готов все это разрушить!

— Почему «разрушить»? Исправить! — горячо возразил мужчина. — Пойми, что с ликвидацией неправильного хода истории исчезнет и неправильное осмысление событий. Понимаешь? Человек не может ратовать за собственное уничтожение. Он не ищет уничтожения. Наоборот, боится его.

— Значит, в то, другое время Япония капитулирует?.. — с сарказмом произнес мальчик. — А я что же? Я-то ведь все равно покончу с собой!

Мужчина взглянул на него строго, точно намереваясь принять какое-то важное решение.

— Не все ли равно, покончишь ты с собой или нет, — ответил он немного погодя. — Пусть так. Но ведь то, что ты называешь «другим временем», все равно существует, а это время, где ты собираешься умереть в пятнадцать лет, само умрет через четыре часа. И ты ничего не вспомнишь, что было здесь. Эх, так и быть, сделаю еще одно нарушение: покажу тебе твою настоящую жизнь.

Мужчина взял мальчика за руку и сказал:

— Я не уверен, что разыщу тебя, но попробую. Где ты жил? Где учился?

Мальчик сказал. В следующий миг его глаза снова застлало туманом. Когда туман рассеялся, он увидел перед собой мрачную картину. Черные и коричневые развалины — следы пожарищ и бомбежек. Он сразу узнал местность — это были здания, прилегающие к гимназии. Рядом высился и ее обгорелый корпус.

Ясуо не помнил, чтобы когда-нибудь перед станцией железной дороги слонялось столько грязных оборванцев. Расстелив на голой земле рогожки, они торговали едой и всяким хламом. Тут были бататы, ириски, галеты, кастрюли, сковородки. Неопрятно одетые мужчины с землистыми лицами сновали взад и вперед, держа в руках дырявые мешки. Вдруг появились ребята с гербами их гимназии на фуражках. Разговаривая между собой, гимназисты с жадностью поглядывали на еду.

И среди ребят — он! Без обмоток на ногах, в таком затрапезном виде! Промчался виллис. Ребята помахали ему вслед. Водитель, американский солдат, бросил им пакетик жевательной резинки. Гимназисты набросились на нее.

— Подлец! — крикнул Ясуо. — Разве такое можно стерпеть!

— Ты не торопись, — утихомирил его мужчина.

По улице, едва прикрывшись каким-то тряпьем, расхаживали под руку с американскими солдатами японки… Издалека надвигалась толпа. Впереди несли красное знамя. Мужчины с решительными лицами пели: «Вставай, поднимайся, рабочий народ!»

— Разве Японию заняли красные? — спросил мальчик.

Мужчина покачал головой. Картина снова сменилась. Над потоком демонстрантов реяли полотнища лозунгов. «Эй, взяли! Эй, взяли!» — раздался дружный крик, и демонстранты побежали зигзагами. И вдруг впереди демонстрантов мальчик снова увидел себя, теперь студентом.

Не вынеся такого, он закричал:

— Это подлость!

И вновь картина сменилась. На сей раз он гулял — с девушкой вечером в парке. Он не поверил собственным глазам. Вдруг все исчезло.

— Это преступление! — сказал светловолосый. — Нельзя сидеть сложа руки! Мне сообщили, что Америка приготовила третью атомную бомбу. С Марианских островов уже вылетел самолет Б-29.

Он появится над Синею. Начальник департамента приказал переключить установку преобразователя времени через полчаса. Надо устранить этот мир до взрыва третьей атомной бомбы. Нельзя нагромождать одну трагедию на другую. Прощай!

— Постой! — крикнул мальчик ему вслед. — Перенеси меня в Синею. Я хочу умереть там, где его величество…

Мужчина в недоумении пожал плечами и взял мальчика за руку. Глаза застлало серой пеленой тумана… На этот раз мальчик почувствовал резкий толчок. Он шлепнулся в траву, тронутую первым налетом инея. Перед его мутным взором поплыла уходившая вдаль горная цепь с острыми зазубренными вершинами на фоне безоблачного неба. Сознание медленно угасало.

Он понял, что умирает. Он уже не чувствовал ни рук, ни ног. Только ощущал зудящую легкую боль в ране, точно по ней водили волоском. Этот зуд все удалялся, удалялся и отступил куда-то далеко, за много километров. Холод смерти подступал снизу — от ног, подбирался к животу, полз выше, готовясь завладеть сердцем. Мелькнула мысль: человек начинает умирать с ног. Раза два-три волна мрака захлестывала сознание, а когда в промежутках оно возвращалось, мальчик видел горы и небеса, безмятежные, словно поверхность огромного озера. Он лежал на траве и глядел, как там, наверху, точно примерзшие к небосводу, сияют тусклые звезды.