Колин Уилсон - Бог лабиринта

• Название: Бог лабиринта
• Автор: Колин Уилсон
• Издательство: Арт Дизайн
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1994
• ISBN: 5 85369-009-4

Эротико-философский роман-бестселлер с элементами детектива и мистики, переведенный на десятки языков мира. Литературный скандал, сопровождавший выход книги, лишь ярче высветил важность проблемы, которую своевременно и психологически глубоко исследует автор: значение секса в жизни человека и общества. Читатель не только получит удовольствие от этого необычайно увлекательного произведения, «экзотического» материала и любопытнейших эпизодов, но и откроет для себя много нового и неожиданного в предмете, казалось бы, хорошо знакомом, но вместе с тем загадочном и непостижимом.

«Меня всегда мучила загадка – невозможность ухватить руками сексуальный опыт, который ускользает между пальцами, как волшебное золото. И в этой книге я буду приводить массу примеров подобного рода, содержащих важный ключ к осознанию этого таинства»

Колин Уилсон

---

– Сент-Лиджер сказал вам, что я – Гроссмейстер?

– Нет.

– Сомневаюсь. Но я хочу быть уверен, что выговорите правду.

Я смотрел на Бориса с любопытством. Он пожирал голодными глазами лежащее у меня на коленях печенье.

– Как он указывает на то, что кто-то говорит неправду?

– Это очень легко продемонстрировать.

Он махнул рукой в сторону окна, щелкнув пальцами, и снова нажал на кнопку. Борис, согнувшись в три погибели, как испуганный пес, быстро поспешил к окну и скользнул за тяжелую бархатную портьеру. Нури нажал другую кнопку на столе. Через полминуты в коридоре послышался легкий звук шагов. Дверь открылась, и в комнату впорхнула девушка. Она приостановилась на мгновенье в дверном проеме, посмотрела на меня странным настороженным взглядом, затем подбежала к Нури, обвила его шею руками, приговаривая какие-то нежные слова и издавая воркующие звуки. На ней были надеты длинные арабские шаровары и блузка – такие прозрачные, что сквозь них просвечивало все ее тело. На вид ей было около шестнадцати лет. С хорошо развитой, гибкой фигуркой и с черными, как смоль, волосами, она выглядела настоящей восточной красавицей. Она покрывала лицо Нури бесчисленными поцелуями, как маленькая девочка целует своего любимого дядю, с которым долго не виделась. Он снисходительно самодовольно улыбался, наслаждаясь несколько секунд ее поцелуями. Затем он обратился ко мне:

– Это Кристи, дочь хозяина этого дома. – Он усадил ее к себе на колени. – Ну, и как же поживает моя девочка?

Его рука скользнула ей под шаровары. Она послушно раскрыла свои бедра.

– Ты хорошо себя вела в мое отсутствие? Девочка с готовностью утвердительно закивала головкой, лицо у нее было пустым, как у куклы. Меня удивило, что Нури привлекают безмозглые люди.

– У тебя были какие-нибудь любовники с тех пор, как я был здесь в последний раз?

Она выглядела воплощенной невинностью, энергично качая головкой, подтверждая свою добродетель и чистоту. Из-за портьеры раздались странные звуки, похожие на «чак-чак-чак…», как будто кашляло какое-то диковинное животное. Девочка подбежала к окну, резко отдернула портьеру в сторону и схватила Бориса за волосы. Она визжала:

– Лжец! Лжец! Лжец! …

Борис неподвижно лежал на полу, уткнувшись лицом в ковер, с приподнятыми вверх ягодицами. Когда она сняла с ноги туфельку и начала пинать его изо всех сил босой ногой в ребра, он даже не шевельнулся. Она снова подбежала к Нури, обняла его и начала покрывать его лицо поцелуями.

– Твоя девочка говорит правду. Это он лжет!

Нури нежно погладил ее по спине, как бы успокаивая ее.

– Сколько?

– Ни одного.

На ее лицо вновь вернулась маска невинности и чистоты, она отрицательно покачала головой. Странные кашляющие звуки снова раздались из горла Бориса. Она готова была опять ринуться на него и разорвать в клочья, но Нури спокойно придержал ее за руку и повторил вопрос:

– Сколько?

Она состроила недовольную гримаску:

– Три.

Из горла Бориса раздались все те же кашляющие звуки. Она завизжала на Бориса:

– Я тебя убью!

Нури снисходительно и добродушно кивнул головой и сказал:

– Моя девочка – распущенная нимфоманочка, правда?

– Нет, – ответила она, глядя ему прямо в глаза.

– Девочка заслуживает порки, правда?

– Нет, – она уже умоляла его. – Он – лжец.

– Сколько?

Она бросила сердитый взгляд на Бориса:

– Семь.

На этот раз Борис не издал ни звука. Нури спросил:

– Мужчин?

– Мужчин.

– Семь шлепков.

Она покорно встала, спустила до колен шаровары и трусики и безропотно улеглась поперек его колен. Он нагнулся, нащупал под креслом ее кожаную комнатную туфельку, поднял ее и со всего размаху звонко шлепнул подошвой туфельки по ее круглой розоватой попочке. Она притворно взвыла. Завывание ее стало громче и искренней по мере того, как увеличивалась сила ударов. После шестого шлепка она соскочила с его колен. Он укоризненно покачал головой и напомнил:

– Еще один.

Она пригнулась, выставив перед ним свою попку, и Нури отвесил ей седьмой шлепок. Потом он сказал строгим голосом:

– А теперь марш отсюда!

Когда она убежала, Нури спросил:

– Итак, мистер Сорм, вы утверждаете, что ничего не знаете о Секте Феникса?

– Я этого не говорил. Я знаю меньше, чем вы думаете.

– Я не понимаю, что вы имеете в виду. Правда это или нет?

Он повернул голову в сторону Бориса. Я также бросил взгляд на Бориса, который уже сидел, скрестив ноги, на ковре между нами. Борис выглядел озадаченным.

Нури внимательно и долго смотрел на Бориса, наконец спросил:

– Что он имеет в виду, Борис?

Борис вытаращил на него свои бесцветные глаза, как будто старался избежать этого вопроса, притворяясь, что он его не понимает. Но когда тяжелый взгляд Нури остановился на нем, он произнес низким заикающимся голосом:

– Он… он… он… имеет в виду, что он… б-больше, ч-ч-чем один ч-ч-человек.

Нури спросил:

– Именно это вы имели в виду, мистер Сорм?

Я ответил:

– Боюсь, что было бы бессмысленно пытаться объяснить вам все это. Вы бы усомнились, нормальный ли я человек, не больна ли у меня психика.

Нури посмотрел на Бориса и спросил, будто ударил хлыстом:

– Что он имеет в виду?

Борис вздрогнул всем телом и ответил слабым голосом:

– Он – н-н-некто п-п-по имени Эсмонд.

Нури как будто хлестнул по мне бешеным взглядом. Я увидел, каким угрожающим может быть выражение его лица.

– Вы не Джерард Сорм?

– Я – Джерард Сорм.

– В таком случае, кто такой Эсмонд?

– Вы знаете его. Это Эсмонд Донелли.

Он недоуменно уставился на меня растерянным взглядом, как бы сомневаясь, правильно ли он меня понял. Затем, к моему удивлению, кровь схлынула с его лица, и его взгляд стал неподвижным. Он беспомощно произнес:

– Это невозможно, – но голос у него внезапно стал хриплым.

И тогда моими глазами на него посмотрел Эсмонд, впившись в Нури пронзительным взглядом. Лицо у Нури переменилось. Хотел бы я увидеть в зеркале то, что было сейчас перед глазами Нури. Что бы там ни было, но это убедило его. Ему понадобилось еще несколько секунд, чтобы взять себя в руки. Губы у него побелели, и красный шрам резче обозначился у него на лице. Он сказал:

– Вы правы. Вы действительно постигли способ, как можно возвратиться с того света обратно на землю.

Эсмонд только кивнул. Борис уставился на Нури растерянным взглядом, как испуганное животное, которое не может понять, что происходит с его хозяином. Нури встал и подошел к буфету. Он взял графин, но у него задрожали руки, когда он наполнял до краев бокал какой-то прозрачной и чистой, как арак, жидкостью. Затем залпом осушил содержимое бокала. Глаза у него помутнели, и на мгновение перехватило дыхание. Он вытер с лица пот, затем прошел к креслу и обессиленно опустился в него. Он посмотрел на Эсмонда, как бы надеясь, что все это было ошибкой. Затем сказал:

– Извините меня. Вы же не думали, что я восприму все это легко.

Он откинулся в кресле и закрыл глаза. Я был озадачен тем, как быстро Нури убедился, что перед ним действительно Эсмонд. Донелли ждал. Наступило его время. Нури выпрямился в кресле и жестом приказал Борису удалиться. Борис поспешил убраться за дверь. Нури сказал:

– Что вы от меня хотите? Чтобы я покинул пост Гроссмейстера?

Эсмонд миролюбиво сказал:

– Нет, этого я от вас не требую. Я не смог бы стать Гроссмейстером, если бы даже и захотел. У мистера Сорма есть свои дела и я не могу злоупотреблять его гостеприимством. Но нужно вернуться к соглашению 1830 года.

Нури снова подошел к буфету и налил себе еще одну порцию прозрачного напитка, даже не извинившись. Он сказал:

– Не представляю себе, как это можно сделать. Это означало бы нарушить клятву.

– Это единственный выход, поверьте мне. – Эсмонд был терпелив и спокоен. – Послушайте, Халиде, я вас ни в чем не виню. Вы были превосходным Гроссмейстером. Но в мире произошли важные изменения. Даже дурак Кернер – своеобразное знамение будущего. Появились новые люди. Человеческий разум вышел за пределы сил, которые я только предвидел. Во многих отношениях этот Сорм знает гораздо больше меня. Вы не можете больше существовать, как тайное общество.

Нури сказал:

– Другие «домино» никогда не пойдут на это.

– У них не останется выбора. Этот человек – Сорм – знает о нас все, и он опубликует все, что знает. А вам останется только взять его под свою защиту.

Нури снова сел в кресло. Он начинал постепенно приходить в себя, но, я думаю, он на глазах постарел лет на десять. Эсмонд мягко сказал:

– Послушайте, Халиде, позвольте мне вам все объяснить. Когда я вступил в Секту Феникса, это было общество развратников. Их основная идея заключалась в том, что только маленькая элита должна обладать абсолютной сексуальной свободой. Это была неплохая идея для своего времени, и я принял ее. Я делал то, чем занимались другие, – вставляя свой член в лоно незнакомой женщины, они напыщенно рассуждали о магии, поэзии, о мистическом экстазе. Я обладал внутренней силой, и я развивал ее, и она достигла такой степени, что ни одна женщина не способна была противостоять мне более суток. Вы знаете о некоторых моих амурных похождениях. В течение одного вечера я мог заставить молоденьких испуганных монашек отдать мне свою невинность. Я переспал с тремя королевами и с семью принцессами. Однажды я овладел женщиной через десять минут после знакомства с нею. Я подавлял своей волей женщин, которые потом думали, что я их околдовал. Когда мне исполнилось тридцать пять лет, я, вероятно, имел более сложную сексуальную жизнь за своими плечами, чем любой другой человек, когда-либо живший на свете. Но потом я стал перерастать это, я устал быть только инструментом силы, которой я не понимал. Когда я чувствовал себя Богом в моменты наибольшего наслаждения, я спрашивал себя: разве не это – истинный Эсмонд Донелли? Или я просто модный развратник, который использует свои интеллект и искренность, чтобы соблазнять умных женщин? Однажды в Москве я был свидетелем сцены, как грубый и жестокий ямщик избивал свою лошадь, и перед тем, как я вышиб ему зубы, я почувствовал тошноту от его злорадного садизма. Позднее, в тот же день, я соблазнил младшую дочь царя в беседке и лишил ее девственности. И когда мой пенис с силой проник в нее, передо мной возникло видение лица ямщика, и я понял, что занимаюсь, в сущности, тем же вот уже двадцать лет: получаю наслаждение, навязывая свою волю кому-то гораздо более слабому, наслаждаясь ощущением своей власти над ним, и все это зверство ради того, чтобы убедить себя, что я не такой зануда, как остальные молодые люди моего круга. Внезапно я почувствовал себя глубоко несчастным, и во мне заговорили угрызения совести. Мое внезапное прозрение перевернуло всю мою душу и пробудило жалость к этой несчастной девушке до такой степени, что я собирался уже выкрасть ее и жениться на ней. Потом я понял, что это тоже тупик, я загоняю себя снова в безвыходное положение. Таков типичный конец всех раскаивающихся грешников, они пытаются вернуть свою нравственность, относясь к девушке, как к человеческому существу, но не как к осажденному городу, которым они должны овладеть силой. В действительности же это не более нравственно, чем опустить шиллинг в кружку для сбора средств для бедных, чтобы успокоить свою совесть. Все дело в том, что следует не заменять одну форму глупости на другую, а попытаться понять природу «блуждающего огонька», чего-то неуловимого и обманчивого, к чему я стремился через частокол нижних юбок. – Когда я вернулся в Ирландию, – продолжал Эсмонд свою исповедь, – я увидел девушку, которую знал много лет тому назад – девушку, которую я соблазнил, когда мне было пятнадцать лет. Это вернуло мою память назад в то лето, когда я получил свои первые уроки любви в амбаре за нашим домом. Я стоял в том же амбаре и вспоминал все, что там происходило. И я понял, в чем моя ошибка. Когда я впервые овладел Миноу и Дельфиной, передо мной открывались горизонты будущего с бесконечными потенциальными перспективами и возможностями. Я ожидал, что жизнь будет относиться ко мне как к любимому ребенку. И действительно, так оно и было. Но я позволил себе быть слишком пассивным. Я получал наслаждение, не прилагая для этого никаких усилий. В первый раз, когда я вошел в Миноу, я почувствовал себя равным Богу. Но сотни следующих обольщений не возвратили мне этого божественного откровения. Наоборот, они разрушили его, так как все это для меня стало привычным и обыденным.