Борис Вадимович Соколов - Буденный: Красный Мюрат

• Название: Буденный: Красный Мюрат
• Автор: Борис Вадимович Соколов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-235-03047-3

Семен Михайлович Буденный (1883–1973) – герой Гражданской войны, командир легендарной Первой конной, один из самых популярных советских военачальников. Множество стихов, песен, романов изображали его прямым и бесхитростным наездником-рубакой, но на самом деле он был достаточно умен и осторожен, чтобы уцелеть в годы сталинских репрессий и навязать Красной армии свою линию на укрепление конницы в ущерб моторизованным частям. Великая Отечественная война доказала пагубность подобного курса и завершила полководческую карьеру Буденного, который еще много лет играл роль живой легенды, связующего звена современности с героикой первых советских лет. Превратности биографии знаменитого маршала исследует известный историк Борис Соколов – автор более 40 книг, посвященных истории и культуре России XX века.

---

Горько и больно сознавать, что эти слова принадлежат… С. М. Буденному. И не только эти. Буденный всю посмертную память Миронова чернил. Зачем он это делал? Чего ему самому не хватало для пристойной жизни? Власти? Славы? Почета? Денег? Всего у него, кажется, было в избытке. Что мучило-грызло полководца гражданской войны? Ревность-зависть даже к мертвому герою? Неужели он духовно не поднялся выше вахмистерского мышления? Вина Буденного безмерна, потому что им написанное – ложь».

В действительности Миронов был подлинным народным заступником задолго до 1917 года. За то, что он отвез в Петербург наказ от своих земляков, протестовавших против использования казаков в качестве карателей, Миронова после Русско-японской войны изгнали из армии. У Буденного же до 1917 года никаких революционных заслуг не было. Вот он и ревновал к Миронову на старости лет и пытался отнять у Филиппа Кузьмича подлинные факты его биографии.

В тот день, когда Буденный разоружал корпус Миронова, Думенко вступил в командование 2-м конно-сводным корпусом. Перед этим, в августе, Думенко встретился с Иваром Смилгой, членом Реввоенсовета Южного фронта. Смилга впоследствии вспоминал: «В разговоре со мною он больше всего останавливался на военных эпизодах недавних боев. Поддерживать разговор на политические и стратегические темы он был не в состоянии. Начавшиеся в это время успехи Буденного приводили его в нескрываемое раздражение. Зная по рассказам о его военных способностях, я большую часть своих первых крайне невыгодных впечатлений о Думенке отнес за счет состояния его здоровья, которое еще не было восстановлено».

По рассказу Смилги, в 1919-м, не Буденный завидовал прежней славе Думенко, а, наоборот, Думенко тяжело переживал тогдашнюю славу Буденного. Ивар Тенисович в данном случае – свидетель беспристрастный, для него глубоко чужды и подозрительны оба крестьянских полководца, Думенко и Буденный, тем более что последнего поддерживает Сталин, а Смилга – человек Троцкого.

Сам Троцкий так описывал события, предшествовавшие решающим сражениям на деникинском фронте, в которых Буденный со своей армией сыграл главную роль: «Наступление на Южном фронте по плану главнокомандующего началось в середине августа. Через полтора месяца, в конце сентября, я писал в Политбюро: „Прямое наступление по линии наибольшего сопротивления оказалось, как и было предсказано, целиком на руку Деникину… В результате полуторамесячных боев… наше положение на Южном фронте сейчас хуже, чем было в тот момент, когда командование приступало к выполнению своего априорного плана. Было бы ребячеством закрывать на это глаза“. Слова „как и было предсказано“ ясно говорят о тех трениях, которые предшествовали принятию стратегического плана и имели место в июне и начале июля.

Итак, ошибка плана была для меня настолько несомненна, что когда он был утвержден Политбюро – всеми голосами, в том числе и голосом Сталина против меня – я подал в отставку. Решение Политбюро по поводу отставки гласило:

"Секретно

Копия с копии

Москва 5 июля 1919 года

РОССИЙСКАЯ КОММУНИСТИЧЕСКАЯ ПАРТИЯ (Большевиков)

ЦЕНТРАЛЬНЫЙ КОМИТЕТ

Кремль

Орг. и Полит. Бюро ЦК, рассмотрев заявление т. Троцкого и всесторонне обсудив это заявление, пришли к единогласному выводу, что принять отставки т. Троцкого и удовлетворить его ходатайство они абсолютно не в состоянии.

Орг. и Полит. Бюро ЦК сделают все от них зависящее, чтобы сделать наиболее удобной для т. Троцкого и наиболее плодотворной для Республики ту работу на южном фронте, самом трудном, самом опасном и самом важном в настоящее время, которую избрал сам т. Троцкий. В своих званиях Наркомвоена и Предреввоенсовета т. Троцкий вполне может действовать и как член Реввоенсовета Южфронта с тем Комфронтом (Егорьевым), коего он сам наметил, а ЦК утвердил.

Орг. и Полит. Бюро ЦК предоставляют т. Троцкому полную возможность всеми средствами добиваться того, что он считает исправлением линии в военном вопросе и, если он пожелает, постараться ускорить съезд партии.

Твердо уверенные, что отставка т. Троцкого в настоящий момент абсолютно невозможна и была бы величайшим вредом для Республики, Орг. и Полит. Бюро ЦК настоятельно предлагают тов. Троцкому не возбуждать более этого вопроса и исполнять далее свои функции, максимально, в случае его желания, сокращая их ввиду сосредоточения своей работы на Южфронте. Ввиду этого Орг. и Полит. Бюро ЦК отклоняет и выход т. Троцкого из Политбюро и оставление им поста Председателя Реввоенсовета Республики (Наркомвоена).

Подлинный подписали:

Ленин, Каменев, Крестинский, Калинин, Серебряков, Сталин, Стасова.

С подлинным верно: Секретарь ЦК Елена Стасова".

Я взял отставку назад и немедленно отправился на Южный фронт, где открывавшееся в середине августа наступление скоро приостановилось, не дав результатов. Роковая ошибочность плана стала ясна многим работникам, в том числе и Лашевичу, перешедшему с Восточного фронта на Южный. 6 сентября я телеграфировал с фронта Главкому и ЦК, что «центр тяжести борьбы на южфронте всецело перешел на Курско-Воронежское направление, где резервов нет», и предложил ряд войсковых перегруппировок, означавших в совокупности ликвидацию несостоятельного плана. Под моей телеграммой подписались Серебряков и Лашевич. Но главнокомандующий упорствовал, и Политбюро решительно поддержало его. В тот же день, 6 сентября, я получил ответ.

За два месяца ход военных операций не только опрокинул первоначальный план, но и ясно указал главную операционную линию. Однако за два месяца непрерывных и безрезультатных боев многие дороги оказались разрушены, и сосредоточение резерва представляло неизмеримо большие трудности, чем в июне – июле. Радикальная перегруппировка сил являлась, тем не менее, необходимостью. Я предлагал конный корпус Буденного переправить походным порядком и передвинуть ряд других частей в северо-восточном направлении.

Тем временем начатое наступление приостановилось, положение на Кубани, где увязли лучшие войска, продолжало оставаться крайне тяжким, Деникин продвигался на Север. «Для проверки оперативного плана, – писал я в конце сентября, – нелишне посмотреть на его результаты. Южный фронт получил такие силы, какие никогда не имел ни один из фронтов: к моменту наступления на Южном фронте имелось не менее 180 000 штыков и сабель, соответственное количество орудий и пулеметов. В результате полуторамесячных боев мы имеем жалкое топтание на месте в восточной половине Южного фронта и тяжкое отступление, гибель частей, расстройство организма – в западной половине. Причину неудачи необходимо искать целиком в оперативном плане. Мы пошли по линии наибольшего сопротивления, т. е. части средней устойчивости направили по местности, населенной сплошь казачеством, которое не наступает, а обороняет свои станицы и очаги. Атмосфера 'народной' донской войны оказывает расслабляющее влияние на наши части. В этих условиях деникинские танки, умелое маневрирование и пр. оказываются в его руках колоссальным преимуществом».

Однако теперь дело шло уже не о плане, а о его последствиях, материальных и психологических. Главнокомандующий надеялся, видимо, в соответствии с правилом Наполеона, упорствуя в ошибке, извлечь из нее все возможные выгоды и добиться в конце концов победы. Политбюро, теряя доверие, упорствовало в собственном решении. 21 сентября наши войска покинули Курск. 13 октября Деникин взял Орел, открыв себе дорогу на Тулу, где были сосредоточены важнейшие военные заводы, а дальше уже шла Москва. Я поставил перед Политбюро ребром альтернативу: либо менять оперативный план, либо эвакуировать Тулу, разоряя военную промышленность и открывая дорогу на Москву. Главнокомандующий, меняя по частям старый план, уже сосредоточивал кулак. Но к этому времени упрямство главнокомандующего, которое поддерживало Политбюро, было сломлено».

В середине октября была закончена новая группировка войск для контрудара. Одна группа сосредоточена была к северо-западу от Орла для действия на Курско-Орловскую железную дорогу. Другая группа, к востоку от Воронежа, возглавлялась конным корпусом Буденного. Это и было уже шагом к той группировке, на которой в последний раз настаивали 6 сентября Троцкий, Лашевич и Серебряков.

Упомянутая троица вполне разумно планировала нанести главный удар по Деникину в рабочем Донбассе, сочувственно настроенном к Красной армии, а не во враждебных ей казачьих районах Дона и Кубани.

Генерал армии И. В. Тюленев оставил нам выразительную зарисовку Буденного накануне решающих сражений. Иван Васильевич, назначенный помощником начальника штаба кавкорпуса, в августе 1919 года представлялся Буденному: «Во дворе дома, где располагался Буденный, меня встретила молодая женщина, как я узнал позже, – жена Семена Михайловича Надежда Ивановна. Когда я спросил у нее, где могу видеть комкора, она крикнула в сторону сарая: