Андрей Посняков - Кольцо зла

• Название: Кольцо зла
• Автор: Андрей Посняков
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2008
• ISBN: 5-289-02513-8, 978-5-9942-0033-9

1405 г. Боярин Иван Раничев доволен своей спокойной жизнью, которой грозит скорое разрушение: интригуют завистники и литовцы, в окрестностях «шалят» неведомо откуда взявшиеся разбойники, а собственным детям Ивана грозит скорая гибель.

Чтобы спасти свою семью и весь привычный мир, Иван по совету старой ведьмы отправляется в Кастилию на поиски второго перстня с колдовским камнем, подаренного Тимуром кастильскому посланнику Клавихо. Преодолев неисчислимые трудности, Раничев добывает перстень, но это еще не все… еще остался последний, третий, перстень, затерянный в тысяча девятьсот сорок девятом году. Туда и должен снова проникнуть Иван, чтобы защитить свой мир и свою семью.

---

Дни тянулись медленно, тоскливо. Неспешно текла река, подымавшиеся по берегам ряжи сменились пологой степью, и часто, особенно по утрам, когда ветер качал высокие травы, нельзя было с уверенностью сказать, где кончается река и начинается степь. Настолько все было похоже – изумрудно-голубые волны, желтые цветы – или отблески солнца?

В жаркое время – днем – Раничев валялся в разбитом на корме шатре, с грустью вспоминая, как прощался с Евдоксей. Милой супружнице пришлось сказать официальную версию – мол, отправил князь в далекое посольство. Говорить правду жене не хотелось – зачем раньше времени волновать? Когда уезжали в Переяславль, на околице Гумнова, ближе к торговому рядку, остановились проститься. Иван оглянулся тогда, посмотрел на вотчину, на засеянные поля, луга с пасущимися стадами, на справные избы оброчников-селян. Захолонуло сердце – нет, не зря он вернулся сюда, не зря… Семья, вотчина, крестьяне, которым он нужен – чего еще-то желать? Были бы здоровы жена и дети, да не шастали бы по лесам и трактам лихие люди. За тем и ехал сейчас в далекие испанские земли… За тем и ехал…

Стоял самый полдень, и Иван уже начал подремывать, засыпать, как вдруг откуда-то послышались крики. Не смолкая, они становились все громче, Раничев выглянул из шатра и увидел, как, подцепив веревками, из реки достают обнаженное тело атлета. Присмотревшись, он узнал Бориса, одного из своих охранников, дюжего молодого парня, и, быстро натянув рубаху, подбежал к борту, у которого уже столпились люди. Среди корабельщиков Иван заметил своих – Григория, монаха Никанора, Аникея с Пронькой. Двое последних были мокрыми – видно, купались или помогали вытаскивать. Ага, вот из воды на палубу вылез напарник Бориса Захарий.

Раничев потянул за рукав Григория:

– Что случилось?

– Да нырнул парень неудачно – попал в мель, сломал шею, – вздохнул тот. – Худое дело, однако бывает.

– Как так – нырнул? – Иван недобро прищурился. – Кто ему разрешил нырять?

– Так жарко же, господине, – вытирая тряпицей выступивший на лысине пот, пожал плечами Григорий. – Вот и купались ребята, тут течения-то почти нет, не отстали бы. Борис, правда, не купался, у борта стоял да в воду с завистью пялился, а наш Аникей ему и крикнул, ныряй мол… тот и нырнул. Бывает.

– Головы вам всем поотрывать, – зло просипел Раничев. – Скажи Проньке, пусть зайдет в мой шатер. Затем этого пришли, Аникея.

– Звал, господине? – откинув полог шатра, поклонился Пронька.

– Звал, звал, – буркнул Иван. – Давай, заходи, рассказывай.

– А чего рассказывать-то? – парень пожал плечами. – Обыкновенно все получилось – из наших первым Аникей купаться полез, так, на мели поплескался – он плавать еле-еле умеет, потом всех позвал и Борису вот крикнул, чтоб тот нырял, там омуток был, рядом совсем, мы все ныряли… Вот Борис и нырнул… Да башкой в мель, а ведь Аникей ему указывал, куда нырять-то.

– Ужо отведаете у меня плетей оба, – пригрозил Раничев. – Пшел вон. Да позови Аникея.

Аникей сразу же упал на колени и заплакал:

– Не вели сечь, господине, не ведал я, что так все обернется. Я-то ведь плавать не умею, не розумел, что там, в воде-то, омуток или мель.

– Чего ж Бориса кричал?

– Да Пронька сказал – омуток. А я не только Бориса звал, всех… Жарко ведь.

– Жарко им! Ух… – Иван поскрежетал зубами.

Вид у Аникея был жалкий – мокрые волосы лезли в глаза, узкие плечи дрожали, по смуглым щекам катились крупные слезы. Видно было – убивается парень. Даже руки елозили по ковру… Как бы не нащупали то, что не положено – спрятанный под ковром мешочек с английскими золотыми монетами с изображением корабля и розы. Вот, звякнули… Впрочем, нет, кажется, показалось. Эка, совсем разрыдался парень!

А с чего, если по справедливости рассудить? По сути – несчастный случай, с каждым может произойти, чего уж.

– Иди с глаз моих, – выгнал парнишку Иван. – С этого часу пукнуть не посмеете без моего разрешения!

Погибшего схоронили на берегу. Забросали землицей могилу, воткнули крест, положили вокруг луговые цветы – колокольчики, васильки, фиалки. Никандр-инок бегло прочел молитву. Потом постояли у могилы, помолчали… Спи спокойно, Борис, коли уж так вышло. Аминь.

Через пять дней приплыли в Азак, город у Меотийского озера, вернее, в Тану – ту его часть, где располагалась генуэзская торговая фактория. Здесь синьор Негрицци решил несколько задержаться – имелись дела к местным торговцам. Воспользовавшись отдыхом, судовщики – в массе своей жители Солдайи или той же Кафы – развлекались всяк на свой лад. Кто ловил на уду рыбу, кто спал, а кто и пил вино в расположенных рядом с пристанью харчевнях, откуда всю ночь напролет доносились веселые удалые песни. Раничев, конечно, тоже сходил туда, за компанию прихватив Григория с Захаром. Звал и Никандра, да тот с отвращением отказался, а Проньке с Аникеем никто и не предлагал посетить заведение – молоды еще по притонам таскаться, пусть лучше вон рыбу удят.

– Только смотрите, поосторожней, – предупредил Иван. – Людокрадов здесь хватает.

– Людокрадов? – испуганно переспросил Аникей. – А как они выглядят?

– У матросов спросите – скажут. Эх, – Раничев вздохнул. – Лет пять назад был тут такой знаменитый Армат Кучюн со своей шайкой… Немало людей украл.

Харчевня оказалась так себе – три стола, скамейки, кислое, словно уксус, вино – зато народу набралось полным-полно: грузчики, судовщики, торговцы. Певучая и быстрая итальянская речь перемежалась с татарской и русской, хозяин заведения – тощий и длинный, как мачта, одноглазый мужик бегло трещал на всех трех наречиях, шустро бегая из угла в угол.

– Нам бы вина, любезный, – придержал его Раничев.

– Вино? – одноглазый разулыбался. – Сколько будет угодно, синьоры, – он обернулся к мальчишке-слуге. Эй, Аймат, а ну, тащи сюда еще пару кувшинов, да побыстрей. Престо, престо! А вы пока присаживайтесь во-он к тому столу, любезные синьоры… Или, может быть, хотите отдельную горницу?

– Пожалуй, – посмотрев по сторонам, кивнул Иван и вытащил из калиты деньги.

– О, синьор платит серебром? – обрадовался хозяин харчевни. – Прошу за мной.

Все трое – Раничев и Григорий с Захарием – поднялись на второй этаж и свернули на тенистую галерею, увитую виноградной лозой и плющом. На галерее, один за другим, располагалось несколько уютных, отделенных друг от друга, зальчиков; как успел заметить Раничев, разного стиля: два татарских – с ворсистыми коврами и подушками, и один русский – или европейский – с квадратным столом и скамейками, обитыми темно-зеленым бархатом. Там и сели… Хозяин самолично принес вина и лепешки с сыром, солеными оливками и жареной рыбой и, поклонившись, вышел. Однако не успели гости выпить, как он снова явился и, наклоняясь к Раничеву, зашептал.

– Что-что? – удивленно переспросил Иван. – Да не может нас никто спрашивать, у нас здесь знакомых нет! Ах, мальчишка, слуга… Чей слуга? На-аш? Ну зови…

На галерею вышел Аникей и, завидев Раничева, поклонился, испуганно моргая глазами:

– Господин, там, у струга, татарские купцы, спрашивают, надобно ли нам вяленой рыбы? Я специально пришел, чтобы узнать…

– Не надо нам никакой рыбы, – отмахнулся Иван. – Да и тебе тут совсем нечего делать.

– Я понимаю… Но вот, кажется, Никанор о чем-то договаривается с ними. Говорит о том, что мы щедро заплатим.

Раничев нахмурился:

– Вот как?

– Я говорил ему, что не стоит затевать торг без одобрения господина, но вы же все знаете Никанора – хоть и монах, а упрям, как черт.

– Вот что, – подумав, решительно бросил Иван. – Пусть Никанор придет сюда… Ах. Черт, не пойдет ведь в вертеп, святоша! Ладно, приведешь его ко входу, потом поднимешься за мной…

– Сделаю, господине, – Аникей поклонился, но не уходил, переминался с ноги на ногу.

– Что ждешь? – недовольно обернулся Раничев.

Отрок покусал губы:

– Боюсь, все же Никанор за мной не пойдет, не поверит… мы уж и так с Прошей над ним подшучивали. Вот если б ты, господин, написал записку… У меня и чернильница с пером завсегда при себе, и на чем писать найдется.

– Давай. А то и в самом деле, ввяжетесь там без меня черт-те во что!

Иван быстро чирканул пару строк и протянул записку служке:

– Иди. Чернила на ходу просушишь.

Аникей молча поклонился и вышел.

Вернулись из харчевни к утру – первым, кто их встретил на судне, оказался зареванный Аникей.

– Про-оша… – утирая слезы, жалобно ныл он. – Про-о-оша…

– Что случилось? – мигом протрезвел Раничев. – С Пронькой чего? Да не реви ты, как баба, говори толком.

Иван затряс парня за плечи, но тот все никак не мог успокоиться, все дрожал, скулил даже, пока не получил несколько оплеух.

– Он подошел к каким-то людям, – полыхая щеками, наконец пояснил Аникей. – Видно, хотел продать пойманную рыбу. Они о чем-то заговорили с ним, такие ласковые, в красивых одеждах…