Андрей Посняков - Шпион Тамерлана

• Название: Шпион Тамерлана
• Автор: Андрей Посняков
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2008
• ISBN: 5-289-02368-2, 978-5-9942-0031-5

Облеченный доверием эмира Тимура, грозного повелителя Мавераннагра, Сеистана, Хорезма и еще многих земель, Иван Петрович Раничев (наш современник, случайно оказавшийся в прошлом) вновь возвращается на Русь, чтобы отыскать смертельного врага эмира – человека со шрамом – Абу Ахмета, следы которого ведут в Киев, ко двору опального ордынского хана Тохтамыша.

Купец и воин, ватажник-скоморох и разбойник – кем только не был Раничев на своем опасном пути. Нелегко пришлось Ивану, а порой – и отчаянно трудно, но вера в свои силы, оптимизм, изобретательность и помощь друзей помогли ему преодолеть все интриги врагов, старых и новых. К тому же не только одна цель – поиски Абу Ахмета – ведет Ивана по жизни, есть и другая забота, куда более важная, – найти любимую девушку…

---

Авраам, почесав свой длинный нос, отмахнулся:

– Да так себе грамотцы. Обсказано, где что построено, где недострой какой да все такое прочее.

– Опасные грамотки. – Раничев понизил голос, оглянулся на отправившегося за новой порцией браги Ефимия, на Лукьяна, тщетно пытающегося оттереть с кольчуги ржавчину старой половой тряпкой, покачал головой. – Может, то и не сороки вовсе грамоты твои разворовали?

– Может быть! – Дьяк вскинул глаза, признался смущенно. – Я как-то об этом и не думал. Спасибо, Иване, за совет.

– Не за что.

– Нонче же поговорю об том со старшим, Софронием. – Авраам вдруг улыбнулся. – Да что мы все о делах, будто и не русские люди! Рад я, Иване, что спасся ты, рад! Дай хоть обниму.

Встав с крыльца, Раничев обнял парня, похлопал смущенно по худой спине, чувствуя, как запершило в горле. Вроде – и с чего бы? Ведь не друзья они с детства, а по первой встрече – скорей враги, это только потом, когда сражались вместе у городских ворот, вроде как подружились, и даже не тогда, наверное, а чуть позже, когда опекали раненого Тайгая, а потом попали в плен. Иван ощутил вдруг, как дороги стали ему все эти люди, что делили с ним радость битвы и скорбь плена, – Авраам, Ефим Гудок, Салим с Тайгаем… Евдокся… Евдокся… Раничев вскинул глаза:

– Ты, Авраамка, никак в Переяславле теперя, раз сюда с заданьем важным послан?

– А как же? – писец подбоченился. – Знатоков-то угрюмовских после сечи мало осталось, вот тиун княжий меня и заприметил, как пришли с Гудком в Переяславль. Ефим-то сразу ватагу нашел, на Москву подался, заработки, сказал, там больше. Да уж, думаю, конечно, больше – чай, давно уж не разоряли Москву-то, да и Василий Дмитриевич, князь, торговых людей жалует – оттого и прибыль княжеству. Народ на Москве богатый, – Авраам завистливо вздохнул, потом улыбнулся. – Ну да и у нас в Переяславле неплохо. Олег Иваныч-князь грамотеев привечает, жить можно.

– Да уж, – усмехнулся Иван. – То-то я и смотрю – кафтанец на тебе изрядный. А что, говорят, Аксен, Колбяты-боярина сын, тоже при дворе княжьем?

Дьяк крякнул:

– Ты и это ведаешь?

– Слыхал… Так то правда?

Авраам кивнул:

– Правда. Как говорят фрязины – в фаворе нынче Аксен, а что с вражинами его видали, так извернулся, наплел что-то князю, дескать, был у них – да, но не переветником поганым корысти ради, а с тайным поручением покойного наместника Евсея Ольбековича. Будто бы грамоту на это наместник ему выдал. Поди проверь!

– Так проверял князь?

– Тю! – писец замахал руками. – Надо ему то? И так-то преданных людей – раз-два и обчелся, а Аксен все ж таки человек не глупый, когда надо – дельный, и льстит, льстит князю-то, а особливо невестке его, княжне московской. Олег Иваныч хоть и умен, но Аксена слушает… А может, потому и слушает, что умен? Боярин-то Колбята, Аксенов батюшка, человек на Рязани не из последних. И князя всячески поддерживает, и других бояр на то настраивает. Зачем Олегу Иванычу такую поддержку терять? Вот и терпит Аксена, а уж тот… – Авраам вздохнул.

– Ну, почто замолчал? – оперся на перила крыльца Раничев. – Так что там Аксен?

Дьяк оглянулся и понизил голос:

– Опасаются его люди! Вот тот же Панфил Чога, хоть и воевода изрядный, а видно, оговорил его Аксен – в опале теперя. Обиделся на князя, с усадьбы своей носа не кажет.

– А ты, Авраам, вот еще что скажи, – Иван наконец задал-таки главный вопрос: – Ты Евдокию-деву на дворе у Панфила не видел?

– Не видел, – дьяк покачал головой. – Да, честно сказать, и не заходил к Панфилу на двор-то. Старшой туда не посылал ни за какой надобностью, а так, в гости напрашиваться – так кто я, червь книжный? И кто Панфил Чога? Воевода-боярин, пусть даже и опальный. Нет, Иване, нам, простым людям, к боярским хоромам нет ходу.

– Да понимаю я все, – Раничев улыбнулся. – А вот и друже Ефимий с брагой! Выпьем, Авраам!

Дьяк перекрестился:

– Ну если только немножко, самую чуть… так, за встречу. Уж и не чаял тебя свидеть! А Салим как? Тайгай?

– Там, в Самарканде остались. – Немного отпив, Иван поставил деревянную кружку на ступеньку крыльца. – Ух, Авраамка, и город же! Зело чудесен, а уж красив… Одно слово – столица! А Тимур – Тамерлан – Хромец – правитель изрядный.

– Говорят, жесток зело сыроядец?

Раничев задумался – жесток ли Тимур? Ну наверное, да, хотя… Ничуть не больше всех остальных правителей. Дьяку ответил честно:

– Знаешь, друже, никаких особых жестокостей я там не видел.

– Так, значит, врут все? И про башни из человечьих голов, и про прочее?

– Может, и врут, – Иван пожал плечами. – А может, Тимур сам про себя слухи такие распускает, чтоб боялись, он же не дурак вовсе, совсем не дурак. А врагов у него – тьма, и все со свету сжить хотят да страну его разграбить, враги многочисленные, сильные, начиная с султана египетского и заканчивая царем Тохтамышем.

Иван нарочно упомянул Тохтамыша, понаблюдал искоса – как Авраам то воспримет? Нормально воспринял писец, даже бровью не шевельнул – значит, не в Переяславле бывший ордынский хан… А тогда где? Раничев отослал Ефимия за брагой – не потому, что очень хотел, а чтоб не было лишних ушей, по той же причине попросил Лукьяна принести из горницы плащ – типа, холодно. Отрок ведь не уходил никуда, так и сидел рядом, чистил свою кольчугу да дожидался Авраама.

Дождавшись, когда Ефимий с Лукьяном ушли, Иван быстро спросил:

– А что, про Тохтамыша-царя совсем ничего не слышно?

Писец молча покачал головой.

– А узнать не можешь? – не отставал от него Раничев. – Ну хоть примерно. Неужто никаких слухов не ходит в канцелярии вашей?

– Да ходят, конечно, – Авраам улыбнулся. – Как ты назвал-то? Канце… слово какое-то немецкое, но красивое, надо будет запомнить. Говорят, либо в Москву ордынец подался, либо в Литву, к Витовту.

– Так я и думал, – кивнул про себя Иван. – А точнее не скажешь?

Авраам чмокнул губами:

– Поспрошать надо. Азм ведь человек маленький… Но знакомства имею. И среди княжьих людей, и средь монастырской братии. Многие ведь у нас, – он понизил голос, – благоволят Киприану-митрополиту. А тот на Москве и с Васильем князем зело дружен.

– И что Киприан? – заинтересовался Раничев.

– А то, что, говорят, возвернулся не так давно с Киева. А что там делал да с кем встречался? Ну догадаться немудрено, раз Киев – значит, Витовт, град-то литовский. А Витовт нынешним ордынцам враг, и Тохтамыша завсегда против них поддерживать будет. То и Москве выгодно. Смекаешь, о чем я?

– Смекаю, – Иван потянулся. – Либо в Москве Тохтамыш, либо – в Киеве. Чую, многим он правителям нужен, из тех, что хотят устроить в Орде хорошую заварушку. Поточнее узнаешь?

– В Переяславле только. Ха! – Авраам всплеснул руками. – Так как раз через три дня и еду. Ты-то как? Если что – давай вместе!

– Хорошо, – обрадованно согласился Иван. – Вместе так вместе. Через три дня, говоришь?

– Да, раньше не выбраться. – Авраам вдруг нахмурился. – Есть тут у меня одно подозреньице… как раз проверю. – Он поднял брошенную на крыльце кольчугу. – Вишь, Иване, ржа-то, почти весь доспех поела! А ведь я проверял – на снаряжение средства-то немалые выделены! Вот и думаю – то ли это Лукьян такой неряха, то ли дело похуже будет. Проверю сегодня и у других кольчужицы.

Раничев рассмеялся:

– Бог в помощь. Ефимия, как брагу принесет, поспрошай. Он много чего про старшого твоего знает.

– Про Софрония? – встрепенулся писец. – Я ж на него и думаю…

Денек зачинался морозный – ясный, с ярко-желтым холодным по-зимнему солнцем. Быстро отстраивающийся от вражьего набега город вставал, просыпался. Мычали в хлевах коровы, из кузницы неподалеку раздавался звон, над городом тянулись дымы: у тех, кто побогаче, – из труб, у иных – каких большинство – из волоковых оконцев да из прорех в крышах. Жил город, восстал из пепла, и как быстро! Впрочем, отчего б не восстать, не отстроиться? Чай, лесу за Окою еще хватало.

Простившись с Авраамкой и Лукьяном, Иван перекусил хлебом с вареным мясом, заел гороховой кашей и, отпив бражки – слабенькой, но духовитой, приятной, – вышел пройтись. Постояв возле достраивающегося дома, – смотрел, как крыли крышу дранкой, – неспешно направился вниз, к реке, к торговой площади. По крайней мере, раньше она располагалась именно там, у каменной церкви, которую чудом не сожгли гулямы во время разграбления города. Не пострадало и кладбище, разве что не хватало значительной части ограды – то ли свои позаимствовали в оборонных целях, то ли враги-супостаты привязывали у могил коней. Мимо Ивана, обгоняя, проехал груженный кожами воз. За ним следом двое дюжих мужиков прокатили большую, пахнущую рыбой бочку. Пробежала пара раскрасневшихся от утреннего морозца мальчишек-пирожников, прогрохотала по замерзшей грязи телега с рогожами. Все двигались в одном направлении – значит, действовал рынок! Не доходя еще и до уцелевшей церкви, Раничев почувствовал запах парного мяса – осень, как раз время забивать скотину на Торг, услыхал крики торговцев, прибавил шагу, радуясь ясному голубому небу, яркому солнышку и вообще пригожему, такому редкому для поздней осени, дню. Пока шел, распарился, расстегнул однорядку – вот уж для осени удобная вещь, что бы там ни наговаривали про старинную русскую одежду позднейшие историки. Да, долгополая, но ведь зато просторная и движений совсем не стесняет, а надо – так можно и рукава отбросить назад, просунув руки в проймы. Сдвинув набекрень обшитую беличьим мехом шапку с синим, под цвет однорядки, верхом, Иван протер рукавом заляпанные присохшей грязью пуговицы на кафтане, поправил на поясе калиту с мелочью и решительно направился к торговым рядам. А что – нельзя уж и прикупить чего, себе-то, любимому?