Александр Дюма - Паскаль Бруно

• Название: Паскаль Бруно
• Автор: Александр Дюма
• Жанр: Исторические приключения

---

За последние четыре года Паскаль ни разу не появлялся в деревне, и хотя все узнали его, никто с ним не заговорил. Поскольку же он слыл искуснейшим стрелком в округе, люди поняли, почему он взял всего одну полю; на ней стоял одиннадцатый номер. Состязание в стрельбе началось.

Выстрелы вызывали либо смех, либо крики одобрения, но по мере того, как запас пуль истощался, шум стал понемногу затихать. Паскаль стоял грустный и задумчивый, опершись на свой английский карабин, и, казалось, был безучастен и к восторгам, и к зубоскальству односельчан; наконец пришла его очередь; услышав свое имя, он вздрогнул и поднял голову, словно не ждал, что его вызовут, но тут же опомнился и занял место у натянутой веревки, заменявшей барьер. Зрители с тревогой следили за ним: никто еще не вызвал такого интереса и не был встречен такой напряженной тишиной.

По-видимому Паскаль и сам сознавал всю важность выстрела, который ему предстояло сделать, ибо он выпрямился, выставил вперед левую ногу и, перенеся всю тяжесть тела на правую, приложил карабин к плечу, затем, взяв низ стены за исходную линию прицела, медленно поднял ствол ружья; каково же было удивление зрителей, не спускавших глаз с Паскаля, когда они увидели, что он миновал мишень и, выйдя за ее пределы, целится в железную клетку; тут и стрелок и карабин на мгновение застыли, словно были изваяны из камня; наконец раздался выстрел, и череп, выбитый из железной клетки, упал к подножию стены. Дрожь пробежала по толпе, которая встретила в полном молчании это чудо меткости.

Паскаль поднял череп своего отца и, не проронив ни слова, ни разу не обернувшись, зашагал по тропинке в горы.

V

Не прошло и года после описанных нами событий, как по всей Сицилии, от Мессины до Палермо, от Чефалу до мыса Пассаро, распространились слухи о подвигах разбойника Паскаля Бруно. В странах, подобных Испании и Италии, где плохо организованное общество не дает подняться тому, кто рожден внизу, где душе недостает крыльев, чтобы возвыситься, недюжинный ум оборачивается бедой для человека низкого происхождения; человек этот то и дело пытается вырваться из общественных и моральных рамок, которыми судьба ограничила его жизнь, преодолевая бесчисленные препятствия, неудержимо стремится к цели, постоянно видит источник света, которого ему не суждено достигнуть, и, начав свой путь с надеждой, кончает его с проклятием на устах. Он восстает против общества, которое Бог разделил на две столь несхожие части — одну для счастья, другую для страдания; он возмущен несправедливостью неба и сам возводит себя в ранг защитника слабых и врага сильных. Вот почему как испанский, так и итальянский бандит окружен ореолом поэзии и народной любовью: ведь почти всегда в основе того, что он сбился с пути, лежит какая-нибудь явная несправедливость, а своим кинжалом и карабином он старается восстановить божественное предопределение, нарушаемое человеческими законами.

Нет ничего удивительного в том, что с таким прошлым за плечами, со свойственной ему склонностью к риску и с его редкостной силой и ловкостью Паскаль Бруно вскоре стал играть ту странную роль, которая пришлась ему по душе, — роль судьи правосудия, если можно так выразиться. В Сицилии, и особенно в Баузо и его окрестностях, не совершалось ни одного беззакония, которое избежало бы его суда, а так как приговоры Паскаля поражали почти всегда людей богатых и сильных, все обездоленные горой стояли за него. Когда какой-нибудь синьор требовал непомерной аренды со своего бедняка фермера, когда корыстолюбие родителей мешало браку двух влюбленных, когда несправедливый приговор угрожал невиновному, Бруно, узнав об этом, брал карабин, отвязывал четырех корсиканских псов, своих единственных помощников, вскакивал на арабского скакуна, родившегося, как и он, в горах, выезжал из небольшой крепости Кастель-Нуово, своей обычной резиденции, и представал перед синьором, строгим отцом или неправедным судьей, и тут же арендная плата снижалась, влюбленный вступали в брак, арестованный получал свободу. Естественно, что люди, облагодетельствованные Паскалем Бруно, платили ему неограниченной преданностью, а все предпринятые против него меры ни к чему не приводили благодаря бдительности крестьян, которые тут же предупреждали его о грозящей опасности.

Вскоре из уст в уста стали передаваться диковинные рассказы, ибо чем примитивнее человек, тем больше верит он в чудеса. Говорили, будто в некую бурную ночь, когда весь остров содрогался от ударов грома, Паскаль Бруно заключил договор с ведьмой и в обмен за свою душу приобрел три сверхъестественных дара: становиться по желанию невидимым, мгновенно переноситься с одного края острова на другой и не страшиться ни пули, ни кинжала, ни огня. Как утверждала молва, этот договор был действителен на три года, ибо Паскаль Бруно подписал его лишь для того, чтобы завершить дело мести, для которого ему не требовалось больше времени, чем этот, казалось бы, недолгий срок. Паскаль не опровергал этих вымыслов, прекрасно понимая, что они ему на руку, более того, он всячески старался придать им видимость правдоподобия. Благодаря его широким связям с людьми Паскаль узнавал такие подробности, которые, казалось, бы не должен был знать, — и это подтверждало слухи о том, что он превращается иной раз в невидимку. Благодаря резвости своего любимого коня он оказался за одну ночь на огромном расстоянии от того места, где проезжал накануне, — и это убеждало людей в том, что расстояния для него не существует; наконец, некий случай, которым он не преминул воспользоваться с редким искусством, не оставил никакого сомнения в его неуязвимости. Вот как было дело.

Убийство Гаэтано наделало много шума, и князь де Карини приказал командирам всех своих отрядов как можно скорее поймать преступника, который к тому же облегчал своей безрассудной смелостью действия тех, кто за ним охотился. Командиры передали этот приказ соглядатаям, и однажды утром те предупредили главу правосудия в Спадафоре, что Паскаль Бруно проехал через его селение минувшей ночью по направлению к Дивьето. Судья велел солдатам ждать Паскаля у дороги, полагая, что он вернется тем же путем, и по всей вероятности, под покровом темноты.

Утром третьего дня — это было воскресенье — солдаты, утомленные двумя бессонными ночами, собрались на постоялом дворе, шагах в двадцати от дороги; они как раз подкреплялись там, когда им сообщили, что Паскаль Бруно преспокойно спускается по склону горы со стороны Дивьето. Времени устраивать засаду уже не было, и солдаты остались там, где были; когда же Паскаль оказался шагах в пятидесяти от них, они вышли из кабачка и построились в боевом порядке перед его дверью, всем своим видом показывая, что не обращают никакого внимания на приближающегося всадника. Бруно заметил эти приготовления, но они, видимо, нисколько не обеспокоили его, и вместо того, чтобы повернуть обратно, — а сделать это было легче легкого, — он галопом продолжал свой путь. Солдаты взяли ружья наизготовку и, когда он проезжал мимо, приветствовали его оглушительным залпом; но ни конь, ни всадник не пострадали, оба вышли целы и невредимы, из облака дыма, на мгновение окутавшего их. Солдаты переглянулись, покачали головами и отправились к судье, чтобы рассказать ему о случившемся.

В тот же вечер слухи об этом событии достигли Баузо, и люди, наделенные пылким воображением, решили, что Паскаль Бруно заколдован и что свинец сплющивается, а сталь тупится, коснувшись его тела. На следующий же день эти слухи получили неопровержимое подтверждение: у двери судьи, вершившего правосудие в Баузо, была найдена куртка Паскаля Бруно с тринадцатью дырами от пуль, в карманах которой лежали тринадцать пуль, и все они были сплющены. Иные свободомыслящие люди, и среди них Чезаре Алетто, нотариус из Кальварузо, — от него мы и узнали эти подробности, — утверждали, однако, что бандит, чудом спасшийся от смерти, решил извлечь пользу из этого случая: он повесил свою куртку на дерево и сам всадил в нее все тринадцать пуль; но большинство продолжало верить, что дело тут не обошлось без колдовства, и страх, внушаемый Паскалем, еще усилился. Страх этот был так велик, а Паскаль настолько уверен, что с низших слоев общества он распространился на высшие, что за несколько месяцев до описанных нами событий обратился к князю де Бутера с просьбой дать ему взаймы двести золотых унций для одного из своих благотворительных дел (речь шла о том, чтобы отстроить сожженный постоялый двор); деньги следовало отнести в определенное место в горах и спрятать их там, чтобы в ночь, указанную князю, Паскаль мог лично взять их; в случае невыполнения этой просьбы, которая вполне могла сойти за приказ, Бруно грозил открытой войной между ним, королем гор, и князем де Бутера, властелином долины; если же, напротив, князь будет настолько любезен, что не откажет Паскалю в этом одолжении, двести золотых унций будут ему возвращены сполна, как только удастся изъять эту сумму из королевской казны.