Мартин Кейдин - В плену у орбиты

• Название: В плену у орбиты
• Автор: Мартин Кейдин
• Издательство: Мир
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1967

Самый заголовок книги — «В плену орбиты» — невольно привлекает внимание читателя. Перед нами трагедия вымышленного американского космонавта Ричарда Пруэтта, который чуть было не стал пленником космоса.

---

Как растянуть их? Может, уменьшить подачу, понизить давление в кабине? Может, ему удастся выжать еще несколько часов, еще минуты? Чем больше времени он вытянет из оставшегося запаса кислорода, тем больше шансов ускользнуть от смерти. Их мало — это ясно как день, но о том, чтобы выйти из игры, не может быть и речи. Время, время, время… он будет продолжать полет вокруг Земли, а жизнь — движение по времени, пока не вырвется с шипением последняя струйка кислорода из баллона и — тогда конец… Он не знал, никто не знал, что могут найти инженеры, которые, не смыкая глаз, ищут неполадку в тормозных двигателях.

Мучеа снова заговорила:

— «Меркурий-7». Слышимость затухает. Теряем связь. Переключайтесь на Вумеру.

— Понял вас, Мучеа. Станция связи Вумера! Говорит «Меркурий-7»

— «Меркурий-7», говорит Вумера. Слышим вас хорошо и отчетливо. Как слышите нас?

— Слышимость отличная, Вумера. Я теперь бездействую… наподобие шимпанзе. Отключил все системы. Стараюсь экономить энергию. Слышали мой последний доклад Мучеа?

— Ваш доклад слышали. С Мыса есть сообщение для вас. Готовы ли вы принять?

— Готов. Давайте сообщение.

— Мыс сообщает…

Он слушал в ледяном оцепенении.

Бортовой запас кислороду с учетом всех аварийных ситуаций был рассчитан на длительность полета в пять с половиной суток. Он мог бы растянуть его, сократив подачу кислорода в скафандр, продлив сон, снизив давление в капсуле. Это дало бы еще часов шесть, не больше.

Машины Годдардского центра переварили исходные данные и выдали бесстрастный, лаконичный ответ. Капсула «Меркурий-7», у которой отказали тормозные двигатели, начнет входить в атмосферу через шесть суток и восемь часов, т. е. через сто пятьдесят два часа с момента выхода на орбиту.

Точно и ясно…

Он содрогнулся. Так близко… так близок конец.

Если он испробует все ухищрения, предусмотренные инструкцией, и придумает еще новые, ему хватит кислорода всего на сто тридцать восемь часов, считая с момента старта.

Правда, есть еще баллончик с кислородом в аварийном комплекте, рассчитанный точно на пятнадцать минут. Его можно не считать.

Вот и все. Майор Пруэтт будет покойником больше полусуток — четырнадцать часов, когда его гроб начнет спускаться к Земле, оставляя позади огненный след.

ГЛАВА II

— «Меркурий-7», «Меркурий-7», говорит Кэнтон. Как слышите нас?

Молчание.

Радиооператор станции слежения на острове Кэнтон, крохотном клочке земли, затерявшемся в просторах Тихого океана, вызывал снова и снова…

— «Меркурий-7», «Меркурий-7», — говорит Кэнтон. — Слышите нас? Слышите нас? Один, два, три, четыре, пять, пять, четыре, три, два, один. Слышите, «Меркурий-7»? Говорит Кэнтон.

В комнате стояла гнетущая тишина. Оператор повернулся к микрофону внутренней связи.

— Радар, говорит станция связи. «Меркурий-7» не отвечает. Вы ведете его?

Репродуктор на панели захрипел:

— Говорит радар. Мы сопровождаем капсулу. У нее не работает бортовой ответчик. Повторяю, не работает ответчик. Но мы сопровождаем капсулу. Сопровождаем.

— Вас понял, радар. Подтверждаете сопровождение капсулы. Связь кончаю.

Оператор снова повернулся к передатчику.

— «Меркурий-7», «Меркурий-7», говорит Кэнтон. Говорит Кэнтон. Как слышите меня?..

— Станция связи Кэнтон. Говорит «Меркурий-7». Слышу вас хорошо, четко. Простите за опоздание.

У оператора вырвался вздох облегчения.

— О'кей, «Меркурий-7». Слышу вас отлично. Для вас есть сообщение с пункта управления. Готовы ли принять его?

— Понял вас. Давайте.

— Седьмой, слушайте. Пункт управления передаст вам специальное сообщение, когда вы будете проходить над Мысом. Они просят вас…

— Станция связи. Я Седьмой. Повторите последнюю часть. Были помехи.

— «Меркурий-7», пункт управления рекомендует вам детально вспомнить все ваши действия в полете. Постарайтесь вспомнить все, что произошло в полете, все, что может подсказать им, где искать причину отказа тормозной установки. Повторяю, вас просят вспомнить все, абсолютно все, что могло показаться необычным. Как поняли?

— Кэнтон. Слышу вас хорошо. Все понял. Могу сейчас же сообщить для передачи на Мыс, что было необычного. Проклятые тормоза не сработали. Для начала хватит?

Оператор на станции связи поперхнулся от смеха.

— Седьмой, слушай. Сдается мне, они знают об этой пустяковине. Я…

Оператор замолчал. Он знал Дика Пруэтта. В период подготовки космонавтов немало часов провел он с ним за работой в Хьюстонском центре пилотируемых полетов. Несколько раз они вместе изучали материальную часть радиостанций в капсуле. Ему нравился Пруэтт — замечательный летчик и парень что надо.

Оператор покачал головой: Пруэтту оставалось жить сорок восемь часов, а он… он еще шутит. Оператор перешел с языка переговорных таблиц на простой, человеческий.

— Дик. Сделай одолжение. Мне лично.

— С удовольствием. Чего тебе?

— Между нами, Дик. Прошу тебя, дыши неглубоко и обязательно пореже. Ладно?

Пруэтт так расхохотался, что задрожал динамик на пульте оператора.

— Ладно, станция свя…, ладно, Сэм. Но только в порядке личного одолжения, понял?

— «Меркурий-7», слышимость ухудшается. Переходите на связь с Гавайями.

— Говорит «Меркурий-7». Отказываюсь. Сэм, повторяю. Отказываюсь от связи с Гавайями. Передай на пункт управления, что вызову его, когда войду в их зону. Хочу немного пошевелить мозгами по их просьбе. Слышите меня?

— Седьмой. Ваше сообщение принял, передам на пункт управления. До встречи на следующем витке, Дик.

Пруэтт ослабил привязные ремни. Его тело медленно всплыло над креслом и остановилось. Дальше ремни не пускали. С каждым часом непродолжительного пребывания в космосе ему все больше хотелось испытать полную свободу движений в невесомости. Конечно, в капсуле не развернешься. Каждый кубический сантиметр ее пространства изобретательно использован. В обитаемом отсеке этой отличной маленькой машины места было не больше, чем в телефонной будке. Но то, что казалось неудобным и даже вредным в земных условиях, при невесомости оказывалось не только терпимым, но даже необычайно удобным… Вообще многое приходится пересматривать. Да, космос для человека — среда незнакомая. И многие обычные земные понятия здесь теряют свою достоверность.

И главнейший урок заключается в том, что в космос нельзя отправляться с ограниченными, косными представлениями. Будьте уверены — космос взорвет их, да так, что обломки вас придавят. С самого начала работ над программой освоения космоса никому так не изменяло чувство реальности, как ведущим ученым Штатов.

Сейчас это уже позади, но многие хорошо помнят, как несколько лет назад ученые сбрасывали человека со счетов; этот беспомощный комок крови и мяса, говорили они, не выстоит перед неистовыми силами, возникающими при выводе корабля в космос, в полете и при его возвращении на Землю… Безраздельное господство «черного ящика»[1] тянулось утомительно долго. Летчики ходили с кислыми минами. Волшебники с вершин своих сверкающих башен из слоновой кости изрекли, что пилоты больше не нужны. Электроника — это да! Электроника, системы из готовых элементов, огромный электронный мозг. Они надежнее человека. Раз дело дошло до космических полетов, от человека толку мало.

Конечно, все это было просто смешно с самого начала. Такая точка зрения была столь же далека от реальности, как и ее противоположность — отрицание всякой механизации и электроники и возвеличивание мозга, мускульной силы и рефлексов.

Ответ на вопрос был буквально под носом у ученых, но они не удосужились разглядеть его. Они шли к нему самым трудным путем. Они пренебрегли системой «человек — машина», воплощенной в современном самолете, где живое существо и машина сливались в единое целое для достижения максимальной эффективности и надежности, — единственной системой, которой органически присущ фактор безопасности.

Пруэтт закусил губу. Его подстерегло что-то непостижимое — ни чудодейственная электроника, ни человеческий разум не сумели этого предусмотреть. И человек и машина спасовали… Ведь его корабль работал безотказно весь срок по графику — почти сорок восемь витков.

Все лучшее, что было в образцовом полете Ширры, в эпопее Купера, все было учтено, вплоть до оледенения.

Почти семьдесят шесть часов — время по графику — все было в порядке. Капсула… Она была прекрасной, послушной птицей. До того самого момента, конечно. Последний виток он заканчивал превосходно, скользнул над северо-западным берегом Новой Гвинеи, быстро приближаясь к той точке пространства и времени, когда ему надо было включить три тормозные ракеты. Контрольный радиосигнал должен был подать «Радар Куин», один из четырех кораблей связи и слежения, входивших в глобальную сеть обеспечения полетов по программе «Меркурий». Он курсировал вдоль северного берега Новой Гвинеи, остальные — в других районах.