Сергей Алексеев - Дождь из высоких облаков

• Название: Дождь из высоких облаков
• Автор: Сергей Алексеев
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-045862-2

Все люди разные: одни рождаются воинами, другие – мирными «травоядными». Но загнанный заяц порой становится сильнее волка...

Успешной столичной журналистке трудно поверить в иную реальность, где правят совсем другие ценности и интересы. Еще вчера Надежде казалось, что самое сложное – понять, с кем идти по жизни. Рядом три достойных мужчины: коллега, любящий ее много лет, верный поклонник, ставший богатым и знаменитым, и новый знакомый, о непростой и опасной работе которого она может только догадываться. Их пути пересекаются в одной точке, их планы нарушает чужая безжалостная воля. Оказывается, и в центре благополучного мегаполиса можно жить по законам военного времени. И теперь мирным людям придется попробовать на вкус «молоко волчицы», чтобы ответить на удар террориста и спасти родного человека...

Влюбленным, а значит, верящим в чудо посвящает Сергей Алексеев свою новую книгу.

---

Он замахал вялой рукой:

– Нет... Увидит... Это несолидно... Я никогда не позволял себе опускаться... Я сэр Дюк, понимаешь?

– Ну, сейчас ты не похож ни на сэра, ни на пэра...

– В том-то и суть...

– Ладно, сам уберу! – Иван сгреб каталог с окурками и бутылки, унес в туалет. Оттуда приволок ком туалетной бумаги. – Вытирай стол!

Илья принялся размазывать пепел и коньячную лужу, Иван надел плащ.

– Ты уходишь? – заморгал Илья испуганно и беспомощно. – И оставляешь меня... в таком состоянии?

– Привыкай, не маленький. – И тут Иван плюхнулся обратно на диван. – Ё-моё... Надо же заявление писать.

– Какое заявление?

– По собственному желанию... Слово было сказано.

Илья помотал головой:

– Погоди... Ты что такое говоришь, Вань?

– Вчера на меня Крикаль наехал...

– Кто такой?

– К кому вы с Надей приходили. – Иван пошел к двери, но вернулся с новой идеей. – Илюха, а ты на работу возьмешь?

– Тебя? – наставил тот палец.

– Меня.

Илья засмеялся и погрозил ему:

– Не возьму!.. Я Надю беру! А если взять и тебя, то вы тут опять начнете! Не потерплю!

– А роман напишу – напечатаешь?

– Роман напечатаю.

– Поклянись!

– Чтоб я сдох! А про что роман?

Иван открыл дверь.

– Про Надежду!

Надежда со съемочной группой снимала сюжет в детском театре. Совсем маленькие, пяти-шести лет, дети танцевали взрослый танец. Получалось очень мило и притягивало взгляд. Оператор косился на Надежду, ждал сигнала остановить камеру, но его не было.

Дети закончили танец и встали в исходное положение, устремив взоры на своего балетмейстера. И лишь тогда Надежда подала сигнал.

Потом она брала интервью у женщины-балетмейстера.

– ...К нам приводят даже трех-четырехлетних детей, и я считаю, это оптимальный возраст для начала танцевального образования. Чувство ритма и ритмические движения, как и колыбельные песни, закладывают мироощущение. Разумеется, если эти ритмы имеют понятный, узнаваемый смысл и принадлежат к определенной этнокультуре. Языком танца можно объясняться иногда лучше, чем словом. Например, в любви, правда?.. Танцующий человек мыслит иначе, поскольку владеет не только словом, но и более выразительным инструментом, передающим чувства, – движением...

Съемочная группа ехала по Москве в микроавтобусе, шел дождь. Надя сидела возле окна, прижавшись виском к стеклу, и вспоминала еще одну встречу с Андреем.

Одетая уже по-зимнему, она обычным путем прошла мимо охранников и, оказавшись на улице, натолкнулась на знакомый синий джип, запорошенный снегом. Дверца открылась.

– Садитесь, девушка!

Пахнуло теплом, выплеснулась песня Талькова «Россия»...

Выходящие из здания люди вынуждены были огибать машину, на Надежду поглядывали с неудовольствием, но никто не роптал. Появление Андрея было столь радостным и одновременно столь внезапным событием, что все ее чувства и эмоции словно замерли, и Надя просто стояла перед раскрытой дверцей, будто забыв, что делать дальше.

В это время на служебной стоянке Иван прогревал двигатель машины и ждал Надежду. Он курил, поглядывал то на часы, то на редкую цепочку людей, появлявшихся из дверей. Заметил похожую женскую фигуру, шагнул было вперед и отступил – обознался...

Андрей смотрел на нее, улыбался, как всегда, и не торопил, угадывая ее состояние.

Надя наконец села, с трудом захлопнула широкую дверцу.

– Ты мог бы позвонить, – проговорила совсем не к месту.

– Я опоздал? – с усмешкой спросил он.

– Нет...

– Ну тогда здравствуй!

– Здравствуй, – несколько отчужденно отозвалась Надя.

– Устала?

– Есть предложение?

– Да, съездить в одно место.

– Если танцы, то мне нужно переодеться.

Он запустил двигатель.

– Нет, сегодня у нас другая программа.

– Тогда вперед.

– Почему ты не спрашиваешь, куда поедем?

Надежда устроилась поудобнее, пристегнулась ремнем.

– Это для твоей же безопасности.

Милиционер у дверей почему-то отдал честь...

Камера стояла в пустом зрительном зале, а на сцене шла рядовая, не костюмированная, репетиция мюзикла.

Надежда и режиссер сидели рядом в зале.

Оператор отснял эпизод, развернул камеру на режиссера и корреспондента. Подал знак.

Надежда говорила в микрофон:

– Мы с детства знаем прекрасную повесть Вениамина Каверина «Два капитана». Мюзикл по мотивам этого произведения – дань моде или вы угадываете зрительский интерес? Ведь речь опять идет о войне.

Режиссер выглядел несколько напряженным.

– Наш спектакль не только о войне. Прежде всего это повесть о мужестве, о долге, чести и достоинстве. Наконец, это поэма о любви. Мы хотим поговорить со зрителем о великом и вечном, о том, что не подвержено вкусам или влиянию моды. Наши актеры поют и говорят стихами, потому что только так можно выразить эти чувства и найти прямую дорогу к сердцу зрителя. Война и любовь – вещи, казалось бы, несовместимые, взаимоисключающие друг друга, но именно в их противоборстве проявляются все главные качества человеческого духа...

На последних словах режиссера камера скользнула по пустому залу к сцене, где шел кульминационный эпизод спектакля...

Надежда монтировала сюжеты для новостей и видела этот отрывок уже на мониторе. Ей что-то не нравилось в размышлениях режиссера, в словах о войне и любви; хмурясь, она снова и снова прокручивала этот отрезок.

И потом, когда она ехала в полупустой электричке и опять вспоминала ту их встречу, эти слова рефреном звучали в сознании...

Зимнее ночное шоссе укачало Надежду, и она задремала, изредка открывая глаза. Машина то поднималась в гору, то спускалась с крутого подъема, проплывали слепящие фары встречных автомобилей, мелькнул указатель – Владимирская область. Андрей сидел за рулем, будто влитой, молчал и был отчего-то неулыбчивым, сосредоточенным.

Свернули с трассы на заснеженную и пустынную дорогу, которая окончательно убаюкала Надежду.

Но едва машина остановилась, она проснулась.

У редких фонарей за окном тревожно метались снежинки, какой-то поселок в сугробах, собачий лай.

– Где мы? – спросила Надя настороженно.

– Деревня Головино, – невесело обронил Андрей. – А река, знаешь, как называется? Вольга. Все богатыри отсюда родом.

– А мы что будем здесь делать?

– Сейчас пойдем в гости.

– К кому?

– У меня друг погиб. Ликвидировали ЧП, разбирали завалы... В общем, Володьку накрыло... Здесь живут его родители.

– Какие завалы, Андрей? – испуганно спросила Надежда.

– Взрыв бытового газа, подъезд обрушился.

– А почему ты там оказался?

– Потому что работаю в МЧС.

– Теперь понятно... А это удобно – среди ночи?

– Другого времени не будет. Мне надо кое-что передать.

Андрей взял сумку, и они вышли на улицу.

В деревянном доме света не было, ветер гнал с крыши снег, заметало калитку и крыльцо, со скрипом качался фонарь – казалось, это давным-давно брошенное жилье...

– Здесь же никого нет, – бессильно проговорила Надя.

– Есть, – возразил он. – Видишь, дым из трубы?

– Значит, спят.

– Они не спят...

Увязая, с трудом пробрели по снегу и взошли на крыльцо. Андрей постучал. В тот же миг в окнах загорелся свет.

– Кто? – спросили из-за двери.

– Это я, дядя Паша, – отозвался Андрей.

– Сережа! – Дверь открылась. – Сережа приехал!

Надежда старалась скрыть недоумение.

Рослый, крепкий старик с седой щетиной и острым взглядом провел их в дом и только здесь обнял Андрея, после чего взглянул на Надежду, вежливо поздоровался.

– Раздевайтесь, проходите.

Навстречу из комнаты вышла пожилая женщина в выцветшем цветастом халате, в платке на плечах, кинулась к Андрею и уж было заголосила:

– Ой, Сереженька...

Но дядя Паша оборвал причет, произнеся негромко и властно всего одно слово:

– Валентина. – Затем добавил тем же тоном, но с тончайшей и какой-то трепетной лаской: – Собери-ка на стол, гости у нас.

И тем самым как бы оторвал ее от чего-то тщательно скрываемого горького, переключил на обычные хлопоты.

– Это Надежда, – коротко представил Андрей и усадил ее на старый венский стул.

И хотя горе томило, угнетало и горбило стариков, Надежда чувствовала, что оба приметили ее, приласкали взглядами, из посторонней сделали своей.

– Ну как ты, тетя Валя? – спросил Андрей.

Та накрывала на стол и только махнула рукой:

– Да я-то ладно. Неделю полежала и снова на ногах...

– Позавчера из больницы выписали, – сообщил дядя Паша. – Опять уколов наширяли, ходит...

– Поедете в санаторий, – строго сказал Андрей. – На два месяца, оба. И не спорьте. Я распоряжение привез.

Старики переглянулись.

– Ой, Сереженька, да какой санаторий? – запричитала тетя Валя. – У нас же коза, кролики, пчелы...

– Поедем, – решил дядя Паша. – С пчелами до весны ничего не сделается, а козу и кроликов побоку.

– Как побоку? – испугалась тетя Валя, но сразу же замолчала.