Стефан Вайнфельд - Случай Ковальского (Сборник научно-фантастических рассказов)

• Название: Случай Ковальского (Сборник научно-фантастических рассказов)
• Автор: Стефан Вайнфельд
• Издательство: ИЗДАТЕЛЬСТВО “МИР”
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1968

Сборник научно-фантастических рассказов

Перевод с польского Е. ВАЙСБРОТА

Послесловие Г. ГУРЕВИЧА

---

Под слоем почвы, корней и перегноя мы обнаружили слой сыпкой ржавчины, а под ней остатки бетона. Это уже было кое-что и могло сойти за то, что когда-то было огромным городом. Букет погладил человечка по спине и сказал:

— Порядок, ты был прав, тут должен был лежать чертовски большой город…

— Чертовски большой, представляю себе… — повторил я следом.

— Ничего ты себе не представляешь! — прервал человечек. Он передернул плечами, словно смахивая с себя прикосновение Букета. Топая ногами, сжав кулаки, он хрипел с бешеной ненавистью:

— Нет! И вы оба, и я сам ошиблись, ха-ха-ха… Я обманул вас, и дайте мне покой, черт побери! Тут не было ничего, кроме песочных куличей: эти домики из морской пены, эти мосты из соломы… Я врал, что тут была какая-то цивилизация…

Бессмысленно бормоча, он опустился на землю. Я заметил, что Букет держит палец на спусковом крючке баллона с усыпляющим газом.

Я был рядом, когда человечек открыл глаза. Казалось, он должен был все забыть, но тут же, словно двадцатичасовой сон ничего не значил, схватив меня за комбинезон, тревожно спросил:

— Взрыв?

Я непроизвольно погладил его, но он даже не обратил на это внимания.

— Нет! — ответил я: мы уже знали результаты исследований Букета. Они покинули эту планету, улетев неизвестно куда. — Никакого взрыва не было. Однако, — добавил я, — три тысячи лет — это достаточный срок, чтобы разрушить…..

Он опустил кусочки кожи, за которыми скрывал глаза, и я замолчал. Тогда он попросил, чтобы мы еще раз попытались поискать

Мы были в воздухе, когда динамики заговорили голосом Варкса.

— У меня для вас кое-что есть, — сказал он как-то странно. — Чертовски глупая история. У меня была связь с базой: это и есть планета, которую мы покинули, перебираясь к Аль-Тарфу… И… и, — он заикался, — очень прошу вас, ребята, перестаньте гладить его по голове, потому что… потому что, может, вы гладите собственного пра-пра-прадедушку…

Солнце выглянуло из-за горизонта, утренний ветер шевелил кроны деревьев. Раздвинув ветви, мы вышли из кустарника. Он шел впереди, глядя на его огромные уши и шерсть на голове, я начинал понимать его злость. Он еще ничего не знал. Но теперь найти что-нибудь стало нашей обязанностью.

А потом мы увидели их. Ничем не заслоняемые острия граней резали небо, и все мы были перед ними такими маленькими… Сначала в лучах солнца они были красными, а потом — по мере того, как оно поднималось выше, — разгорелись до белизны. Ветер овевал их сорванными с пустыни вуалями сыпучей пыли. И тут мы поняли, что время не властно над ними, что все здесь пережили только они одни!

— Теперь вы видите! — крикнул наш предок. — Посмотрите на эти пирамиды. Я уверен, что подобное вам никогда даже и не снилось.

КОНРАД ФИАЛКОВСКИЙ

Человек с ореолом

— Да, это любопытно… Так вы, профессор, считаете, что ваша золотая клетка — это дырявый мешок и по саду вашей лаборатории, по саду, предназначенному для размышлений об искривляющемся пространстве; бродят подозрительные личности. — Полковник перестал ходить по кабинету и остановился у окна.

— Я сказал: неизвестные, — из-за своего стола профессор видел полковника на фоне далеких фиолетовых гор, освещенных вечерним солнцем.

— Безразлично: неизвестные значит подозрительные, — полковник еще немного постоял, потом подошел к выключателю и зажег свет. Только теперь профессор заметил, что верхняя пуговица полковничьего мундира расстегнута.

— Сначала я подумал было, что это новый помощник садовника.

— Исключено. Мои работники дисциплинированы. Они охраняют вас незаметно и никогда не позволили бы себе своим присутствием помешать вашим творческим размышлениям.

Профессор Трот опять почувствовал, как сильно он не любит полковника. Однако он спокойно ответил:

— Как обычно, вы правы, полковник. Это не был ни помощник садовника, ни садовник, ни один из ваших дородных дворников, ни кто-либо из персонала моей лаборатории.

— Простите, профессор, — Трот заметил, что полковник изучающе смотрит на него. — Насколько я помню, тогда был рассвет, серый рассвет. Вы вышли на террасу, а он стоял метрах в пятнадцати от вас около куста роз «Рамзес».

— Поражаюсь вашей памяти, полковник Хоган.

— Во всяком случае, вы не могли видеть его лица. Персонал лаборатории постоянно сменяется, вы не знаете этих людей.

— Сказать вам, почему я утверждаю, что это был человек извне?

— Это меня, пожалуй, заинтересовало бы, — улыбнулся полковник.

«Я скажу ему, скажу, хотя он мне все равно не поверит, но наконец-то оставит меня в покое», — подумал Трот и ему стало веселей, когда он представил себе озадаченную физиономию полковника.

— Видите ли, — сказал он очень тихо. — Ни у моих ассистентов, ни у ваших людей нет ореола.

— Простите, чего?

— Ореола.

— Не понимаю, — полковник совершенно растерялся.

— Ну чего-то вроде светящегося диска вокруг головы. Тонкой световой оболочки.

— Вы смеетесь, профессор.

«А сейчас он зол, в самом деле зол», — подумал Трот и это доставило ему явное удовольствие.

— Я, полковник, никогда не шучу, почти никогда. — Он глядел уже не на Хогана, а в окно на горы, которые серели в предвечерних сумерках.

— Это невозможно, профессор. У людей не бывает ореолов.

— Во всяком случае, у большинства людей, — поправил Трот и подумал, что теперь-то полковник наверняка выйдет из кабинета.

Однако Хоган не вышел. Он некоторое время стоял молча, потом приблизился к письменному столу и, глядя на профессора сверху, спросил:

— И что вы тогда сделали?

Трот на мгновение замялся.

— Крикнул: «Подождите минутку» — и пошел в лабораторию, чтобы взять со стола фотоаппарат.

— Да. Действительно. Это слышал один из моих… скажем так — наших сотрудников. И дальше что?

— Увы, ничего. Когда я вернулся с аппаратом, в саду уже никого не было.

Только теперь Трот заметил, что Хоган покраснел.

— В саду никого не было, профессор. Вы шутите. Замешательство… Рапорт начальству… — его голос делался все более глухим. — Лаборатория охраняется так, что все рассказанное вами исключено, абсолютно невозможно. Там никого не могло быть ни с ореолом, ни без ореола!

— Вы пытаетесь меня переубедить, полковник?

«Еще немного, и я смогу выкинуть его из кабинета», — подумал Трот.

— Но, профессор, подумайте: ореол! Это же ребячество. — Хоган сел в кресло, обхватив голову руками.

«Гладиатор, гладиатор, которому приказано думать», — Трот взглянул на Хогана бесстрастно, как на актера на телевизионном экране.

— Вы типичный рационалист двадцатого века, полковник Хоган, — сказал он. — Вы убеждены, что все, что оставалось выяснить на этом свете, уже выяснено, а остальное — сказки.

— Но, профессор…

— Да. Именно так. Но на таких людях, как вы, держится наша цивилизация, — добавил Трот тише, а потом еще долго неподвижно сидел за столом, когда шаги Хогана уже стихли в коридоре. И только тогда заметил, что в углу комнаты, у книжного шкафа, стоит человек с ореолом.

Лизи пришла, как обычно, в полдень.

Трот знал, что когда-нибудь она не придет, однако считал, что вероятность этого пока чрезвычайно мала. Он немного работал утром, и его стол был завален бумагами. Лизи собрала разбросанные по ковру обрывки вычислений и только тогда уселась напротив него. Она нажала клавиш радиоприемника, и когда кабинет наполнили звуки скрипок, тихо сказала:

— Похищены Топс и Мюлер.

— Откуда ты знаешь? — спросил он так же тихо.

— От человека Хогана.

— Думаешь, теперь моя очередь?

— Не исключено, — сказала она спокойно, совершенно спокойно, и Троту это не понравилось.

Игра скрипок становилась все громче. Он слушал их, вертя в пальцах карандаш.

— Размышляешь, был ли смысл начинать все это? — спросила она.

— Нет. Это уже пройденный этап. Решение принято. Я принял его, когда впервые говорил с тобой. Помнишь?

— Я думаю, да. Что касается новых формул, то я, как обычно, вложила их во второй том собрания сочинений Эйнштейна. Запомнишь?

— Да, конечно.

— Ты должен успеть. Это важнее всего. Эти формулы уже непосредственно ведут к синтезу антиматерии. Слышишь?

— Да.

— Ну и прекрасно, — улыбнулась она. — Когда ты их обработаешь, наше дело будет закончено.

— Наше дело… А ты уверена, Лизи, что это именно…, что это как раз то, чего мы хотели?

— Я тебя не понимаю. Откуда вдруг эти сомнения? Ты же знаешь, я тебе много раз говорила, что антиматерия — это ключ к подлинно современной технике.

— Конечно, но, например, Хоган… — Что Хоган?

— Он и антиматерия. Представляешь себе?