Ласло Андраш - Смерть на берегу Дуная

• Название: Смерть на берегу Дуная
• Автор: Ласло Андраш
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 1974

«Смерть на берегу Дуная» - типичный уголовный детектив, выдержанный в традициях и канонах этого жанра. Читатель не успевает еще выработать более или менее правдоподобную версию обстоятельств и причин убийства Енё Хуньора, труп которого найден в рыбацком домике в предместье Будапешта, как ему уже приходится ломать голову над целым «набором» новых фактов, новых взаимосвязей. Группа работников уголовного розыска будапештской милиции но главе с Белой Келемепом тщательно ведет расследование и в результате кропотливой работы, подкрепленной смелыми и правильными умозаключениями, успешно раскрывает преступление.

---

Они пересекают пустой кабинет и входят в соседнюю комнату. Садятся. Келемен включает репродуктор. Пока он молчит. Келемен выключает его.

- Грандиозная удача,- говорит Шомфаи, опираясь на стол.

- Что именно?

- А это.- Он кивает головой в сторону кабинета Бакоца.

- Ты составлял опись?

- Я.

- Бакоц тоже получил ее?

- Выходит…

- Тогда это не грандиозная удача, а профессиональный Опыт. Бакоц - старый специалист.

- Но чтобы так быстро…

- Одно дело решается быстро, другое медленнее. А бывает, тянется годами. Но и тогда профессиональный опыт дает свои плоды.- Келемен вновь включает репродуктор. Раздается голос Бакоца:

- А нож?

- Вы хотите знать, откуда я его взял, господин капитан? Этот ножичек я выиграл у Жано, то есть у Яноша Ковача, прошлым летом. Он поставил его за десятку.

- А часы?

- Честно куплены. У меня еще хранится чек.

- Запонки золотые?

- Что вы, господин капитан. В киоске купил за шестьдесят форинтов.

- Что тут еще? Пояс, галстук… Этот галстук заграничный. Он тоже из, какой-нибудь машины? Говори смелее, Антал, теперь это не имеет значения.

- Подарок от одной особы. На день рождения. Могу доказать.

- Хорошо, верю. Носовой платок. Вижу, что твой - на нем твоя монограмма. АШ - Антал Шмидт.

- Мой.

- Бумажник? Красивый. Откуда он у тебя? В Венгрии такие не продают.

- Тоже подарок, господин капитан. Только от другой особы.

- Кстати, Антал, это тоже лишь формальность.

- Да, господин капитан. Понимаю.

- Значит, этот носовой платок тоже твой. Совершенно такой же, как и вот тот. С твоей монограммой: АШ - Антал Шмидт.

- Я… я не понимаю, вас господин капитан.

- И этот. Это тоже твой носовой платок. Тот же материал - швейцарский батист, та же отделка, та же монограмма. У всех одиннадцати. Двенадцатый у тебя. Как раз дюжина носовых платков с монограммой.

- Эти носовые платки не мои, господин капитан! Честное слово, не мои! Тут какая-то случайность!

- Конечно, случайность. Конечно, эти не твои. Но остальные одиннадцать платков -твои одиннадцать - у тебя дома? Ты, разумеется заказывал дюжину? Ведь не принято заказывать всего лишь один носовой платок с монограммой! Как ты думаешь?

- У меня только один носовой платок, господин капитан. Клянусь, только вот этот. Остальные не мои!

- Ну конечно, не твои. Ни один из них. Да и этот один - тоже не твой, Антал. Сказать чей? Или сам скажешь? Ты его взял себе, потому что монограммы совпадают.

- Господин капитан… я… я ничего…

- Закури, Антал, и расскажи, почему ты убил Шоммера. Ты видишь, нам известно все. Постарайся честным признанием смягчить себе приговор.

- Клянусь, господин капитан, это не я!

- Зря клянешься, Антал. Зазвонил телефон.

- Подожди секунду,- Бакоц взял трубку:- Да, да. Хорошо. Спасибо. Отлично.- Он кладет трубку и снова обращается к Анталу Шмидту:- Зря ты клянешься. В результате вскрытия у Шоммера в слизистой носа были обнаружены следы галотана. А в левом кармане твоего пальто найдены крошки стекла разбитой ампулы. Об этом мне сейчас сообщили из лаборатории. Не правда ли, между этими двумя обстоятельствами есть какая-то связь? Отпираться, как видишь, бесполезно. Для тебя лучше сразу сознаться, что ты его убил.

- Я не убивал его! Я не убивал! Я только усыпил. Я думал, он очнется от холодной воды. Клянусь, я не убивал его. Я только хотел отобрать у него японский фото объектив…

Келемен нажал на выключатель репродуктора. Медленно встал. Поднялся и Шомфаи. Келемен положил руку ему на плечо;

- Может быть, ты и прав. Может быть, действительно… Как ты сказал? Да, «грандиозная удача». Только эта грандиозная удача без профессиональной грамотности

Бакоца не стоила бы и выеденного яйца. Предположим, что любовница этого Гольдберга пришла бы вовремя, они выпили бы по чашке кофе и… Тогда Антал Шмидт попался бы только через несколько месяцев, возможно, весной или летом, носовой платок мог оказаться в прачечной, а пальто в ломбарде… Улавливаешь взаимосвязи, друг мой Шомфаи?

- Нет, не улавливаю, товарищ Келемен. Кто этот Гольдберг?

- Не имеет значения. Теперь не имеет значения. Расскажу попозже.

Они прошли по коридору в кабинет Келемена. Еромош был уже здесь.

- Ну как, отоспался? - спросил Келемен.

- Немного поспал. Порой мне и этого хватает.

- Кстати, от всей души поздравляю.

- По какому случаю, дядя Бела?

- По случаю твоего чутья на носовые платки.

- Двенадцатый нашелся?

- Нашелся. Вместе с убийцей Анталом Шмидтом. Убил он Шоммера из-за какого-то японского фотообъектива. Как тебе пришло в голову прихватить одиннадцать носовых платков Шоммера?

- Два-три года назад ты как-то сказал, что если у ботинка или перчатки нет пары, если из шести теннисных мячей есть только пять или из десяти предметов комплекта - только девять, а из дюжины - одиннадцать, надо искать недостающий предмет, он может навести на след. Я это крепко запомнил. На квартире Шоммера мы нашли одиннадцать носовых платков с его монограммой, тогда я и подумал, что двенадцатый, вероятно, был у него, когда его убили. Эти носовые платки могли пригодиться, поэтому я и взял их, а недостающий платок включил в список разыскиваемых предметов по делу Шоммера.

Келемен ощущает прилив гордости. Здесь, в комнате, собрался почти весь его штаб. Все слышали, что сказал Еромош, понимают его благородную скромность. Келемен уже не помнит, говорил ли он когда-нибудь подобное - возможно, это была тогда высказанная экспромтом идея. Его охватывает теплое, доброе чувство. Да, Тиби Еромош его ученик. Умный, сообразительный. Хоть в этом и нет его, Келемена, прямой заслуги, все же Антала Шмидта поймали не без его участия.

Келемен был почти растроган, но не подал вида. Он воздает должное Еромошу:

- Вы работали отлично, товарищ Еромош. Я должен сказать об этом прямо.

- Значит, Шоммер был для Шмидта лишь перекупщиком краденого.

- Выходит, так. Но это мы выясним у него самого. Его подвели носовые платки с монограммой.

- А кто этот Гольдберг, товарищ Келемен? Это, конечно, Шомфаи спрашивает.

Но Келемен был доволен, очень доволен и уже хотел, было прочитать небольшую лекцию о том, что без помощи честных граждан работа милиции ничего не стоит, что без таких вот гольдбергов милиция оказалась бы изолированной от самой жизни, как вдруг в его мозгу промелькнула мысль, что Гольдберг находится в интимных отношениях с замужней женщиной, к тому же со своей сотрудницей, что эта женщина, обманывавшая мужа, следовательно, тоже достойна похвалы. И вообще, если бы она была более пунктуальной… Нет, нет, так нельзя. Поэтому он говорит просто:

- Гольдберг случайно видел из окна, как угоняли машину. И сообщил об этом по телефону в участок. Так был задержан Антал Шмидт. Но это ни в коей мере не умаляет заслуги товарища Еромоша и той великолепной работы и блестящих профессиональных навыков, которые проявил товарищ Бакоц.

- Значит, убийца Шоммера был задержан случайно!

Это, конечно, опять Шомфаи. У этих юношей нет никакой способности ценить профессиональный опыт. Для него это всего-навсего дело случая. «Грандиозная удача».

- Безусловно, товарищ Шомфаи. Случай тоже сыграл тут свою роль. Но в логической цепи событий случай оказался лишь отправной точкой. Новые звенья в этой цепи были найдены благодаря хорошей работе. Был задержан автовор, а им оказался убийца Шоммера. Однако ж этот вопрос будем считать закрытым. У нас еще много других дел.

На первом же допросе Шмидта стало ясно, что его показания - настоящая золотая жила.

Со вторника прошлой недели Шмидт, Фекете и Долго-вич держали под постоянным наблюдением Шоммера.

Двадцать седьмого января, в понедельник вечером, Антал Шмидт увидел в витрине магазина фототоваров такой же японский фотообъектив, как и тот, что он продал Шоммеру два месяца назад за пятьсот форинтов. На ценнике в витрине значилось двенадцать тысяч форинтов. Шмидт вошел в магазин, поинтересовался товаром, и ему сказали, что фотообъектив совершенно новый, не был в употреблении. Шмидт поблагодарил за разъяснения и из первой же телефонной будки позвонил Шоммеру.

Но того не было дома.

Коммерческие связи между Шоммером и Шмидтом начались весной прошлого года. Как-то вечером, когда Шмидт развлекался в обществе одной девицы в баре «Олимпия», к нему подошел Шоммер и, улыбаясь, попросил извинения и представился, потом обратился к девице, с которой он был уже знаком раньше, и сказал, что на следующей неделе она будет нужна ему для серии съемок по заказу одного провинциального швейного кооператива. Он оставил ей телефон, распрощался и ушел. Шмидт расспросил девицу о Шоммере, а на следующий день, предварительно позвонив по телефону, зашел к нему и предложил показать несколько отличных фотоаппаратов и экспонометр зарубежного производства, сказав, что насчет цены они смогут договориться.