Тибор Череш - Черная роза

• Название: Черная роза
• Автор: Тибор Череш
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 1974

С первых же страниц повести писатель бросает нас в глубокий водоворот событий, опаляет жаром страстей, до поры глухо тлевших в небольшом венгерском селе и ставших причиной трагической гибели человека, найденного убитым на проселочной дороге. Кто и за что убил Давида Шайго? Наверное, это можно будет узнать, если удастся установить, кому принадлежит мотоцикл, описавший вокруг убитого петлю… Майор милиции Кёвеш и его коллега капитан Буриан берутся за решение этой, на первый взгляд, не очень сложной задачи. Однако чем дальше вникают они в суть дела, тем более запутанным оно представляется. Вместе с Кёвешем и Бурпаном читатель то приближается к разгадке, то вновь отдаляется от нее. И когда наконец приходит к истине, она потрясает его своим драматизмом.

---

- Мы-то думали, он убийцу ищет. А он тут мотогонки организует. Чудеса!

Цыгане-лошадники теперь готовы были судачить с офицером милиции сколько угодно. Однако ему было уже не до них. Из всего услышанного Буриан сделал вывод, что Таподи все же появится на лошадиных торгах, пусть хотя бы к концу ярмарки, но непременно появится. И важно было его не прозевать.

9

- Пощадите, благородные господа мотоциклисты,- взмолился дядюшка Давид, бросившись на колени и молитвенно сложив руки… А лошадок на карусель ставят парами.

Бабушка проводила внука до конторы кооператива, чтобы Фридешке добросовестно выполнил свое обещание и вручил письмо дядюшке Гезе. Однако председателя в конторе не оказалось.

У бухгалтерши, смиренного вида полненькой коротышки, казалось, шея от любопытства вытянулась на добрый десяток сантиметров. Какие тайны мог скрывать в себе этот конверт, посланный председателю прямо с места убийства, да еще секретный?

Но письмо ей, разумеется, не отдали.

Поразмыслив немного, бабушка и внук взялись за руки, и пошли на главную площадь. По дороге старушка расспрашивала внука о случившемся. Дело в том, что Шайго родители католики назвали Яношем, а позже, когда он переметнулся к реформатам, его стали звать Давидом. Бабушку очень интересовало, покаялся ли вероотступник перед смертью и куда он попадет, в ад или в рай.

Фридешке, словно стесняясь, долго не поддавался понуканиям бабушки, но, наконец, собрался с духом и начал рассказывать. И как!

- Дядюшка Давид умолял их: «Не трогайте, мол, меня, не надо». А они окружили его кольцом и подходили все ближе, ближе…

- Кто они, внучек?

- Эти, как их, мотоциклисты. Все в масках. И каждый на «паннонии». Их было много. Они в рощице прятались. Когда дядя Давид вышел на крыльцо, они как начали палить в него из пистолетов! Он, конечно, скорее, обратно в дом, а они в кусты. И так всю ночь. А когда наступило утро, они надели черные маски, чтобы их никто не узнал, и начали насвистывать, чтобы выманить его из дому. Дядя Давид проснулся и вышел на дорогу посмотреть. Вот тут-то они его и окружили, он даже оглянуться не успел. Дядюшка Давид упал на колени и начал их умолять: «Пощадите, благородные господа мотоциклисты». Даже руки сложил, как на молитве. Вот так, видишь?

- Гм. И кто же тебе все это рассказал, внучек?

Они остановились на тротуаре, и Фридешке с величайшей достоверностью показал, как именно сложил руки дядюшка Давид перед смертью, когда умолял разбойников-мотоциклистов пощадить его.

Бабушка кивнула головой в черном платке - уж очень было, похоже,- но потом с сомнением покачала ею из стороны в сторону.

- Прошлой ночью, милый Фридешке, ты ночевал у меня вместе с отцом. Вы уехали к себе на хутор только утром. Как же так?

Мальчик наивно взглянул на бабушку, не понимая вопроса. Какое значение могла иметь такая безделица! Он об этом даже и не вспомнил.

- Скажи-ка, когда установили на площади карусель? Вчера, поздно вечером. Кто побежал смотреть на нее уже после того, как пастухи пригнали стадо? Ты. Кто за тобой туда ходил? Я. И еще подзатыльников надавать тебе хотела. Ну, что?

Фридешке понурил голову, у него пропала всякая одота продолжать рассказ о дядюшке Давиде.

- Экая у тебя фантазия, внучек! Другому даже и во сне такое не приснится.

Тем временем они уже подошли к реформатской церкви. Бабушка не стала читать нотацию и даже выпустила руку своего внука-фантазера, потому что колебалась, брать ли его с собой к обедне, если ему надо вручить секретное письмо самому председателю Гудуличу. Нет, не стоит, решила она. Мальчик должен выполнить наказ матери.

- Ну а теперь беги, Фридешке. Ты ведь знаешь, где живет дядюшка Геза? - Для достоверности она пальцем указала направление.- Передай ему наше почтение, пожелай доброго здоровья и не забудь взять квитанцию за бочку, которую мы привезли на прошлой неделе в кооперативный винный погреб. Впрочем, если забудешь, тоже не беда. Когда все сделаешь, приходи сюда, в церковь, я оставлю для тебя местечко на скамье рядом с собой.

Мальчик тотчас повеселел, старушка чмокнула его в щеку, и он пустился бежать в указанном направлении. Обернулся на бегу, чтобы помахать бабушке рукой, но она уже скрылась за дверьми церкви.

Теперь его мысли вновь сосредоточились на конверте. Он даже потрогал снаружи карман куртки. Конверт общества пчеловодов успокоительно хрустнул.

По дороге к дому Гудулича, ну, может быть, чуть-чуть в стороне от нее, возвышалась та самая карусель, которую установили вчера. Карусель уже работала, ее сиденья, прикрепленные к вершине здоровенного столба железными цепями, весело крутились под музыку, извергаемую магнитофоном-шарманкой.

Но что это? За одну ночь на площади, где вчера было пустое место, выросла еще одна карусель!. Совсем другая, с расписанными во все цвета радуги деревянными лошадками и позолоченными колясочками и санями. Мастера как раз заканчивали ее собирать. Верхнее и нижнее основания карусели уже были готовы, и рабочие устанавливали парами резвых лошадок. С того места, где остановился Фридешке, он мог наблюдать за обоими сооружениями сразу, стоило лишь немного повернуть голову. Первая карусель вертелась вовсю, а вторая вот-вот собиралась последовать ее примеру.

10

- И умоляю вас, не говорите мне «вы» таким официальным тоном!.. Тут явное недоразумение. И все из-за одной женщины.

- Допустим.

- Осенью из Будапешта приехал к нам ревизор. Наступил вечер. Надоело нам пить вино без закуски, наскучили и карты. «Давай женщин!» - крикнули мы ночному сторожу. Он разбудил какую-то молоденькую кухарку, чтобы она приготовила нам бутерброды.

- А вы ее напоили?

- Напоили. Да так, что она не только на ногах стоять, на руках не моща подняться.

- Как же звали эту кухарку?

По дороге в Иртань старший лейтенант Буриан углубился в размышления. Шофер знал, что в такие минуты мешать ему нельзя. Дорога была сухой и пыльной. Но вот вдали показались домики, и вокруг все сразу как бы ожило, зазеленело, от реки повеяло прохладой и свежестью, такой приятной после надоевшей пыли.

Таподи занимал квартиру с ванной. Пришлось подождать, пока он закончит свой туалет. Буриан сидел в плетеном кресле на террасе, выложенной разноцветной керамической плиткой, и беседовал с супругой Таподи, молодой светловолосой женщиной. От самых ступенек террасы начинался заботливо ухоженный садик. Поговорили о погоде, затем жена Таподи, одетая так, будто собиралась выйти из дому, деликатно спросила;

- Вероятно, вы из управления лесничества?

- Нет. Я из управления милиции.

Воцарилось глубокое молчание. Затем, словно очнувшись от оцепенения, хозяйка дома вскочила и скрылась за дверью, ведущей в ванную комнату. Оттуда донесся торопливый приглушенный шепот, и через минуту на террасу вышел высокий мужчина в белой спортивной майке. Под носом у него топорщились усы, и в самом деле похожие на кроличий хвостик, а над глазами нависали густые, лохматые брови. Надев сорочку и застегнув пуговицы, он сказал:

- К вашим услугам. Я понимаю, важное дело, если вы сегодня, в воскресенье…

- Это ваш собственный дом? - спросил Буриан. В глазах Таподи вспыхнул и тут же погас огонек.

- Да, мой. Располагайте мною. Итак, о чем пойдет речь?

- Это правда, что вы в ссоре с Гергеем Дубой? Таподи наморщил лоб, будто вспоминая о чем-то, хотя мог бы ответить, сразу, без размышлений.

- Дуба? Да, конечно! Я запомнил его благодаря этой необычной фамилии. Он разозлился на меня за то, что я купил у него лощадь по установленной цене. Спустя

некоторое время он узнал, что эта лошадь стоит дороже, ну и попытался изменить купчую.

Жена Таподи старалась прислушаться к разговору из комнаты, но, убедившись, что ничего не слышит, вышла на террасу и с независимым видом села в кресло.

- Надеюсь, я не помешаю?

- Ни в коей мере.

- Как видите, инициатором ссоры был Дуба, а не я. Именно это вас интересовало? - Супруги переглянулись. Затем Таяоди продолжал: - На меня многие

дуются, а кое-кто даже гневается из-за того, что я разбираюсь в лошадях и извлекаю из этого дела некоторый доход. У нас, венгров, сохранились еще известные предрассудки в отношении лошадей. Например - я имею в виду не себя, а все наше общество в целом,- мы брезгуем есть конину. А почему? Потому, что наши предки считали лошадь священным животным. Если пожелаете, я могу изложить вам свою систему, тем более что конъюнктура конного рынка сейчас уже резко упала.

Буриан не пожелал.

- Скажите, а муж сестры Дубы тоже был с вами в ссоре?

- Муж его сестры? Что вы имеете в виду? - Буриан никогда не поверил бы, что эти мохнатые, дремучие брови способны взлететь на лбу Таподи так высоко.- Прошу прощения, но с этой личностью я никогда не имел никаких контактов. Знаю только, что он распространял обо мне гнусные сплетни.