Сэйити Моримура - Плюшевый медвежонок

• Название: Плюшевый медвежонок
• Автор: Сэйити Моримура
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Детектив
• Год: 1979

Сэйити Моримура - автор романа «Плюшевый медвежонок» (1975), включенного в настоящий сборник,- сравнительно молодой литератор, но за последние несколько лет он стал автором наиболее читаемых в Японии детективов.Сэйити Моримура родился в 1933 году в префектуре Сайтама. После окончапия университета он около десяти лет был связан с гостиничным бизнесом. Литературную известность Моримура приобрел в 1969 году, когда его роман «Мертвое пространство на высоте» был удостоен премии Эдогавы Рампо. С тех пор в течение десяти лет он опубликовал более двух десятков книг. Популярность писателя очень велика. По его произведениям ставятся теле- и кинофильмы, его книги расходятся в сотнях тысяч экземпляров. По-видимому, секрет популярности Сэйити Моримуры состоит в его умении талантливо сочетать элементы социального детектива с канонами классического детективного романа.

---

А потом липкие от пены тела сбились в кучу под душем. В крошечной ванной комнате восьмерым было и не пошевелиться. Кёхэй стал попеременно пускать то холодную, то горячую воду, но, даже когда лился почти кипяток, спастись никому не удавалось…

Что ни говори, вчерашний вечер был как-то особенно сумбурен. Обычно у Кёхэя собирались одни и те же люди и он хотя бы приблизительно знал, кто они такие. Профессиональных проституток он презирал и к себе не водил. Иногда он знакомился с молодыми секретаршами, ищущими приключений на одну ночь, но, как правило, тоже не звал их к себе. Однако в прошлый вечер получилось не так, как всегда. Люди, с которыми он развлекался этой ночью, оказались в его «берлоге» совершенно случайно…

Почему же он привел сюда всю эту ораву? Вчера он вместе с матерью выступал по телевидению. Воспоминание об этом было настолько отвратительно, что, стремясь забыться, он изменил своему непреложному правилу и затащил в особнячок незнакомую пьяную компанию.

В передаче «Разговор с сыном», транслировавшейся на всю Японию, Кёхэй выступал в качестве образцового сына, ведущего диалог с матерью о том, как в нынешнее пропащее время поддерживать душевное общение между роди-1 елями и детьми. Задачей Кёхэя было поддержать репутацию матери. Он обманывал не только телезрителей всей страны, но и собственных родителей.

«…В нашей семье нет никаких конфликтов между родителями и детьми. Хотя и папа и мама чрезвычайно загружены работой и у них остается мало времени на детей, отношения у нас всегда самые сердечные…»

«…Отчуждение, пренебрежение друг к другу - такого о нашей семье и представить невозможно, потому что между родителями и детьми существует взаимопонимание а главном. Бывает, случаются вещи, о которых трудно говорить вслух,- тогда мы пишем друг другу письма, хотя и живем под одной крышей. В письме можно написать о самом сокровенном. Право, удивительно, какие неизведанные области, какие тайники в юной душе открываются мне, когда я читаю письма моего сына или дочери, а ведь я думала, что все о них мне уже известно…»

«…Ребенок, вырастая, становится другим человеком, я, хотя это наша собственная плоть и кровь, он не таков, каким был в пеленках. Когда родители этого не понимают, тут-то, по-моему, и начинается конфликт между поколениями. Что значит «понять своих детей в главном»? Думаю, это значит видеть, как ребенок в процессе развития превращается в другого человека, и постоянно «следовать» за ним. Письма, что я пишу моим детям, можно сравнить с ракетами, которые я запускаю им вслед. Нынешние дети развиваются быстро, запускайте им вслед побольше подобных ракет…»

Перед его глазами стояло самоуверенное лицо матери, с обаятельной улыбкой толковавшей об очевидных вещах. Кёхэй же, сидя у нее под боком, должен был в нужных местах, так сказать, бить в литавры.

Как страшна сила средств массовой информации - его мать превращалась в мессию, вещающего о конфликте поколений!

Однако он-то зачем там выступал? Из-за матери. Она всегда стремилась обставить все, как полагается. Еще не став любимицей журналистов, Кёко Ясуги, молодая и красивая, уже играла некую хорошо выученную роль - никогда не была она сама собой.

Хотя Кёхэй всегда жил под одной крышей с матерью, у него не сохранилось о ней никаких младенческих воспоминаний. Старая няня поила его молоком, меняла пеленки, потом водила в детский сад и забирала домой, давала ему с собой еду, когда он уезжал на пикник. Мать выступала в своем родительском качестве лишь в официальной обстановке, при большом стечении народу, например на родительских собраниях. В такие дни она бывала особенно красивой и подтянутой.

И все же в детстве он чувствовал уважение к ней и даже гордился своей матерью, которая в отличие от других нарядно одевалась даже дома.

Повзрослев, он понял ее истинную суть и почувствовал яростное раздражение: она была красивым, суетным и пустым созданием.

Впервые он почувствовал это, еще будучи в первом классе начальной школы. Он собирался со школьниками на экскурсию в горы, а мать в тот день отправлялась вместе с другими богатыми дамами-благотворительницами на праздник в доме для престарелых.

Старая няня, как назло, заболела и отпросилась на весь день.

Мать и не подумала приготовить Кёхэю еды в дорогу, а когда ему пора было идти, она на минуту оторвалась от зеркала, перед которым полдня примеряла новые туалеты, и протянула сыну купюру в тысячу иен:

- Сегодня мама идет навестить очень милых старичков. Ты уж сам о себе позаботься. Подойдет время обедать, купишь себе чего-нибудь.

Бумажка в тысячу иен - вот и вся материнская забота! Чтобы другие детн не заметили, что его рюкзак пуст, он запихал в него плюшевого медвежонка, полученного в подарок от детского сада.

Целью экскурсии было далекое горное озеро. Тысяча иен по тем временам составляла приличную сумму, но что купишь в горах? Другие дети весело болтали с родителями, которые тоже поехали на экскурсию, и, проголодавшись, разворачивали свертки с завтраками. У Кёхэя ие было с собой даже фляжки с водой, и еще прежде, чем мальчик проголодался, он почувствовал, что у него пересохло в горле. Чужие родители, пожалев его, угостили рисовым колобком и чаем. Он же стыдился открыть свой рюкзак и съел подаренный колобок, одиноко устроившись на скале подальше от людей. Он яростно впивался зубами в рисовый кругляш, а по щекам катились слезы.

Кёхэю навсегда врезалась в память эта экскурсия с медвежонком в рюкзаке. Мать-то, наверно, забыла - ведь это было так давно. Да нет, забыла - не то слово, она и не подозревала, что он тогда сунул в рюкзак своего медведя, и была уверена, что выполнила с лихвой материнский долг, выдав мальчишке тысячу иен.

Что же касается отца Кёхэя, то его словно и не существовало. Он вечно был занят, а с тех пор, как окунулся в политику, они и вовсе не встречались, хотя жили в одном доме… В каком-то смысле Кёхэй чувствовал себя почти сиротой, а у сироты, конечно же, не может быть никакого отчуждения от родителей…

Да, он чувствовал себя сиротой, но в то же время участвовал вместе с матерью в радио- и телепередаче «Разговор с сыном», одним махом сделавшей Кёко Ясуги кумиром матерей всей страны. Какой абсурд! И он, «образцовый отпрыск», тоже стал знаменитостью.

Мать и сын были соучастниками преступления. Только мать не испытывала чувства вины. А ее сообщник заделался заправским хиппи, полюбил наркотики и «свободный секс». Если бы об этом узнали миллионы радиослу-шателей и телезрителей, репутация Кёко Ясуги мгновенно бы рухнула, а это наверняка бы повлияло и на политическую карьеру отца. Кёхэй держал в руках козырь, бьющий наповал. Ему были попросту смешны его родители, не подозревающие, что сами дали сыну оружие, способное их уничтожить. Пользуясь их неведением, он отчаянно и бесстыдно прожигал жизнь. Может быть, этим он мстил родителям, сделавшим его лицемером.

Он вышел из туалета и вернулся в спальню, но там все по-прежнему спали. Тогда он пошел на кухню, сел на стул в углу и закурил. Вдруг сзади раздался голос:

- Дай и мне сигарету.

Он обернулся. На пороге спальни стояла девушка, та самая, на которую он наступил, пробираясь в туалет.

- Ты что, проснулась?

Кёхэй протянул ей пачку «Севен старз», и она ловко вытащила сигарету.

Вот, прикури.

Спасибо.

Девушка прикурила от зажженной Кёхэем спички и жадно затянулась.

- Обычно после «лекарства» табак кажется горьким, а сегодня почему-то вкусно.

Она была уже одета. Свободная блузка и миди-юбка скрывали очертания ее тела. Одежда подчеркивала в девушке прежде всего ее молодость. Ей еще не было и двадцати. Наверно, студентка.

Где мы с тобой познакомились? - спросил Кёхэй, мучительно напрягая память.

В баре «Джорджи». Мы потанцевали, а потом пошло-поехало, и ты привел меня сюда.

Словно ребенок, с удивлением разглядывающий новую игрушку, она на мгновение высунула кончик языка, и лицо у нее сделалось совсем детским. Трудно было поверить, что несколько часов назад эта девушка бесстыдно плясала голой под пенной струей огнетушителя.

Ах, вот оно что, бар «Джорджи»… Значит, там ты и пасешься?

Фу… Разве обо мне можно такое подумать?

Она рассмеялась, и на щеках у нее появились необыкновенно трогательные ямочки. Улыбка ее была открытой и искренней. Посмотрев девушке в глаза, Кёхэй почувст-

вовал, как у него закружилась голова. «Неужто ночью она была моей?» - подумал он.

Может, да. а может, и нет… Он обнимал всех подряд, и за ночь его партнерши менялись несколько раз.

- Меня зовут Кёхэй Коори. А тебя?

Наверно, она назвала свое имя, когда они познакомились в баре, но воспоминания об этом стерлись.

Зайдя в бар «Джорджи», он наглотался химинала. Таблетки горькие, но, если хорошенько разжевать, действуют как надо. В последнее время «лекарство» доставать все труднее. В аптеках химинал несовершеннолетним не продают.