Пат Бут - Сестры

• Название: Сестры
• Автор: Пат Бут
• Издательство: Эксмо-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-04-000728-0

Юная, полная надежд Джейн Беннет приехала в Лос-Анджелес к своей сестре, знаменитой писательнице, которую не видела много лет. Но Джулия, озлобленная, одинокая, несмотря на успех и многочисленных поклонников, воспылала ненавистью к своей красавице сестре. Поглощенная местью, она не понимает, что тем самым губит себя, в то время как Джейн, пережив разочарования, находит свою большую любовь и удачу и взлетает на самую вершину голливудского небосклона. Этого Джулия не может ей простить.

Драма близится к развязке, но… вызывающая шок сенсация все расставляет по своим местам. Любовь и благородство торжествуют!

---

Много писалось о ее «друзьях» – предмет, весьма любезный сердцу английской прессы, которая больше всего на свете любит перемывать косточки. Журналы посмелее звали этих «друзей» «игрушечными мальчиками». Их лица – юные, дерзкие, невероятно красивые, всегда разные и все же бесконечно одинаковые – с таким выражением взирали с глянцевых страниц, как будто они могут съесть сколько угодно мороженого, и у них не заболит горло или желудок, как будто они пьют всю ночь, а наутро свежи и бодры, как будто они философствуют, не заботясь о том, было ли это написано или высказано раньше.

– Нет, не могу сказать, чтобы я хорошо ее знала, – ответила Джейн. – Если бы ты просмотрел все фотографии в светской хронике, ты бы знал ее не хуже меня.

– Как же так вышло?

– Ах, да разве можно хорошо знать другого человека? – В ее голосе прозвучало легкое раздражение. Причина его была ясна. Настырная и беспардонная американская любознательность натолкнулась на неумолимую британскую скрытность. Несомненно, эта очаровательная томная кошечка может царапаться, а не только мурлыкать.

Воцарилось молчание. Джейн глядела на пролетавший мимо напичканный рекламой лос-анджелесский ландшафт; быстрая заправка для машин, еще быстрее кормят жирной пищей людей. Впрочем, это мало ее интересовало, она думала о своей сестре.

Почему она ничего не знала о Джули? Почему та не потрудилась узнать получше ее саму? Этот вопрос мучил ее все сильнее с того момента, когда она, повинуясь безотчетному импульсу, решила объявиться на пороге у сестры.

Привыкаешь к тому, о чем узнаешь с самого детства, а Джейн, сколько себя помнила, росла с сознанием таинственного положения старшей сестры – «для нас она умерла». Мама отказывалась говорить на эту тему, а усталое горькое выражение, появлявшееся на ее лице всякий раз, когда Джейн заводила этот разговор, сразу же отбивало у девочки охоту к дальнейшим расспросам. Так что Джейн оставалось довольствоваться лишь голыми фактами. Джули была в ее представлении великой писательницей, находившейся во власти своих амбиций. Вот и все.

Джейн тряхнула головой, стараясь освободиться от одолевавших ее неприятных мыслей, и ее коротко стриженные волосы в стиле Сибил Шеферд взлетели густой волной. До сих пор она признавала за Джули право на независимость, и ее учтивость была вознаграждена сторицей. Полгода назад упорное молчание Джули на похоронах матери усугубляло кладбищенскую тишину. А потом – ни Джули, ни телефонного звонка, ни цветов. Разрывается между книжными презентациями в разных городах? Да нет, к Джули Беннет это не относится – такие, как она, не разрываются, а получают то, что им нужно, когда только захотят.

Несомненно, существовала какая-то семейная тайна, в центре которой была их мать. И лишь один человек мог прояснить эту тайну.

За окном мелькали раздробленные картинки города: улица с названием Центральный бульвар, дома-коробки со стеклянными фасадами и рекламные щиты – все это походило на опасную видеоигру в духе футуристов. Бесплатную. Называлось это «Сан-Диего». Для участия был нужен лишь автомобиль, страховой полис и слепая вера в Господа.

– Это становится опасным.

Бедный Питер Партон был позабыт. Джейн чувствовала, что ей нужно расслабиться, но мысли о сестре давили ее и сквозили в каждом слове.

– К этому быстро привыкаешь, – сообщил Питер. – Вся соль в том, чтобы ничего не делать в спешке и спокойно ждать худшего.

– Мне бы и вполовину меньше показалось безумием.

Но на самом деле она не боялась. Слишком устала, была взволнована и взмокла от жары; к тому же не знала, какой прием ее ожидает.

– Знаешь, я, пожалуй, попытаюсь заснуть. Доверяю себя водителю, – сказала она, прислонив голову к обшарпанной дверце бывавшего в переделках «Шевиимпла».

– Попробуй. Я разбужу тебя, как только мы въедем в Палм-Спрингс.

Через несколько мгновений она уже крепко спала.

Джули махала ей с балкона белого загородного дома, где они с матерью проводили лето. Она махала так приветственно, что Джейн хотелось немедленно мчаться по каменистой дорожке, обсаженной разросшимися, кроваво-красными цветами герани, и ворваться в прохладу старого дома, с его толстыми стенами, темной дубовой мебелью и лениво жужжащими мухами, чтобы, взбежав по ступенькам, броситься в объятия сестры, которую она совсем не знала. Но, подойдя поближе, Джейн увидела, что та размахивает клочком толстой оберточной бумаги, в которую они обычно заворачивали козий сыр. Ее большое, круглое лицо было нахмурено, по толстым щекам катились слезы, слезы гнева, ненависти и страдания. Джейн застыла на месте, а откуда-то издалека, от кактусовой лужайки, от сарая, где фермер хранил свои инструменты, донесся зовущий ее мамин голос.

– Не входи, Джейн. Туда не надо. Это не настоящая Джули – это всего лишь фотография, непотребная фотография. – Голос мамы был очень далек, но она все же закричала в ответ:

– Глупости, мамочка! – и все же побежала к дому, по серым ступенькам, в спальню с ее холодным каменным полом и высокими деревянными стенами.

Джули стояла у входа на балкон и обернулась, когда Джейн, запыхавшись, влетела в комнату. И вдруг, совершенно внезапно, она превратилась в облако, в клубы вонючего тумана, который тут же поглотил Джейн.

Стоя посреди ядовитого тумана, густого и влажного, с болезненными испарениями, Джейн начала задыхаться. Клубящаяся облаком Джули была повсюду – в легких, в горле, внутри самого ее существа. Если бы она могла закричать – издать хоть какой-нибудь звук – это бы означало, что она не погибла в жгучей паровой топке. Джейн открыла пошире рот, пытаясь изо всех сил глотнуть хоть немного воздуха, чтобы закричать.

– Помогите!

– Эй, с тобой ничего не случилось. Тебе просто приснился дурной сон.

– Что? М-м-м. Боже. – Обрывки головоломки сложились в цельную картинку. – Ох, дружище, это было жутковато. Я что, долго спала?

Она выпрямилась и собралась с мыслями. Правая рука ничего не чувствовала – она ее отлежала, пришлось слегка помассировать у локтя.

– Час или около того. Я как раз собирался тебя будить.

– Боже мой, ну и жара!

Безжалостная, злая жара и в самом деле проникала всюду, так что безопаснее было притрагиваться к предметам, залитым потом. Джейн чувствовала, как ручьи стекают у нее по шее и груди, липкие лужицы образовались на сиденье под ней, прозрачная от влаги блузка прилипла к телу.

Кондиционер не то чтобы не работал, но временами он отключался, и Пит уже принял отважное решение открыть окна в надежде, что ветерок хоть как-то освежит их и охладит машину.

Но это все равно что раскрыть ворота крепости полчищам апачей. Раскаленный воздух пустыни ворвался внутрь, как помешанный убийца, и теперь температура в салоне была не меньше ста десяти градусов по Фаренгейту, как и обещали по радио для района Коачелла-Вэлли.

Жара свирепствовала и снаружи. Джейн видела ее, ослепительно сияющую, расстилающуюся по земле, уничтожающую все живое, удушающую, губительную. На другой стороне скоростного извилистого шоссе пустыня, казалось, совсем сдалась на милость победителя и стала покорной слугой солнца, малодушно подхихикивая его жестоким шуткам и выжидая, когда наступит вечер и ее остролистые колючие цветы и жесткие кустарники вновь оживут.

– Да-а, вот это и есть пустыня. Как она тебе?

Джейн во все глаза смотрела на лежавшую за окном пустыню – она тянулась от шоссе на Сан-Бернардино к самым горам. Странное, волнующее зрелище; после привычных ее глазу холмов и равнин Англии оно напоминало лунный пейзаж. Казалось, нет ничего привлекательного, никакой зелени на этой угрюмой, бесплодной земле, но в испепеленной, выжженной щетине сквозили гордость и насмешка над легким существованием ее родной земли. «Я, может, и не хороша, зато выжила, – казалось, говорила пустыня. – Я вытерплю все и буду вечно, хотя все вокруг заставляет меня умереть». И, словно усиливая вызов адского солнца, там и сям обжигали глаза своим блеском пересохшие русла рек, всполохи пурпура, белые и рубиновые пятна дикорастущего олеандра и жутковатое серебро обуглившихся деревьев.

– Это… величественно, – ответила наконец Джейн.

Она вновь думала о Джули. Какие силы черпала отсюда ее сестра? Почему Джули, невероятное богатство которой позволяло ей жить где угодно, выбрала эту местность? Из-за ее уединенности? Из-за ее злобного противостояния ветру и небу? Из-за ее драматичного контраста с землей, на которой родилась Джули?

– Мы будем в Палм-Спрингс через десять минут. У тебя есть адрес сестры?

– Да, где-то был. – Джейн приподнялась с липкого сиденья и с огромным трудом влезла в карман сырых, облепивших тело, как кожа, джинсов. Господи, следовало бы все же носить бюстгальтер. Хотя к черту его! Грудки-то ведь хороши! Наконец она извлекла бумажку:

– Это называется «Палм-Каньон». Нужно ехать на Лас-Палмас, а дом террасами спускается с отрогов Сан-Джасинто. Это довольно большой дом, судя по картинкам в журналах. Думаю, его легко найти.