Мария Барышева - Коллекция

• Название: Коллекция
• Автор: Мария Барышева
• Жанр: Ужасы и Мистика

УЖАСЫ, однако.

---

Лицо на фотографии многое объясняло.

И отнимало тоже многое.

* * *

Кто-то сидел на одной из дворовых скамеек — Кира краем глаза увидела две темные тени, но не обратила на них внимания и пробежала мимо, спотыкаясь чуть ли не на каждом шагу. В кронах акаций шелестел ветер, где-то вдалеке лаяла собака, из распахнутых окон бормотали, пели и вскрикивали телевизоры. Все это доносилось до нее издалека, и даже звук собственных шагов и сминавшаяся под ними сухая трава были далекими. Ключи всполошено позвякивали на ее пальце.

Когда она оббежала соседний дом с торца, навстречу ей метнулась высокая тень, и в следующую секунду крепкие пальцы вцепились в ее плечи.

— Я же тебя просил! — зло прошипел Вадим. — Почему ты так, почему не предупредила?! Хочешь себя погубить?!

Кира заметила, что он не только не надел свои очки, с которыми не расставался на улице в любое время суток, но и выскочил босиком, в тренировочных штанах и легкой майке, совершенно не скрывавшей его отнюдь не стариковского телосложения. Даже в полумраке на его лице были отчетливо видны волнение и злость.

— Как ты узнал, что я иду сюда? — удивленно произнесла она.

— Увидел в окно… Что-то случилось? — его ладони переползли ей на спину, и Вадим склонился, заглядывая Кире в лицо. — Почему ты так дрожишь? — его взгляд начал стремительно ощупывать ее с ног до головы. — Ты ранена?

Он не столько спрашивал, сколько утверждал, и Кира снова удивилась, потом показала порезанный палец. Вадим хмыкнул, обнял ее за плечи и повел к своему подъезду. Его поведение так не совпадало с тем, что она думала… но нет, она не могла ошибаться.

Когда Князев запер дверь, Кира медленно прошла в комнату, ставшую уже такой привычной и, несмотря на ветхость и беспорядок, почти родной, и села на кровать, глядя на развевающиеся в открытом окне шторы. Вадим опустился рядом на пол и прижался щекой к ее подрагивающему колену, потом легко провел по нему ладонью — теплый, дружеский жест, напрочь лишенный сексуального подтекста.

— Тебе тяжело, я знаю, — тихо произнес он. — Останься, если хочешь. Принести тебе чаю или, может, лучше вина? Думаю, последнее было бы более кстати.

Кира покачала головой. Висевшие на ее указательном пальце ключи сорвались и тяжело звякнули об пол. Вадим взглянул на них, но не сделал попытки подобрать и подать ей.

— Ты даже ключей от моей квартиры боишься? Что ж, тебя можно понять, — ровно произнесла Кира и сжала зубы. Он поднялся и пересел на кровать, рядом с ней.

— Почему ты так говоришь?

Кира облизнула резко пересохшие губы, немного отодвинулась, вытащила из кармана джинсов чуть смявшиеся фотографии и положила их на кровать. Взгляд Вадима метнулся к верхней из них, на которой был запечатлен четкий профиль мужчины с аккуратной темной бородой и густыми, взлохмаченными, словно со сна, волосами. Они скрадывали, скрывали, меняли привычный облик, но не узнать его было невозможно. Князев сдвинул фотографию в сторону, глядя на две другие, и в его глазах зашевелилось что-то мучительное и вместе с тем досадливое.

— Мне очень жаль твою семью, — глухо сказала Кира.

— Мне тоже, — бледно отозвался он и встал, глядя на нее со странным выражением.

— Почему ты мне ничего не сказал?

Вадим покачал головой, потом наклонился, взял фотографии и переложил их на один из телевизоров. Отвернулся, сунув сжатые кулаки в карманы штанов и глядя в открытое окно.

— Наверное… теперь мне следует называть тебя «Владимир»? Во всяком случае, сейчас…

— Я Вадим, — сказал он, не оборачиваясь. — Вадим Князев. Владимир Пахомов давно умер, и о нем все забыли. Советую и тебе забыть.

— Я не могу этого сделать.

Вадим обернулся. Его лицо оказалось неожиданно спокойным, но глаза теперь казались пустыми.

— Думаю, вино нам действительно не помешает… теперь, — заметил он и вышел из комнаты. Кира взглянула на фотографии, теперь лежавшие так далеко, что она не могла видеть лиц, и с трудом подавила в себе возникшее желание опрокинуться ничком на постель и разреветься во все горло. Но, конечно же, Вадим уже не станет ее утешать… теперь, когда она знает… все утешения будут как закрашенное стекло, с которого краску внезапно смыли, и стало видно, что за этим стеклом на самом деле. Кто она для него — внучка его злейшего врага, человека, с помощью или молчаливого согласия которого у Вадима отняли жену и дочь! Теперь-то понятно, почему той ночью он сказал, что нарушает все мыслимые законы природы.

Князев вернулся с открытой бутылкой «Шардоне» и двумя бокалами, поставил их на телевизор, разлил вино и протянул Кире полный бокал. Она покачала головой.

— Я не хочу.

— Конечно хочешь, — сказал он несколько ворчливо и всунул ножку бокала ей в пальцы. Кира поднесла бокал к губам и глотнула солнечного вина, а потом осушила бокал до дна. Вино было слишком светлым, слишком легким для ее тяжелой, угрюмой печали. Вадим забрал у нее пустой бокал, отдал ей свой и отошел к телевизору, который использовал вместо столика. Тихо заструилось вино.

— Был вечер, — произнес он, не оборачиваясь. — Часов девять, уже темнело. Я вышел за сигаретами… и не столько потому, что курить хотелось, а потому что каждый раз, как только за мной закрывалась дверь, Люда всегда забывала причину нашей очередной ссоры. Я мог бы открыть эту дверь и через час, и через две секунды, но уже все было бы спокойно — до следующего раза. Но в последнее время так было все чаще и чаще, и в этот день нам было уж совсем тошно смотреть друг на друга — то ли было настолько жарко, то ли мы окончательно поняли, что из нашей попытки этой поездкой вернуть все на свои места ничего не получается. Друг возле друга нас удерживала только дочь… Когда я закрыл дверь, Юля уже спала — в гостиной, на диване. Я подошел к ларьку, купил сигареты, перекинулся парой пустяковых фраз с Сан Санычем — тогда для меня это был просто малознакомый человек без имени. Потом я вернулся домой. Прошло от силы минут пять… но когда я вошел в квартиру, она была пуста. Ни жены, ни дочери. Все их вещи на месте — абсолютно все, деньги, Людкино золотишко, а они исчезли. Они не могли выйти из подъезда следом за мной — я бы их обязательно увидел… Они… вообще ничего не смогли бы сделать за это время… Я искал их — искал везде… но не нашел, и никто их не нашел. Вызвал милицию… а они… сразу же и довольно долго они были уверены, что это я их… — Вадим запрокинул голову и одним махом выпил вино. — А потом… потом вдруг все кончилось. Просто кончилось. И я уехал.

— Но потом вернулся, — негромко сказала — почти шепнула Кира.

— Я хотел знать, — Вадим поставил бокал на телевизор. — Не могу объяснить… но почему-то я был уверен, что жена и Юля… что их больше нет. Но я хотел понять, что случилось… понять, кто… По счастью, продавалась эта квартира… и я поселился здесь… стариком… чтобы никто меня не узнал, и особенно она…И пока жил, узнал очень многое. В частности, и то, что моя семья была далеко не первой.

— Вот почему ты вначале пытался взбудоражить всех соседей, которые просто смотрели, — Кира наклонилась и подняла ключи. — А потом и сам стал просто смотреть. Ведь и при тебе все шло своим чередом…

Вадим промолчал, глядя в окно.

— И никто из соседей тебя не узнал? Даже Софья Семеновна?

— Нет.

— Но… бабка Вера тебя узнала, не так ли? Поэтому она тебя боялась, — Кира принялась катать полупустой бокал между ладонями. — Почему ты ее просто не убил? Когда ты хотя бы слегка начал понимать, что к чему, почему ты не убил ее?!

И снова молчание — тяжелое и теперь даже в чем-то зловещее. Потом Князев обернулся и прислонился спиной к подоконнику, глядя на Киру со странным выражением.

— Я не могу убить человека, пока не буду твердо уверен, что убиваю именно того, кого надо. Ее ведь не было здесь. Ни разу.

— Но ты же знал, что это ее вина.

— Это не столько знание, сколько инстинкт. Она ничего не делала сама. Она просто позволяла кому-то. Но что и кому, я не знаю до сих пор. Не успел узнать. И теперь… может оно и к лучшему. Вот, — он развел руками, давая понять, что сказать ему больше нечего, и Кира тотчас же обратила этот жест в ничто резким возгласом.

— Это не все!

— А что еще тебе надо? — спросил Вадим с легкой прохладцей.

— Ты боишься этой квартиры. И не только потому, что исчезла твоя семья. Ты что-то видел?

Его глаза сузились, потом он взглянул на нее внимательно и жестко, сразу же став каким-то далеким и сосредоточенным.

— Почему ты об этом спрашиваешь? Что натолкнуло тебя на такой вопрос?

— Ответь мне.

— Да видел, — глухо произнес он. — И до сих пор не знаю, видел ли на самом деле. Когда я пришел, света не было. Пробки часто вышибало ни с того, ни с сего, и Люда уже пожаловалась Ларионовой — она как раз заходила в то утро… Я зажег свечу, которая висела на стене, и взял шест, чтобы включить свет… и в этот момент… я увидел нечто… не знаю, что это было… Я включил свет, и оно исчезло.