Мария Барышева - Коллекция

• Название: Коллекция
• Автор: Мария Барышева
• Жанр: Ужасы и Мистика

УЖАСЫ, однако.

---

— А зачем?

— Ради матери, хотя бы.

— Я когда-то тоже просила ее не лезть в эту квартиру. Предчувствия у меня были нехорошие. Ради себя просила. Думаешь, она послушала? — Влада отвернулась и уставилась в окно.

Много позже, уже в ночной час Кира тоже смотрела в окно. Двор был пуст, и никто не сидел возле люка. Это было так непривычно, а по утрам казалось почти катастрофой. Отправляться на пробежку и не видеть, как оборванная компания вкушает свой завтрак, а молодая бомжиха трясет свой шар с блестками или пристает к дворничихе. Отчего-то Кире хотелось надеяться, что забавная компания обязательно вернется к своему люку — без них двор даже стал каким-то осиротелым.

Она прыгнула в холодную постель, выключила свет и некоторое время лежала в темноте, изо всех сил стараясь держать глаза открытыми. Потом потянулась к зажигалке, но тут же отдернула руку и закрыла глаза, и уже засыпая, все думала о нелепостях, рассказанных Владой, и о людях, которые могут исчезнуть — и этого никто не заметит. А если и заметит, то не придаст этому особого значения. И уже на границе сна, даже дальше, в памяти всплыла фраза, которую она крикнула брату в ночь аварии.

Стас, его там нет!

И следом слова уже полузабытого человека, трясшего ее возле трансформаторной будки.

Его там не было!

* * *

— Сергей, когда партнерша идет на проворот под рукой, ты должен давать ей место — вот так! — поучала Тоня, заменив Сергея в паре и протанцовывая его партию. — Уходить в сторону — вот так. А то получается, что Кира должна не только вращаться, но еще и тебя оббегать. Если ты будешь стоять так, — она показала, как, — то партнерша в тебя врежется! И крепче держи ее за руку — она же улетает у тебя все время!

— Да держу я, держу… — добродушно пробормотал Сергей. Тоня отошла на несколько шагов и красиво уложила ладонь на бедро.

— Ну-ка, показывайте! И-и… ча-ча-раз… два, три!.. Кира, в лонгстепе не ставь ногу так далеко…

Кира станцевала назад, вперед, пошла на двойной проворот, Сергей отступил, как требовалось, удерживая ее левую руку за пальцы, она дважды повернулась, на мгновение застыла в нелепой вывернутой позе, после чего зашипела и выдернула руку, мгновенно потеряв всякое желание дотанцовывать партию.

— Это танец, а не тренировка по ай-ки-до! — она толкнула его в бедро, и Сергей, схватив ее за руку, подул на пальцы. Тоня подошла подняла его ладонь вверх, вложила в нее свои пальцы и снова начала показывать.

— Свободно держи, рука партнерши должна крутиться, крутиться… Ты же ей так пальцы сломать можешь.

— На бальных танцах повышенный травматизм, — поучительно заметил Рома, танцевавший неподалеку, после чего провел Оксану таким стремительным «зигзагом», что уследить за движениями их ног было практически невозможно. Тоня всплеснула руками и кинулась к ним.

— Как руки держите?! Почему ритм не слушаете?!

— Я все делаю, как надо — странно, что не очень получается. Вот в одиночку — все отлично выходит, — Сергей отпустил ее, вытирая ладонью взмокшее лицо. — Уф-ф, жарко как!

Он отошел за пальму, к приоткрытому окну и оттянул футболку за вырез. Кира прислонилась рядом к подоконнику, глядя, как ветерок ерошит его волосы. Сергей чуть передвинулся, так что их руки соприкоснулись, и легко улыбнулся ей. Улыбка была теплой, хорошей — одной из тех, от которых кажется, что кто-то провел ласково ладонью по голове и тут же убрал руку, не надоедая. Хорошо было вот так просто стоять рядом с ним и ничего не говорить.

— Ну, что, пойдем? — внезапно спросил он, и Кира кивнула.

— Да, надо отработать проворот, а то мы от остальных отстаем…

— Нет, Кир, совсем пойдем. Мне сегодня позарез нужно быть на одной встрече, поэтому я тебя заве…

— Ну-у, Сереж, ты что?!.. Мы же вчера договаривались, да и у Ромки день рождения…

— Кир, я правда не могу сегодня, — Сергей потянул ее за руку. — Ну, прости-прости… Пойдем.

— Нет, Сереж, я останусь, — Кира мягко высвободилась. — Сегодня новые фигуры объясняют, я хочу посмотреть.

— Одна?

— Ну и что? Вон несколько наших девчонок из-за нехватки партнеров почти все время одни танцуют — и ничего. Нет, я останусь.

— Ладно, как хочешь. Только сильно не задерживайся, вас же наверняка после начала отмечания куда-нибудь да понесет.

— Ага, — рассеянно сказала Кира, глядя на Тоню, которая уже делала ей знаки вернуться в центр зала.

— Если будешь очень поздно возвращаться — позвони мне, я постараюсь тебя отвезти… Ты ведь не обиделась?

— Конечно нет, дела — я все понимаю… Ладно, Сереж, я пошла — они уже начали.

— Может ты и мою партию заодно запомнишь, — он улыбнулся, и Кира пожала плечами.

— Никаких гарантий… Сереж, что ты так смотришь — не обиделась я.

Сергей поймал ее ускользающую руку, наклонился и коротко выдохнул Кире в ухо — тепло и щекотно:

— Люблю…

Прежде, чем она успела ответить, он легко скользнул по ее губам поцелуем, развернулся и пошел к длинному ряду стульев, где была свалена одежда. Некоторое время Кира ошеломленно смотрела, как он сгребает свои вещи и неторопливо идет к занавесу, потом слабо улыбнулась некоей особенной, обращенной к самой себе улыбкой, как умеют улыбаться только женщины. Она не ожидала этого слова — она вообще не рассчитывала его услышать, ведь их отношения были такими легкими и простыми, ни к чему не обязывающими и оттого удобными для обеих сторон. А теперь… С одной стороны, это приятно и волнующе, но с другой, может все осложнить. Можно, конечно, надеяться, что Сергей сказал это просто так — ведь многие говорят такие слова с легкостью, потому что под ними одна лишь пустота, а женщинам очень нравится такие слова слушать.

«Стас был бы на седьмом небе, если б услышал!» — вдруг почему-то подумала Кира и мысленно криво усмехнулась. Стас ведь уже чуть ли не записал Сергея в родственники и относился к нему с редкостным благодушием, хотя иногда, когда Мельников в его присутствии позволял себе вольности — обнять Киру или подшлепнуть — Стас ничего не говорил, но взгляд его резко сужающихся глаз наполнялся такой холодной злостью, что это пугало даже Киру.

Но Сергей ушел, а занятия продолжались, и вскоре она выкинула все это из головы, увлеченная разучиванием новых фигур. В одиночку было трудновато отработать движения правильно, но все же вскоре она приноровилась, перебрасываясь смешливыми взглядами с теми девушками, которые сегодня тоже танцевали одни. Для закрепления каждой фигуры она то и дело одалживала у Оксаны Ромку. Ромка одалживался охотно и быстро заявил, что вполне готов работать на два фронта, за что получил от Оксаны подзатыльник, правда, для этого той пришлось подпрыгнуть. Танцевать с Ромкой было легко и весело. По профессии он был электриком, по характеру — шумным и говорливым, безумно любил поэзию и знал наизусть множество стихотворений, которые и зачитывал постоянно кстати и некстати. Чаще всего лиричность посещала его во время танцев, что то и дело сбивало партнеров с ритма. Вот и сейчас, используя те моменты, когда Кира была в пределах досягаемости, он вещал, попутно делая шаги и раскачивая бедрами:

Не плачь, не плачь, мое дитя,

Не стоит он безумной муки.

Верь, он ласкал тебя шутя,

Верь, он любил тебя от скуки!1

— Мой юный друг! — в конце концов вспылила Кира. — Если ты не прекратишь мне мешать, я больше не буду тебя одалживать или вообще уйду — тоже!

Занятия закончились на пятнадцать минут раньше обычного, старый потрескавшийся стол наскоро уставили бутылками и пластиковыми стаканчиками, дополнив экспозицию парой небольших тортиков, столпились вокруг него и провозглашали тосты до тех пор, пока бутылки не опустели и от тортов в коробках не остались одни лишь крошки и пятна крема, а после этого снова включили центр и танцевали. Кто-то, с милостивого разрешения никуда сегодня не торопившихся преподавателей, сбегал в магазин. С четвертого этажа спустилась и заглянула на шум группа с современных танцев. Часть из них была знакомыми, часть вообще никто не знал, но остались все, и еще долгое время в зале горел свет и до самого потолка был наполнен он разговорами и смехом, музыкой и танцами, и Кира танцевала вместе со всеми — и классические танцы, и современные, повторяя движения за танцующими, и все сегодня давалось удивительно легко. Иногда даже чудилось странное — что она не просто слышит музыку, а чувствует ее каждой клеткой своего тела, и это музыка, а не блестящий усталым блеском паркет, стелется под ее ногами, и это она дает ей такую удивительную легкость, что можно взлететь в очередном сложном провороте… Вокруг было так светло, так ярко, столько жизни, ее захлестывало и крутило в этом, как крутит легкий камешек внутри высокой волны, и ей не хотелось обратно в тень. Совсем не хотелось. Не хотелось никогда.