Мирза Ахундов - Мусье Жордан, ученый ботаник, и дервиш Масталишах, знаменитый колдун

• Название: Мусье Жордан, ученый ботаник, и дервиш Масталишах, знаменитый колдун
• Автор: Мирза Ахундов
• Жанр: Драматургия

В однотомник выдающегося азербайджанского писателя вошли его комедии.

---

Шарафниса-ханум. Да много чего он рассказывал. Но все остальное у меня вылетело из головы, запомнилось только это. Откуда мне знать?

Шахрабану-ханум (раздраженно). Велик аллах! Как мне сказать Гатамхан-аге, что его племянник Шахбаз-бек, сидя в Карабахе, воспылал нежными чувствами к парижским девушкам и решил ехать туда вместе с мусье Жорданом, а его шестнадцатилетняя дочь Шарафниса ни с того ни с сего проливает потоки слез и одевается в траур, ревнуя, видишь ли, Шахбаза к молоденьким парижанкам.

Шарафниса-ханум (вскакивает). Боже мой, почему меня не засыплет земля?! Что она говорит? Земли под ногами не чувствую, лучше уйти! (Быстро выходит из комнаты.)

Шахрабану-ханум (Гюльчохре). Гюльчохра, отец твой разговаривает во дворе с пастухами. Поди скажи ему, чтобы сейчас же шел сюда… Есть важное дело.

Гюльчохра убегает.

(Одна.) Какие, оказывается, неблагодарные люди эти франки. Никакого добра не помнят. А я, глупая, каждый божий день подавала мусье Жордану на завтрак сливки и масло, на обед — плов и жаркое, чтобы он, вернувшись на родину, не сказал, что женщины карабахских кочевий невежливы, не умеют принять и уважить гостя. Делай после этого добро людям! Все мои труды пошли прахом!

Открывается дверь.

Гатамхан-ага (входя). Что случилось, жена? Зачем ты меня так спешно позвала?

Шахрабану-ханум (нахмурившись). Что еще могло случиться?.. Сам посуди, говорят, что этот собиратель трав, твой гость, которого ты поил и кормил, сбил твоего племянника с толку и хочет увезти с собой в Париж.

Гатамхан-ага. Как? Мусье Жордан хочет увезти Шахбаза в Париж? Кто это сказал?

Шахрабану-ханум. Я сказала. Да и сам Шахбаз говорил Шарафнисе.

Гатамхан-ага (с деланным смехом). Ха-ха-ха! Шахбаз знает, что у твоей дочери чувствительное сердце, вот он и пошутил. А Шарафниса загрустила. Ха-ха-ха! У матери с дочерью ума ни на грош. Каждый пустяк выводит вас из себя.

Шахрабану-ханум (кричит). Для тебя все пустяк! Малый он неопытный, может, этот франк разными рассказами затуманил ему голову. Ты — мужчина. Ничего с тобой не сделается, если позовешь их обоих и спросишь, что это значит и что за разговоры.

Гатамхан-ага. Хорошо, жена, только не кричи, ради аллаха. Сейчас я позову их и при тебе же расспрошу. Только ты не кипятись.

Занавес

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Происходит в тот же день в первой комнате. Весь пол комнаты устлан коврами, в одном углу сложены мешки с мукой, в другом — бурдюки с маслом, тюки с шерстью. Гатамхан-ага сидит в глубине комнаты на ковре, справа от него сидит его жена Шахрабану-ханум в белом головном платке, прикрывающем нижнюю часть лица. Напротив Гатамхан-аги сидит, положив ладонь на рукоять кинжала, Шахбаз-бек и ждет с нетерпением, что скажет его дядя. Слева от него сидит на покрытом ковром тюке шерсти, перекинув ногу за ногу, мусье Жордан в европейском костюме, с непокрытой головой и курит сигару. Старшая дочь Гатамхан-аги Шарафниса-ханум заблаговременно пробралась тайком за ковровый занавес, за которым сложены тюки с шерстью, и подслушивает. Гатамхан-ага обращается к мусье Жордану.

Гатамхан-ага. Господин ученый, до меня дошли слухи, что ты хочешь повезти нашего Шахбаза во Франкистан, правда ли это?

Мусье Жордан. Да, Гатамхан-ага. Я об этом сам с вами хотел поговорить. Жаль, если такой способный и образованный молодой человек, как Шахбаз-бек, не будет знать французского языка. Я обещаю повезти его в Париж, обучить французскому языку и отправить обратно. Ему очень хочется знать французский язык, и он быстро его усвоит. Даже теперь, общаясь со мной, он уже выучил несколько фраз.

Гатамхан-ага (обращается к Шахбаз-беку). Правда, Шахбаз, что ты хочешь поехать в Париж?

Шахбаз-бек. Да, дядюшка, если на то будет ваше согласие, я поеду с мусье Жорданом, а потом уж сам вернусь обратно.

Гатамхан-ага. Но для чего это, сын мой?

Шахбаз-бек. Чтобы выучить французский язык, дядя.

Гатамхан-ага. На что тебе французский язык, милый? Тебе нужны арабский, персидский, азербайджанский и русский языки, а их ты уже изучил в школах, о которых позаботилось правительство.

Шахбаз-бек. Французский язык мне очень нужен, дядя. В прошлом году, когда вы посылали меня в Тифлис получить разрешение на прорытие канала, сын Аллахверди-бека, Тарверди-бек, который изучил в Варшаве французский язык, пользовался большим уважением, чем я, хотя, кроме французского и азербайджанского, никакого другого языка не знал.

Гатамхан-ага. Сын мой, ты еще ребенок и не понимаешь что все это пустяки. Человеку нужен ум, а если будешь знать еще один язык, от этого ума не прибавится. На каком бы языке ни говорил человек, он прежде всего должен уметь рассуждать, правильно представлять себе нравы и обычаи людей своего времени тогда он будет умело вести свои дела.

Шахбаз-бек. К людям нашего времени относятся и жители Парижа. Значит, дядя, необходимо знать и их обычаи и нравы.

Гатамхан-ага. Ну что ж, знай и их обычаи и нравы, если тебе так хочется.

Шахбаз-бек. Как же я могу узнать их нравы и обычаи, если не поеду в Париж?

Гатамхан-ага. Очень просто; так же, как их знаю я, встречаясь только с мусье Жорданом и слушая его речи. Хотя, кроме Карабаха, я нигде и не был.

Шахбаз-бек. Я не понимаю, дядя, каким образом вы составили себе представление об обычаях и нравах парижан?

Гатамхан-ага. Сейчас я объясню тебе, сын мой. Для меня совершенно ясно, что, каковы бы ни были наши обычаи и нравы, у парижан все наоборот. Например, мы красим руки, уной, а французы нет; мы бреем головы, а они отпускают волосы; мы сидим дома в шапках, а они с непокрытой головой; мы носим башмаки, а они ботинки; мы едим рукой — они ложкой; мы принимаем подношения открыто — они принимают их тайком; мы верим всему, а они ничему не верят; наши женщины носят короткие платья, а их женщины — длинные; у нас в обычае иметь много жен, а в Париже — много мужей…

Шахбаз-бек. Вот этого я не понял, дядюшка.

Гатамхан-ага. Почему же не понял, сын мой? Иметь много жен означает, что один мужчина не довольствуется одной женой, а иметь много мужей — это значит, что одна женщина не довольствуется одним мужем. Первый обычай существует у нас, второй — у парижан, если судить по тем книгам, содержание которых всю зиму подробно рассказывал нам мусье Жордан. Вот по такому образцу суди обо всем остальном и откажись от бесполезной мысли ехать в Париж.

Мусье Жордан (насмешливо). Ха-ха-ха! Гатамхан-ага, я удивляюсь, как это вы, пожилой человек, столь умный и здравомыслящий, столь искушенный в житейских вопросах, до сих пор не стали членом какого-нибудь государственного органа. Я не могу возразить против ваших суждений, а только хотел бы, с вашего разрешения, сказать несколько слов.

Гатамхан-ага. Извольте, господин ученый! Нам приятно каждое ваше слово.

Мусье Жордан (серьезно). Гатамхан-ага, я хотел взять Шахбаз-бека в Париж, чтобы, во-первых, лично заняться его воспитанием, научить его французскому языку и, по возможности, наукам, а во-вторых, представить его королю и в благодарность за ваше гостеприимство и ваши заботы исходатайствовать ему у короля какое-нибудь вознаграждение, я потом уже отправить его на родину. Ведь я как ученый и член Академии наук, находящейся под личным покровительством короля, пользуюсь благосклонностью и доверием его величества. Но, как это выяснилось из ваших слов, вы отрицаете пользу путешествий. Поэтому я считаю необходимым на примерах доказать вам всю их полезность. Если бы, например, я не приехал в Карабах (достает из кармана записную книжку, раскрывает ее и берет несколько трав, аккуратно сложенных в ней), если бы я не приехал в Карабах, кто бы узнал, что на карабахских горных лугах растут эти травы? До сих пор наши ученые и естествоиспытатели, господа Линней, Турнефор и Бертрам, полагали, что эти травы растут только в Альпах, в Америке, в Африке и в горах Швейцарии, но теперь, после того как я съездил на Кавказ, я докажу Парижской Академии наук, что все перечисленные ученые, безусловно, ошибались, что эти растения широко распространены также в горах Карабаха. Определив значение этих трав и исследовав на опыте их природу, я издам новый труд, руководство для врачей, и прославлю эти травы на весь мир. Вот, к примеру, эта травка, которую вы видите (показывает), называется по-латыни аккантус и, согласно моим опытам, очень помогает при желудочных болях. Господин Линней относит ее к третьему классу, а господин Турнефор — к четвертому, я же помещу ее во второй класс. Вот эта травка называется по-латыни церастирум-альпинум и очень помогает при лечении глазных болезней. Господин Линней относит эту травку к седьмому классу, а господин Турнефор — к шестому, я же помещу ее в десятый класс. Эта травка по-латыни называется каммелина-афри-кана и является хорошим средством против зубной боли. Господин Линней помещает ее в пятом классе, господин Турнефор — в третьем, а я отнесу ее к восьмому классу. Эта травка, называемая по-латыни комбретум, до настоящего времени совершенно не была известна в Европе и считалась американским растением. Ныне я бесконечно рад, что обнаружил ее в Карабахских горах: она очень полезна при простудах. По господину Линнею, она находится в шестом, по Турнефору — в пятом, а я помещу ее в четвертый класс. Таким образом, я опишу свойства и характер всех найденных мною трав и растений, и о них узнает весь мир. Тогда слава моя в этой области затмит славу Георга Клиффорда, покровителя господина Линнея, а заслуги мои перед наукой затмят заслуги германского ученого общества, открывшего болезнь картофеля и тем оказавшего своей родине большую услугу.