Светлана Лубенец - Школьная любовь

• Название: Школьная любовь
• Автор: Светлана Лубенец
• Жанр: Детская проза

---

Илона сочувственно вздохнула, но промолчала.

– Послушай, ты ведь знала, да?

– Ничего я не знала, – отозвалась она, – предполагала – да, но не знала.

– Что предполагала?

– Ну, в отличие от тебя, я Маринкой не очарована. Поэтому я ждала от нее чего-то подобного. К тому же она уже один раз пыталась выставить тебя дурочкой перед всем классом. Но просчиталась. Теперь отыгралась таким способом.

– На мне? Но зачем? Ведь мы же подруги!

Илона покачала головой:

– У Маринки не может быть подруг, ей нужны вассалы.

Я вспомнила, как Маринка мечтала об Анне Австрийской. Усмехнулась:

– Королева, как же… Но даже королям нужны друзья.

– Наверно, – согласилась Илона. – Только, если королева начинает завидовать другу или подруге, она просто приказывает отрубить ему голову.

Опять это слово: «завидует». Выходит, всеми и всегда движет зависть? Я не выдержала и возмутилась:

– Что?! Гордячка Маринка? Завидует? Кому – мне?

– Ты что, такая наивная или притворяешься? – ответила Илона. – Конечно, завидует. У нее лицо делается совсем белым, когда тебе покупают новую тряпку. На день рождения к Антону она не пошла, помнишь? Ей просто нечего было надеть, а у Антона родители люди не бедные, квартира, сама знаешь, какая!

Я открыла рот, слушая Илону. Все это казалось настолько невероятным, что просто не укладывалось в голове.

– Маринка из кожи вон лезет, чтоб доказать всем собственную исключительность, но ее съедает зависть, понимаешь? Зависть к вещам, к чужим деньгам, к модным тряпкам, машинам и прочей дребедени.

– Но она же сама всегда говорила, что это все – мещанство! Что ее мама шьет лучше, чем все кутюрье в мире, вместе взятые! Автомобили загрязняют воздух, компьютер – современный наркотик…

Илона кивала в такт моим словам:

– Да-да, так и есть, когда все эти вещи принадлежат не ей. Когда ее отец купил музыкальный центр, ты вспомни, как она похвалялась!

– Он у них стоит в большой комнате на самом видном месте, – растерянно сообщила я.

– Кто втихомолку копит на автомобиль, ругая на чем свет стоит тех, у кого машины есть?

– Но при чем здесь родители? – поморщилась я.

– Ой, Диана, какой ты еще ребенок! – вздохнула Илона.

– Ну, знаешь! – я вспыхнула. – По твоим словам выходит, что Маринка мстит мне за то, что мой отец много зарабатывает.

Но Илона ничуть не растерялась:

– И за это тоже. Но главным образом за то, что ты лучше нее. Во всем. Она зубрит целыми днями и получает четверки, а ты вообще ничего не делаешь, по ее словам, но у тебя всегда все на отлично. Она ходит на те же факультативы, посещает дополнительные занятия, рвется на части. Но на олимпиады посылают тебя. Заметь, ее мать работает в школе, и даже это не помогает ей быть первой. А эта недавняя история с Тохой? Она тебя тоже ничему не научила?

Я сникла. Тоху Маринка подставила капитально. И он попался, попался, несмотря на то, что уже знал о том, какая она. Просто потому, что был влюблен.

Я вспомнила нашу встречу у кабинета директора, рассказала о ней Илоне.

– Ну что ж, – прокомментировала Илона, – мысленно жму Тохе руку. Лучше поздно, чем никогда.

– Но ведь это чудовищно! Если все, что ты говоришь – правда, я просто не знаю, как она вообще живет!

– Выживает, – поправила Илона, – ей некомфортно жить в предлагаемых обстоятельствах, она пытается их изменить.

– И ты говоришь об этом так равнодушно? Ты что, ее оправдываешь? – растерянно спросила я.

– Я никого не оправдываю и никого не осуждаю. Я пытаюсь тебе объяснить поведение Маринки, вот и все, – Илона, кажется, сердилась.

– Ты ведь все это испытала на себе, так? – устало спросила я.

– Да, только мне тогда лет было меньше, и рядом не было никого, кто смог бы помочь, – призналась Илона. – Так что пришлось до всего доходить самой.

– И ты… – я запнулась, но все-таки продолжила, – стала такой?

– Какой?

– Равнодушной, спокойной, умной.

– Ты хочешь сказать: погруженной в себя, испуганной, циничной? – усмехнулась Илона.

– Да нет же! Нет!

– Неважно, – отмахнулась она, – мне так легче, и этим все сказано.

– Значит, Маринке тоже легче так, – задумчиво произнесла я.

Мое негодование внезапно сменилось жалостью.

– Бедная Маринка, – сказала я.

– Я знала, что ты именно так и скажешь, – Илона согласно кивнула. – Я поэтому и пришла к тебе, поэтому и настаивала на том, чтоб ты попала на вечеринку. Если бы я все рассказала тебе заранее, ты, пожалуй, разозлилась бы! Благородное негодование и все такое…

Она невесело улыбнулась.

– Но откуда тебе все это известно? – чуть слышно прошептала я.

– Мне? Почему только мне? Это известно всем, кроме тебя, конечно.

Я растерянно замолчала.

Скоро рассветет. Придут родители, уйдет Илона…

Впереди зимние каникулы, у меня будет время подумать.

10 Пепел на снегу

Родители так и не узнали о моей самовольной отлучке.

И мама сдержала обещание. Она предоставила мне полную свободу во время каникул!

Я целыми днями пропадала у Илоны. Нет, мы не сидели в квартире, мы бродили по морозному заснеженному городу, ходили в кино, пару раз посетили клубы, но не надолго, потому что у меня было строгое предписание – в десять быть дома!

Встречались с друзьями. Но я ни разу не позвонила Маринке. Просто не знала, как мне теперь с ней говорить.

Маринка пришла сама.

Как-то днем мы сидели у Илоны, слушали музыку и мечтали. Зазвонил телефон. Илона нехотя сняла трубку, я заметила, как у нее удивленно приподнялись брови, и она сказала кому-то чуть изменившимся голосом: «Дома, да… конечно, приходи…»

– Лариска? – спросила я.

– Нет. Это Маринка. Она сейчас придет.

– Вот это да!

– Действительно, удивила, – задумчиво произнесла Илона, – кажется, у нее что-то случилось, по-моему, она плакала…

Я совершенно растерялась. Плачущая Маринка? Я не видела ее с самой вечеринки и ничего не знала. Мы даже не попрощались, той ночью я просто ушла с ребятами, и все. Маринка пропала. Вместе с Маринкой исчезла и моя влюбленность. О Тиме я больше не думала, словно его кто-то вычеркнул из моего сердца, из моей памяти. Бывает же такое!

Она появилась очень скоро. Мы даже в себя не успели прийти после ее звонка, а Маринка уже стояла у двери.

Впервые я увидела смущенную Илону: она суетилась, не знала, куда девать руки, и все время как-то нервно посмеивалась.

Маринка выглядела осунувшейся. Она вошла, не глядя на нас, сняла пальто, уронила его на пол и прошла в комнату прямо в сапогах.

Илона подняла пальто, пристроила на вешалку; мы остановились в дверном проеме, не решаясь нарушить Маринкино горе, заполнившее постепенно квартиру.

– Марин, может, чаю? – робко предложила Илона.

Маринка подняла на нее полные слез глаза.

– Стас погиб! – сказала она и зарыдала.

Илона бросилась на кухню, я в ванную, за полотенцем. Мы прибежали: Илона с валокордином в чашке, я – с мокрым полотенцем.

Маринка, стуча зубами, выпила валокордин, после чего мы ее разули и уложили на диван, накрыв лоб полотенцем.

– Извините меня, просто не к кому больше пойти, – лепетала Маринка.

Мы, как могли, утешали ее, уверяли, что она правильно сделала, что пришла. Илона снова бегала на кухню, заваривала зеленый чай, металась туда-сюда. Я спохватилась и догадалась выключить музыку.

В квартире наступила абсолютная, вяжущая тишина, от нее закладывало уши и даже как-то темнело в глазах.

С полчаса Маринка просто лежала и тихо плакала. Потом нам показалось, что она задремала. Мы сидели молча, я у Маринки в ногах на диване, Илона – в кресле рядом. На столике остывал забытый чай.

Маринка открыла глаза.

– Как ты? – встрепенулась Илона.

– Спасибо, мне немного лучше. – Маринка приподнялась и села, подогнув под себя ноги. Она была в черном свитере и длинной серой клетчатой юбке, тонкие светлые волосы разметались по плечам, в этот момент я увидела, что Маринка не красива, нет, она прекрасна!

– Как это произошло? – охрипшим от волнения голосом спросила Илона, и тут же спохватилась: – Если не хочешь, не отвечай.

Маринка слабо мотнула головой:

– От него давно не было писем… а сегодня пришло… от его родителей… от отца. Он сообщил, что…

Маринка закрыла глаза.

– Ладно, – мягко произнесла Илона, она взяла Маринкину руку в свои и, поглаживая ее, принялась шептать слова утешения. Она говорила о своей бабушке, которую безумно любила, и когда бабушка умерла, для Илоны это было таким страшным ударом, что она на много месяцев замкнулась в себе. Она долго не могла смириться со смертью, признать ее, привыкнуть. Но постепенно пришла в себя благодаря другой бабушке, которая сумела объяснить то, что происходит со всеми людьми, всегда, во все времена… Илона говорила о вечности, и еще о чем-то, чего я не знала и не понимала, но чувствовала: все правильно, именно об этом и именно так надо сейчас говорить.