Андрей Неклюдов - Я – контрабандист

• Название: Я – контрабандист
• Автор: Андрей Неклюдов
• Жанр: Современная проза

«Контрабандист работает по страсти, по призванию», – писал в свое время Ф. М. Достоевский. Герой повести петербургского писателя Андрея Неклюдова «Я – контрабандист», молодой ученый, оказался вовлеченным в этот нелегальный промысел совсем не по призванию, а в силу жизненных обстоятельств, из отчаяния. Никогда прежде он не предположил бы, что очутится вдруг в экзотической Южной Корее с умопомрачительной (по его понятиям) суммой денег в карманах и будет, как прожженный коммерсант, закупать и прятать от таможни в трюмах судна громадные объемы контрабандных товаров. Никогда не предположил бы, что окажется на грани катастрофы, что ему и его компаньонам будет реально грозить уголовное наказание…

Автор исследует болезненное и печальное явление нашего времени – то, как борьба за выживание, погоня за добычей деформируют личность, ведут человека к профессиональной деградации.

«Повесть написана ярко, сочно, в ней множество юмористических сцен. Но по прочтении последней страницы вспоминается знаменитый пушкинский вздох: боже, как грустна наша Россия!»

(Елена Холшевникова «Просвещенные меценаты», СПб Ведомости, 25.02.1998)

---

И мои несъеденные окорочка также пошли на корм морским обитателям, подумал я. Отведают – не обрадуются.

– Шторм, никто не ест! – прокричал мне на ухо оказавшийся рядом молодой парнишка со слезящимися от ветра глазами. – А все это за наши денежки: и продукты, и горючее, и зарплата команде. Все за наш счет!

ПАССАЖИРЫ

Однажды в начале ночи, стоя на корме, я наблюдал, как прямо у моих ног с плещущим шумом бурлит, клубится темная упругая вода и в ней беспрерывно мелькают яркие искорки планктона. Море не было абсолютно темными. Словно подсвечиваемое изнутри, оно мерцало то изумрудными, то индигово-синими тонами. И воздух был совсем не такой, как днем, – влажный, мягкий и теперь уже с отчетливым запахом йода.

Потрогав пальцами провисший металлический тросик, отделяющий кормовую палубу от несущейся прочь воды, я вспомнил рассказ Олега о том, как в одном из рейсов на судне оказалась целая банда уголовников, которые тоже следовали в Пусан (видимо, прокручивать свои темные капиталы). Один из пассажиров возмутился, что те ходят в сауну с «бабами». И с этого момента он весь рейс прятался, а бандиты искали его по всему теплоходу, чтобы выкинуть за борт. Теперь же мне представилось, что если бы сейчас кто-нибудь вздумал разделаться со мной, то лучшего варианта не придумать, как столкнуть меня за борт в эту темную, бугрящуюся, словно мускулистую воду. И никто ничего не заметит. И крик мой не будет услышан в этом шуме воды и ритмичном рокоте моторов. Нынче я вдвоем с Олегом, а потом буду один, и тогда кое-кому может прийти в голову мысль завладеть таким образом моим грузом.

После этого, приглядываясь к другим пассажирам, я пытался угадать, кого из них следовало бы опасаться.

Обычно пассажиры собирались в кают-компании в часы приема пищи, о чем объявлялось заранее по судовой радиосвязи. Кают-компания была самым обширным помещением па судне, не считая трюмов. В два ряда там стояли продолговатые столы, накрытые чистыми скатертями. Врывающийся в приоткрытый иллюминатор свежий морской воздух разгонял запах жареного.

В отличие от моряков, всегда активно работающих челюстями, пассажиры ели не торопясь, переговариваясь между собой. Некоторые приносили с собой выпивку. Среди такой компании очутился я однажды (Олег быстро съел свой суп и ушел).

Добродушного вида парень с пухлыми щеками и усами, какие носили в старину помещики, разливал из литровой бутыли «Смирновскую».

Еще двое парией с утомленными лицами потянулись к стаканам.

– Валера… – с укоризной (мол, много налил) молвила находящаяся среди них рослая, мужского сложения девица с неестественно белым лицом и белыми с желтизной волосами. Усаживаясь, она скользнула по мне взглядом и впредь уже не замечала меня.

Валера, завершив круг, с бутылкой на изготовке развернулся всем корпусом ко мне.

– Аллочка! – окликнул он буфетчицу, – Пожалуйста, еще стаканчик!

Я не хотел показаться букой и принял угощение.

– За общий успех! – произнес я дружески.

Валера охотно кивнул и опрокинул в рот свою порцию. Девица обратила на мои слова не больше внимания, чем на меня самого. Сидящий же у самого ее бока темноволосый красавчик с самоуверенным лицом и шрамом на лбу, которого дружки именовали Симуном, не глядя на меня, проговорил:

– Общего успеха не бывает. Это как на качелях: если один вверху, то другой внизу.

Дальше все занялись едой, и знакомство не продвинулось.

Зато мгновенно установились у меня легкие приятельские отношения с голубоглазым парнишкой Толиком – тем самым, с которым мы наблюдали, как вываливают за борт окорочка. Впрочем, он и с другими находился в столь же легких доверительных отношениях.

– В первый раз? – спросил он меня скороговоркой. – Ничего, быстро привыкнешь. Дело такое, затягивает. Я уже третий рейс себе в убыток хожу, а все не остановиться.

Выделялся среди прочих и небольшого роста лысоватый мужичок с маленькими серыми холодными глазками. Он был старше всех, и многие с ним уважительно здоровались, называя его Сашок.

Но таких, кто бы явно смахивал на бандита, я не приметил. Да это все такие же коммерсанты, как и Олег, решил я наконец, более или менее доброжелательные, в общем, обычные люди.

ПУСАН

На четвертый день подошли к Пусану. Нас встретило яркое утреннее солнце и пронзительная синева. Мелкие волны искрились, слепя глаза. Впереди, в легкой дымке, застыли лесистые горы. А от их подножий, как будто из самого моря, подымался до половины склонов город. Издали он воспринимался как сплошное многоярусное сооружение с отдельными белыми и черными столбиками высотных зданий. «Турбидит» сбавил обороты и плавно вплыл в бухту. К нам на борт с маленького сторожевого катера уже подсел кореец лоцман.

Горы словно расступились, и вот уже слева и справа – город, а впереди – целая флотилия судов, образующих как бы нижний ярус города. Из-за множества труб и мачт едва проглядывают темно-синие корпуса портовых складов.

Пассажиры «Турбидита» при подходе к Пусану не высыпали из кают на палубу, не было слышно восклицаний, никто не щелкал затворами фотоаппаратов, кроме разве что меня. Правда, один парень все же выбрался наружу с таким будничным выражением, точно он вышел на балкон своей квартиры. Он помял ладонью заспанное лицо и озабоченно пробормотал:

– Интересно, какой причал дадут? Лучше бы первый, Иль-буду. Оттуда ближе к Техасу.

Столь малое любопытство объяснялось тем, что большинство (очевидно, все, кроме меня) бывали тут не раз и не раз уже видели эти берега. Для Олега, например, это был десятый рейс. И потом, для этих людей, прибывших сюда под видом туристов, это была очередная рабочая поездка, сопряженная с тяжелым трудом и риском, а отнюдь не увеселительная прогулка.

Все они в эти минуты находились в кают-компании, откуда долетали через приоткрытые иллюминаторы возбужденные голоса и гневные выкрики. Как я понял, зайдя туда, шел дележ помещений под груз. Я уже знал, что каждому клиенту для этой цели турфирма предоставляет бесплатно семь кубических метров пространства внутри теплохода. А все, что сверх нормы, нужно оплачивать капитану но пятнадцать долларов за куб.

Из-за того, что никто не соглашался на трюм, куда трудно загружать товар и откуда еще сложнее извлекать его, возникла перебранка.

– Обещали, что всем хватит лабораторий! – звонко кричала какая-то девица. – Некоторые целиком захватили лабораторию, а нам – одна на четырех человек!

– Не гавкай! – привстав, оборвал ее Сашок. Пригнув голову, он вонзил в нее свои маленькие глазки.

– Чего уставился? – проворчала та, но уже больше не выступала.

– Олег, а мы? Нам же тоже надо помещение, – шепнул я другу, удивляясь его безмятежности.

– А у нас уже есть, – усмехнулся он. – Для меня тут всегда имеется помещение. Лучшее! Потом увидишь.

– И никто на него не претендует? – изумился я.

– Никто про него не знает. Оно даже не значится в списке.

Успокоившись, я снова поспешил на палубу. «Турбидит» в это время осторожно протискивался между двумя громадными сине-белыми теплоходами под корейским флагом.

«Туристы» теперь толпились возле каюты капитана, ожидая, когда выдадут документы и пропуск на берег. В каюте на диванчике сидели рядком похожие на школьников корейские таможенники и ставили штампы в паспорта. И это все? Вся процедура?!

Едва опустили трап, как первыми застучали по нему каблучки женщин.

– Тетки, как кони, – заметил Олег. – Только такие тут и выдерживают – здоровые, нахрапистые. У…бищные, правда, в большинстве…

– Куртка, наверное, не понадобится. Может, сумку взять? – засуетился я.

– Ничего не надо, – махнул рукой приятель, рассовывая по внутренним карманам распакованные пачки долларов, что принес и, плотно притворив за собой дверь, передал ему Гена, его доверенное лицо.

И вот мы шагаем под ярким и высоким (хотя утро только началось) корейским солнцем. Через будку пропускного пункта проходим за зону порта. Таможенники сидят у телевизора и даже не смотрят на нас.

– Запоминай: мы стоим на первом причале, Иль-буду, если будешь один возвращаться, – втолковывает мне Олег.

– И куда мы сейчас?

– На Техас.

ТЕХАС

Город кажется нереальным, до того он непривычно чист, до того гладок, будто отутюжен, асфальт, блестящи автомобили, точно все они минуту назад сошли с конвейера завода, идеально прозрачны стекла магазинов. Ощущение нереальности дополняется зелеными деревьями (во Владике еще ранняя вена), нередко осыпанными крупными розовыми цветами. Деревца растут и в кадках у входов в магазинчики, и прямо на крышах домов. Непривычные лица, говор, непривычный воздух. Даже запах выхлопных газов как будто другой, более деликатный, что ли…

Все первые этажи заняты магазинами – фешенебельными, пустынными внутри, но больше – лавчонками, настолько завешенными и заваленными товаром, что он уже не помещается и грудами вывален наружу, как из рога изобилия, образуя цветастые гирлянды платьев, юбок, ряды штанов, пирамиды всяческой снеди в красочных упаковках.