Галина Романова - Ночь с роскошной изменницей

• Название: Ночь с роскошной изменницей
• Автор: Галина Романова
• Жанр: Детектив
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-22915-4

Если бы Соня знала, какими неприятностями обернется утренняя прогулка, она тихо сидела бы дома и не высовывалась… Ей не пришлось бы доказывать свою непричастность к убийству – ведь, выгуливая собаку, она наткнулась на труп лучшей подруги Тани, четыре года назад сбежавшей за границу с ее женихом и мамиными деньгами! Да, мама Тани полюбила Соню как родную и даже сделала своей наследницей. Но это не значит, что Соня способна на преступление. Вот только у милиции совершенно иное мнение на этот счет. И перед девушкой открылись врата ада…

---

Но Анна Васильевна и слышать ничего не хотела.

– Ты одна у меня осталась, Сонечка. Одна! Ты очень похожа на Танюшу. Вы любили друг друга, как родные сестры. Так что будем считать, что ты моя вторая дочь. Я так устала от неизвестности, от постоянного ожидания, от сотни трупов, которые мне пришлось опознать за эти годы. Все! Хватит, девочка моя! Хватит!!! Я решила так, раз Танюша пропала и так долго не появляется, то… Значит, ее больше нет в живых. Но мы-то с тобой живые люди, нам с тобой и продолжать жить. Вот мы и станем это делать с тобой сообща.

Этот разговор состоялся у них с Анной Васильевной около двух лет назад, ровно через два года после того, как пропала Татьяна.

Глава 3

Снимщиков Олег Сергеевич очень любил, когда на службе его называли по имени-отчеству. Пусть не созрел годами, пусть в звании солидном пока не состоял, но положением уже каким-никаким, но обзавелся. Какой тут, к чертям собачьим, может быть Олег?! И уж тем более Олежка!

Он еле-еле выползти сумел из этого имени, шлейфом тянущимся за ним с самого детства, когда мать на весь двор кричала из окна:

– Олежка, домой!

Потом Олежкой он был в школе, потом в ПТУ, едва не стал им в институте, спасибо армии, сумела разбавить суровостью будней ласкающий слух буквенный набор.

Да, огрубел. Да, перестал быть нежным. Ну так со всеми таким быть и необязательно. Раньше был таким с матерью. Теперь же…

Теперь у него тоже появилось, куда растрачивать свою нежность, но только никакого отношения это к его работе и к его друзьям не имело. Это особая статья расходов запасников его души, и вход туда многим воспрещен. Если не всем!

Он превратился в Олега Сергеевича не как-то вдруг и не сразу. Пришлось поработать над этим изрядно. В ход пускал все, что мог, вплоть до неожиданной глухоты, когда его окликали по имени. Многие недоумевали, некоторые обижались, но со временем свыклись с мыслью и иначе как по имени-отчеству его не называли.

Вот и сейчас, заходя в кабинет к начальнику с докладом о вчерашнем утреннем происшествии в загородном поселке, он в который раз был приятно удивлен, услыхав:

– А-аа, Олег Сергеевич, входи, входи, изложи, так сказать, суть да дело.

Веретина Игната Степановича второй год безуспешно пытались спровадить на пенсию. Мотивов была масса.

И годы немалые, и хватка не та, и попустительством в своем РОВДе занимается, вплоть до того, что его подчиненные в рабочее время в банях с красотками прохлаждаются.

Но одно дело хотеть, а другое мочь! С последним было как-то не очень, ибо в зятьях у Веретина, говаривали, сам региональный прокурор значился.

Вот и отсиживал Игнат Степанович в своем кресле тот самый срок, который сам для себя определил и который ему региональный прокурор затребовал. Это он так шутить любил. И какие бы доносы наверх ни строчились, Веретину все было нипочем.

– Пускай пишут, – как-то шепнул он доверительно Снимщикову. – Мне на их писанину плюнуть и растереть. Когда сам решу, тогда и уйду!

Пока не решал…

Олег прошел по ковровой дорожке к столу Веретина, выдвинул стул с высокой спинкой, сел и тут же без лишних слов принялся подсовывать начальству протоколы осмотра места происшествия, заключение экспертов и опрошенных свидетелей по делу.

– Че ты мне всю эту макулатуру суешь, понимаешь, Олег Сергеевич! – притворно возмутился Веретин. Не мог он начать сердиться с самого утра, к вечеру – всегда пожалуйста, а с утра не мог. – Ты давай в двух словах и поконкретнее. А то пока я очки найду, пока прочту все, глядишь, и обед наступит. А у меня сегодня дел невпроворот. Говори!

Такой подход к делу не был профессиональным, но был особенно любим Снимщиковым. Когда начальство желает тебя выслушать, когда ему интересна твоя точка зрения, это очень даже неплохо. Это очень даже замечательно! Лишь бы слушало, а точек зрения у него, как…

– Дело простое, – пожал крепкими плечами Олег и потыкал указательным пальцем в один из листков. – Погибшая Татьяна Сочельникова.

– Погоди, погоди! – неожиданно перебил его Игнат Степанович. – Это уж не та ли Сочельникова, которую мамаша объявляла в розыск?!

– Она самая, – кивнул, Олег, внутренне поразившись памяти без пяти минут пенсионера. – Только, как понятно теперь уже, не пропадала она никуда, а просто в бегах была. Честно сказать, от такой мамаши убежишь!

– Что да, то да. Зверь баба. – Веретин ощутимо скрипнул зубами. – Сколько крови мне попортила, как вспомню!.. Влиятельная чертовка. Из-за нее меня едва-едва не… того, короче. Так и что там у нас с этой пропащей душой?

– Обширное кровоизлияние в мозг в результате удара тупым предметом в область затылка.

– Предмет нашли?

– Никак нет, Игнат Степанович. – Олег потупился, зная, как любит раскаявшихся Веретин. – Там озеро в паре метров от места, где нашли тело. Закинуть туда можно все, что угодно. Наверняка коряга.

– Да, а то че же! – по-стариковски поддакнул Веретин, залез в стол, достал оттуда коробку леденцов, закинул щепоть себе в рот и захрустел, приговаривая: – Станут заморачиваться, что ли? Преступник, он же умный сейчас пошел. Ударь он битой или чем-нибудь потяжелее, вмиг найдем. И в озере найдем. А коряга… Лежит она себе на дне и лежит, водичкой обмывается. И искать, думаю, смысла нет. Там небось этих коряг! Кто обнаружил погибшую?

– Думаю, тот, кто и убил. – Олег загадочно улыбнулся. – Дело только поначалу кажется запутанным. На самом-то деле все очень просто. Жили-были две подруги Таня и Соня.

– Так.

Веретин захрустел следующей партией леденцов, внимательно слушая молодого оперативника.

Тот ему не то чтобы очень уж нравился, просто спустили сверху указание о покровительстве, он и под козырек. А кто, что да почему, его это мало заботило. Ему бы еще годик-другой в своем кресле продержаться, а на все остальное ему глубоко плевать.

– Таня имеет крутую маму, у Сони самые заурядные родители. Потом вдруг Таня исчезает. Мать ее долго и безутешно страдает, но в какой-то момент вдруг начинает понимать, что жизнь продолжается, и всю свою нерастраченную любовь обращает на подругу своей дочери.

– Та-аак. – С этого момента Веретину вдруг стало интересно слушать. – Так-так-так, и?

– И она начинает всячески покровительствовать этой самой Соне. Вывозит в свет, покупает дорогие подарки. Слышал, что готовится покупка квартиры. И про наследство вроде бы Анна Васильевна разговор вела, – зловеще понизив голос, проговорил Снимщиков.

– Это кто же говорит?

– Сосед по даче Сочельниковой. Есть там такой Виктор Гаврилович, презабавный дед. Так вот он ребятам и поведал, что будто бы Анна Васильевна собиралась буквально на днях оформить все свое имущество на эту самую Софью Андреевну.

– Ага! Понял, куда ты клонишь, мальчик!!! – обрадовался Веретин Игнат Степанович, почесав макушку.

Снимщиков, невзирая на непонятное покровительство, все же был толковым малым. Каждое порученное ему дело почти всегда доводил до ума. В тесной сцепке с прокуратурой работал, ни с кем не собачился, опыта набирался, внимательно слушал и не грубил. Если окажется, что крыша у него и в самом деле ого-ого, то можно будет со временем пацану свое кресло уступить. А кого еще ставить?! Одни дураки и алкоголики, брошенные женами. Сброд просто, а не отделение!..

– Хочешь сказать, что Соня эта, встретив на узкой дорожке перед озером внезапно воскресшую подружку, решила быстренько ее отправить обратно в небытие, чтобы завладеть всеми благами, которыми собиралась ее осыпать Анна Васильевна Сочельникова? – не переставая хрустеть леденцами, быстро вынес вердикт Веретин.

– Точь-в-точь! Игнат Степанович, вы просто гений! – польстил начальнику Снимщиков, обрадовавшись тому, что его точку зрения, кажется, разделяли, одобряли и принимали за версию. – Никто из обитателей близлежащих домой в такую рань никогда не выходил. Это утро не стало исключением. Постороннему пробраться на территорию поселка практически невозможно. Территория охраняемая, со шлагбаумом, охраной, собачками, все как положено. Никто в то утро, кроме Софьи Андреевны, по берегу не шел, не гулял, не купался. Выходит – она!

– А она что, эта твоя Софья Андреевна?

– Отпирается, конечно. Говорит, последнее утро решила прогуляться по берегу с собачкой. Только вранье все это, Игнат Степанович! – пылко воскликнул Олег и потыкал тонким пальцем несостоявшегося музыканта в следующую бумажку, лежащую у него под локтем. – Каждое утро выгуливала возле домика, под соснами, а тут вдруг ни с того ни с сего помчалась на озеро. И мобильник с собой не взяла будто бы! Ладно паспорт, тут я еще поверю, но чтобы выйти без телефона на улицу и уйти за полтора километра от калитки на незнакомой территории… Не верю, хоть убейте! Врет она!

– И мотив налицо, – обрадованно подхватил Веретин. – Готовь бумаги для прокуратуры и… Слушай, Олег Сергеевич. Ты ведь, кажется, в отпуск просился?