Галина Щербакова - Снег к добру

• Название: Снег к добру
• Автор: Галина Щербакова
• Жанр: Современная проза
• Год: 1979

---

– Я по части ведения боя крепче,– отшучивался Крупеня.

– Я это понимаю,– отвечал Пашка.– Я ценю это у вашего поколения, но это разве все?

Крупеня знал, что не все. Знал и другое – заполнить пробелы уже не удастся. И надо доживать жизнь без Писарева и Достоевского. С одним умением воевать. Только бахвалиться этим нечего. Хотя это, пожалуй, единственное, что ему зачтется, когда положат его в конференцзале заострившимся носом кверху. Что бы там ни говорили, а ордена и медали на подушечке у него будут настоящие, добытые кровью. А остальное – дым. Жаль, черт возьми, жаль, что он не написал повесть о коте. Как великолепно он отползал на брюхе, как он сохранял свою белоснежную индивидуальность. Как брезгливо отходил он от ящика с песком, так до конца и не привыкнув, не примирившись с тем, что у него, красавца, могут быть такие вульгарные потребности. Тут на него, Крупеню, подействовала форма,– картотека «животной» литературы. Почему он тогда не спросил, много ли в картотеке было собак, слонов, кров? Интересно бы посмотреть…

К утру он задремал, а когда проснулся, дома уже никого не было. Он попил чаю, постоял у окна кухни – напротив строили новый дом, и ему нравилось на это смотреть, подавил бок, пока не болело, и стал собираться на работу. Не сметь! Все в порядке. Надо закончить сегодня эту историю с «телегой» на Олега (ишь ты, как в лад), поговорить с Асей. Чего-то она сразу засуетилась. Позвонить Василию. Это черт знает что! Сын ушел из дома, а он принципиально не реагирует. Это аномалия. Так не бывает. Еще что? Да! Опять сдохли рыбы в редакционном аквариуме. Надо убрать из холла этот аквариум, Вовочкино нововведение. Хватит экспериментов. И еще: его приглашали сегодня на заседание секции публицистов. Благодарю покорно! Заседайте без меня! Хватит! Бок не болел. Не сметь! Не сметь вспоминать о боли! Дрессированные мысли отползали на брюхе.

***

Соседка по гостиничному номеру Зоя собирала чемодан. Ася еще лежала и наблюдала за Зоиными хлопотами. Чемодан был большой, мягкий, на «молнии». Зоя побросала в него свертки, сверточки, пакеты, и теперь чемодан не закрывался. Тогда она высыпала все на пол и снова начала бросать, уже сердясь, но «молния» и на этот раз не хотела стягивать раздувшееся чемоданное чрево.

– У меня есть пустая сумка,– сказала Ася.– Возьми.

Зоя метнулась в прихожую.

– Я вам потом вышлю!

– Ради бога! – Ася махнула рукой.– И не думай.

Уже через пять минут и чемодан и сумка стояли рядом, и Зоя, вздохнув, села прямо на пол. Лицо у нее стало облегченным и спокойным.

– Кого-то к вам вместо меня подселят? – сказала она.

– Мне все равно,– ответила Ася.– Мы с тобой ведь почти не встречались.

– Вы всегда приходили поздно!

– И буду! – засмеялась Ася.– Куда мне торопиться. Ты мне лучше скажи: ты довольна, что побывала в Москве? Видела что-нибудь интересное?

– Много. Нас водили. И новый цирк видела, и новый МХАТ, и Шмыгу. И в церкви была.

– Тоже водили?

– Тоже. Показывали картины.

– Понравилось?

– Как вам сказать? Красиво. Но от этой красоты мне лично становится грустно.

– Это хорошо…

– Хорошо? Нет, это как раз плохо. Человек должен быть бодрым, энергичным…

– А иногда – грустным.

– Почему? – возмутилась Зоя.– Почему?

– Для разнообразия. Ну, представь, что все вокруг тебя всегда бодрые и энергичные…

– А я других вокруг себя и не держу. Нос повесил – катись.

– Ишь ты… Мы когда с тобой встретились, ты сказала: «Меня зовут Зоя. В честь Зои Космодемьянской». Зачем ты так говоришь?

– Потому что имя у меня странное. Сейчас никого так не называют. Я была одна и в классе, и в лагере. И вообще я ни разу не встречала ни одной Зои. А с одним парнем раз познакомилась, он спрашивает: «Зоя? Это что за имя? Может, Зая?»

– Он шутил.

– Ну, да! Он действительно не знал. И никогда не слышал про Зою Космодемьянскую.

– Он не русский?

– Коля Сидоров? Просто не слышал!

– Не может быть!

– Еще как может! Я ему о ней рассказала.

– Вот он этого и хотел. Чтобы ты рассказала.

– Да нет же! Удивился. Говорит, про «Молодую Гвардию» знаю, про Матросова знаю, а про Зою не слышал.

– Странно!

– Как хотите считайте. У тебя есть дружок?

– Навалом!

– Я про единственного.

– Между прочим,– Зоя в упор посмотрела на Асю,– я уже жила с мужчиной.

Ася покраснела. «Тьфу ты, черт! – подумала она.– Зачем она так? И чего она ждет от меня?»

– Ты считаешь, что об этом надо объявлять по радио?

– Вы так спросили меня про парня, будто я в шестом классе.

– Извини,– сказала Ася.– Это меня не касается.– И в душе возмутилась: Почему не касается? Девчонка совсем! Вожатая. И так обнаженно, откровенно: жила с мужчиной.– Об этом, Зоя, не сообщают встречным и поперечным.

– Вы ведь тоже первую ночь не пришли ночевать. А у вас есть муж, между прочим!

– Господи! Да я же была у подруги.

– Тайна?! – ехидно сказала Зоя.– Просто все вы, взрослые, когда сами что делаете – вам можно, а нам ничего не прощаете.

– Кто тебя не простил?

– Я в свои дела вмешиваться не даю.– Зоя решительно встала.– Мне пора. Вам точно сумка не понадобится?

– Точно.

– Спасибо.– Зоя улыбнулась.– Я люблю добрых людей. Я сама добрая. У вас есть французская пудра?

– Нет,– сказала Ася.

– Тогда я вам оставлю одну коробку. Я пять штук купила.

Ася не успела отказаться, как она уже раскрыла «молнию», и свертки снова вывалились из чемодана на пол. Потом рванула один, и оттуда высыпались коробочки. Матовые томные женщины с картинки уставились в пять разных точек гостиничного номера. ;

– Возьмите! – Зоя протянула Асе коробочку.

– Спасибо! – сказала Ася.– Но это ты зря.

– Почему зря? – строго сказала Зоя.– За ними знаете какая давка была. Один парень взял двадцать штук.

– Спекулянт, наверное…

– Я тоже так подумала. Хотя, может, и жене? впрок, лет на пять… Есть же заботливые! – Она снова затолкала все в чемодан.– Ну, я тронулась. Будете в Ростовской области – заезжайте. Сядете вечером в поезд, утром в Сальске.

– Спасибо,– ответила Ася.– Может, когда и занесет судьба.

Когда Зоя ушла, Ася стала собираться. Интересовал ее Зоин рожон. Вчера Ася вернулась поздно, а в номере – пир. И Зоя вызывающим жестом приглашает – присаживайтесь.

… На столе вино, водка, колбаса, яблоки. Несколько девчонок. Вид у всех усталый: до одурения бегали по магазинам, «скупались». И теперь хвастали друг перед дружкой кофтами, колготками, шампунями, лаком для ногтей, сумками, ресницами, мохером, сыром «Виола», туалетной бумагой, набором соломок для коктейля, деревянными бусами, импортными трусиками, босоножками. Убегали к себе, приносили свертки, примеряли, перепродавали, менялись, сокрушались, радовались, ссорились. В номере было душно, как в бане. И пахло мылом.

– Барахольщицы,– незлобно сказала Ася.– Другим что-нибудь оставили?

То да се… Что почем. Какая была очередь. Рассказывали охотно, с юмором. Как пристроились к продавщицам, возвращавшимся с обеда, и первыми вошли в магазин; как дважды оборачивались в очереди, потому что давали пару в одни руки, «а мне – хоть застрелись! – надо три пары». Как научились за это время по виду определять, к кому из продавцов можно «подсыпаться», к кому нет. «Им тоже жить надо. Молодые! И то хочется, и другое, а мне рубль ничего не стоит переплатить».

Ася подумала: у нее вот так не получается. Ей стыдно переплачивать. Она просто провалилась бы сквозь землю, предлагая за чулки лишний рубль. Не умеет – и все тут. И уже понимает, что не доблесть это. Большинство-то ведь умеет. У такого способа торговли появились даже свои теоретики. Дефицит, наценка за услугу, как определенная форма обслуживания.

Тут Зоя напялила розовую кофточку с ромашкой на левой стороне груди – последний писк моды,– подбоченилась и высказалась:

– Все-таки в Москве кое-что можно купить… Я раз в очереди постою, померзну, зато потом буду в тепле и красоте. Это вы тут в любой момент можете что-то купить, а мне этот семинар бог послал. И никто сейчас ради Третьяковки сюда не едет. Купи репродукции и смотри. А кофточку надо иметь живую.

Ася увидела: девчонкам высказывание не понравилось. Одна, маленькая, простуженная («за голубым мохером стояла»), так и сказала:

– Ты из нас хабалок не делай. При чем тут Третьяковка? Я, например, два раза туда ходила. И еще пойду.– А потом Асе, печально: – Времени мало. Поручений столько надавали.

И будто перевернули пластинку. Стали жаловаться, сколько не успели, не сумели увидеть. Как приходилось выбирать, куда ехать, в Пассаж или Останкинский музей. Думаете, просто? «Это вам тут хорошо, на месте. Сегодня – Пассаж, завтра – музей. А если есть только сегодня, тогда что?», «Приедешь с пустыми руками – засмеют. Поручения не выполнишь – в другой раз не пошлют», «А потом возвращаешься и думаешь: дура я, дура. Что я в Москве видела?»