Виктор Доценко - Биография отца Бешеного

• Название: Биография отца Бешеного
• Автор: Виктор Доценко
• Жанр: Детектив

---

Я чувствовал, что мне не удалось раскрыть в достаточной мере свои возможности, и потому был уверен в провале. Можете представить мое радостно-удивленное состояние, когда в списках, допущенных ко второму туру, я обнаружил свою фамилию. Моей радости не было предела. Вприпрыжку я добрался до общежития, бросил книги на кровать и пошел бродить по городу. Хотелось петь и танцевать, кружиться от радости. Все люди вокруг казались удивительно прекрасными и милыми...

С большим нетерпением я дождался второго тура, который так же легко миновал, потом третьего. С каким-то особым внутренним подъемом и воодушевлением я предстал пред взором Мастера.

Во мне все заходило ходуном, коленки подгибались, я не знал, куда деть руки. Наверное, Мастер все это прочитал в моих глазах, а потому улыбнулся и сказал:

- Да не волнуйтесь вы так, молодой человек! Вы представьте себе, что находитесь в теплой компании, что вас окружают близкие люди: вам сразу же станет легче и появится уверенность... Кстати, мне понравился ваш рассказ: у вас хорошее видение материала...

Сначала я не заметил его похвалы: изо всех сил пытаясь мысленно представить то, что советовал Мастер, но ничего не получалось. Мне казалось, что время летит ужасно быстро и вот-вот у Мастера лопнет терпение и он прикажет выйти вон, а может, и того хуже. Вдруг, не знаю почему, я вообразил, что я нахожусь не в аудитории, а в римской бане. Почему-то именно в римской, а не турецкой или русской, но я представил всех сидящих напротив меня преподавателей в белоснежных тогах, с полуобнаженными торсами.

Мне стало так весело, что я улыбнулся и начал читать. Мастер не прервал меня ни разу, а когда я закончил, попросил показать сценку, которую предложит сам, и задание дал довольно пространное. Примерно оно звучало так:

- Молодой человек, представьте, что в этой аудитории никого и вообще - эта аудитория не аудитория вовсе, а больничная палата, в которой, кроме меня, совсем больного человека, никого нет. Представили?

- Вроде бы да, - не очень уверенно кивнул я.

- С минуты на минуту меня должна навестить моя жена, - он кивнул в сторону своей соседки, - а вы несколько минут назад вышли от меня и оставили на тумбочке нечто такое, как, например, вот этот листок, который никоим образом не должен попасть на глаза моей супруги. Начнется скандал, который больному, то бишь мне, совсем не полезен...

- То есть мне нужно забрать его до прихода вашей супруги? - уточнил я.

- Не просто забрать, но забрать так, чтобы я этого не заметил: начну интересоваться, почему забираешь, а тут войдет моя жена, все узнает, и начнется буря... Вопросы?

- Вопросов нет, - заверил я и задумался.

Задание казалось мне не только, мягко говоря, странным, но и трудновыполнимым. Я мысленно поставил себя в назначенные Мастером обстоятельства и понял, что все не так просто, как может показаться.

- А вы спите? - спросил я.

- Скажем, чутко дремлю, - с улыбкой ответил он, разгадав мою уловку.

В этот момент я понял, что нужно предпринять нечто совсем неординарное. На меня вопросительно и нетерпеливо смотрели пять пар преподавательских глаз. И я решился: зачем-то сунул руку в карман, вытащил авторучку и быстро подошел к столу:

- Профессор, я не могу выполнить ваше задание! - совершенно серьезным тоном проговорил я, затем взял тот злополучный листок и протянул Мастеру. Прошу вас, поставьте свой автограф, чтобы я мог когда-нибудь показать его своим детям и внукам! Умоляю вас! - на полном серьезе взмолился я, заметив его удивленную нерешительность.

- Хорошо! - неожиданно с улыбкой согласился Мастер и расписался.

- Спасибо огромное! - поблагодарил я.

Затем взял листок, повернулся и спокойно направился к выходу. Никто не проронил ни слова: все молча наблюдали за мной, и некоторым, надеюсь, было меня жалко. Сделав несколько шагов, я остановился, вновь подошел к столу и молча протянул листок Мастеру.

Он долго и внимательно смотрел на меня, затем погладил подбородок, покачал головой и тихо, словно про себя, произнес:

- А что, это может быть весьма забавно... - и вдруг весело рассмеялся и сквозь смех добавил: - А ты, брат, хитер, однако... весьма...

Я прожил достаточно много лет, но тот день был самым счастливым в моей жизни! Осталось сдать экзамены, но они меня не волновали: написать сочинение, сдать историю, английский и еще что-то там, кажется, устную литературу... Какая ерунда, тем более что бывалые студенты меня заверили, что экзамены - это проформа: главное, что Мастер курса меня выбрал...

Однако... По всей вероятности, я был слишком счастлив, чтобы это могло продолжаться слишком долго...

Оставалось полтора месяца до начала занятий, когда мои сбережения, с таким трудом собранные на поездку в Москву, были украдены. Кем, выяснить не удалось...

Представляете мое состояние? Мне и так-то было, мягко говоря, не по себе, а точнее сказать - стыдно: это произошло, когда я впервые обратил внимание на то, как были одеты большинство абитуриентов.

Я смотрел на свои вздувшиеся на коленях брюки, на дешевенькую курточку, изрядно поношенную рубашку, на стоп-танные ботинки, и иногда, особенно при знакомстве с девушками, мне просто хотелось провалиться сквозь землю. А тут еще и последние деньги, таким пiотом доставшиеся, стянули...

Всеми правдами и неправдами я пытался устроиться на временную работу, чтобы хоть что-то добыть себе на пропитание, но все попытки были тщетными: никто из кадровиков не хотел нарушать правила прописки...

Положение стало совершенно безысходным! В отчаянии я попытался связаться с Мастером, но тот, вместе со своей супругой, уже уехал на съемки нового фильма. Исчезла последняя надежда! Три дня я питался исключительно кипятком, правда, иногда находились наблюдательные студенты, замечавшие, что я ничего не ем, и выделяли мне кусок хлеба: из гордости я старательно скрывал причину своего голодания.

Конечно, дотошные читатели могут задать вопрос:

- Почему вы, Виктор Николаевич, находясь в такой экстремальной ситуации, не продали хотя бы один из подарков рижской бабушки?

Резонный вопрос! Но дело в том, что для меня в то время такие понятия, как драгоценности, золото, их денежный эквивалент, не существовало. Это во-первых. А во-вторых, если честно, в то время я и понятия не имел, что эти подарки обладают какой-то ценностью. И наконец, в-третьих, для меня эти подарки почему-то были очень важны, и я ни за что не хотел бы с ними расстаться: тем более когда узнал правду о своем рождении...

Сообщать домой было бесполезно: там сами с трудом сводили концы с концами, да и не мог я просить маму о денежной помощи, что ясно из ранее рассказанного...

Единственным человеком, кому я сообщил о происшествии, не вдаваясь в подробности, был мой тренер, Доброквашин Владимир Семенович. Однако и ему я написал обо всем с большой долей иронии и оптимизма, всячески скрывая свое отчаянное положение...

Однажды, когда желудок просто сводило от голода, я в совершеннейшем трансе вышел из общежития и побрел в никуда...

Так бреду я одиноко в толпе спешащих по своим делам людей и не замечаю, что за мной по пятам кто-то следует. Вдруг слышу, как меня окликает мужской голос:

- Доценко?

Я остановился, обернулся и увидел перед собой невысокого чуть седоватого мужчину лет сорока. Лицо его мне кого-то напомнило.

- Вы меня? - с удивлением спросил я.

- Да, если, конечно, ваша фамилия Доценко? - добродушно улыбнулся он.

- Я действительно Доценко, но... - недоуменно пожал плечами, напрягая свою память - откуда-то этот человек мне знаком.

- Кажется, вас зовут Виктор?

- Да, но откуда вы...

- Мы с вами встречались на всесоюзных юношеских соревнованиях! Насколько я помню, вы выиграли диск, эстафету и заняли второе место по многоборью, верно?

- Кто вы? - Я был так поражен его осведомленностью о моих спортивных достижениях, что почувствовал себя шпионом, которого раскрыли.

- Я тренирую десятиборцев Москвы, но обо мне потом, - отмахнулся незнакомец. - Зовут меня Вадим Константинович, фамилия - Дармо! А вы что делаете в Москве? Погостить к родственникам или знакомым? Почему такая грусть в глазах?

- Есть причины, - с тяжелым вздохом ответил я и попросил: - Только говорите мне "ты", хорошо?

- Принято! - улыбнулся он. - Теперь рассказывай: отчего такая вселенская грусть?

Немного подумав, я махнул рукой на свою щепетильность и принялся рассказывать о положении, в каком очутился. Рассказал все честно, но почему-то утаил, что не только прошел третий тур, но и зачислен во ВГИК. Когда я закончил, Вадим Константинович спросил:

- А ты что, только во ВГИКе хочешь учиться или можно предложить альтернативу?

- Разве у меня есть выбор?

- Выбор у человека всегда есть, - добродушно улыбнулся он. - Например, ты можешь выждать год и снова поступать во ВГИК...

- Но где я буду...

- Где ты будешь жить и чем заниматься - другой вопрос, - перебил Вадим Константинович. - Я тебе предлагаю более активный вариант в этой ситуации...