Виктор Доценко - Террор Бешеного

• Название: Террор Бешеного
• Автор: Виктор Доценко
• Жанр: Детектив

---

- Если есть потребность, познакомлю со стоматологом, который чинил мне рот после ранения: всего пара собственных, а остальные он собрал. - Парень, словно по клавишам, постучал ногтем по передним зубам.

- Классный специалист, - согласился Константин. - С таким зубами и в Голливуде не стыдно улыбаться.

- Скажешь тоже... Нашел кинозвезду, - застеснялся капитан. - Ладно, давай свой вещдок, - и натянул на руки специальные перчатки. - Не хилая самоделка. как бы про себя отметил он, рассматривая нож.

- Самоделка? - удивился Константин.

- Чистая, - кивнул Никита и поинтересовался: - Как быстро нужен ответ? Надеюсь, не вчера?

- Не вчера, но хотя бы завтра, - в тон ему ответил Костя.

- Ладно, позвони сегодня, часов в семь вечера, может, что-то и скажу, а письменное заключение получишь завтра, до обеда.

- А в письменном заключении будет информация о том, кому принадлежат эти пальчики?

- Конечно, если отпечатки имеются в нашей картотеке. Устроит такой расклад?

- Более чем!

Константину понравился четкий деловой подход капитана к работе, и для себя он решил, что не прочь продолжить с ним знакомство, и не только по служебным вопросам...

После Никиты Рокотов-младший заехал по пути к своим знакомым инспекторам ГИБДД и, заполнив анкету поисков машины, получил твердые заверения, что, по имеющимся данным, таких "БМВ" в Московской области найдется не более десятка. Через день-другой он получил полный список обладателей серебристых "БМВ". Пообещав им литр коньяку, Константин отправился в детскую поликлинику, чтобы пообщаться с пожилой санитаркой.

Полина Никитична Полыванова, как она сама представилась, оказалась на месте. После того как Константин рассказал о цели своего визита главному врачу, ему дали для беседы свободный кабинет, куда и была приглашена тетя Поля, о которой говорила Лолита.

Открыв для солидности кожаную папку, Константин достал из нее чистый листок бумаги, дорогую толстую ручку. Аккуратно разложил перед собой. Все его движения были медленными, солидными. Старушка наблюдала за ним с почтительным страхом: видно, тот, кто сообщил, что ее приглашают на беседу, шепнул, что речь пойдет о похищенном ребенке.

- Гражданка Полыванова?

- Да, Полыванова Полина Никитична. - Она, похоже, изначально считала себя виноватой, хотя бы потому, что отрывает время такого солидного человека.

- Вы хорошо помните тот день, когда пропал ребенок гражданки Грицацуевой?

- Как не помнить, мил-человек? Очень даже помню. - Казалось, она сейчас всхлипнет от горя.

- Прошу обращаться ко мне по имени-отчеству: Константин Михайлович, строго заметил он.

- Конечно, мил... - Она осеклась и тут же поправилась: - Константин Михалыч.

- Это хорошо, что помните, - не отрывая от нее своего взгляда, серьезно заметил он. - В таком случае скажите, кто вас попросил догнать гражданку Грицацуеву? Доктор?

- Нет, что вы! - отмахнулась она. - У доктора народу тьма-тьмущая, когда ей отвлекаться.

- В таком случае кто?

- Так женщина одна...

- Какая женщина?

- Женщина и женщина... - Она пожала плечами, не понимая, что от нее хотят.

- Ну, как она выглядела, в чем была одета, ее возраст.

- Да какой у нее возраст: молода еще, а одета... - Санитарка, вспоминая, так сморщила лицо, что Константин машинально сам скривился, словно от боли. Очень уж по-срамному была одета.

- Это как?

- Как, как... Титьки вот-вот вывалятся наружу, еще немного - и трусы все увидят... Тьфу! Срам один, и только!

- А что было надето на ней? - с трудом сдерживая смех, спросил Константин.

- Сапоги досюда, - ткнула старушка себя в бедро. - Юбчонка отсюда, ткнула она чуть выше, - жилетка посюда, - чуть выше пояса. - И грудь во! - по ее мнению - как она показала, - никак не меньше четвертого размера. - Все кожано, черного цвета...

- И что же она сказала вам?

- Грит, беги, бабуля, на улицу, найди там Грицацуеву и скажи, что она документ у врача оставила. Нет, мил... Константин Михалыч, ты посмотри на нее, нашла бабулю! Фря! - недовольно фыркнула санитарка.

- А вы?

- А что я? Поначалу хотела осадить ее по матушке, простите... Но потом та сунула мне десяточку на старость мою, грит, сбегай, мать, а то мне некогда. Когда ко мне с уважением, то и я не супротив. А как же! А то - бабуля!

- А вы не помните, Полина Никитична, откуда взялась эта девушка?

- Какая девушка? Эта сисястая, что ли?

- Ну, да, в кожаной юбке.

- Тоже мне, нашел девушку, - пробурчала она себе под нос. - Я б таку, Константин Михалыч, и на улицу-то не пущала, не то что в присутственно место-то!

- Так откуда она появилась?

- Не появилась она, а вышла из кабинета.

- Из какого?

- А из того же, куда потом и заходила эта, у которой дитё пропало.

Поблагодарив ее, Константин вновь вернулся к главному врачу и у нее узнал фамилию той докторши, которая принимала Грицацуеву в тот злополучный день. На его счастье, и она оказалась на месте. После разговора с ней Константин смог почти посекундно представить себе, как было спланировано и осуществлено похищение Васи.

Когда Лолита вышла от врача, в кабинет заглянула эта "секс-бомба", как окрестил ее для себя Константин, задала какой-то посторонний вопрос, оставила незаметно на пеленальном столике рецепт, затем вышла, попросила Полину Никитичну позвать Грицацуеву к доктору, после чего куда-то исчезла. А когда Грицацуева вернулась в кабинет, ее сообщники выхватили из коляски ребенка и смылись в неизвестном направлении.

После небольшого следственного эксперимента, проделанного самим Костей и добровольными помощниками поликлиники, он пришел к выводу, что так стремительно исчезнуть с ребенком из виду можно было только при одном условии: если сообщники "секс-бомбы" были на машине.

Второй вывод, сделанный Константином, вел к тому, что похищение не было случайным: ребенка пасли. Похитителям был нужен именно ЭТОТ ребенок: недаром же "секс-бомба" назвала санитарке фамилию именно Грицацуевой. А это означало, что за Грицацуевой следили, и следили не один день.

Все это сильно обеспокоило Константина: ему пришло в голову, что ребенка могли похитить и для того, чтобы, например, использовать в качестве донора при операции по пересадке органов...

V

Великий Сход

Постепенно к мышцам Савелия возвращалась подвижность, однако, не понимая почему, он не очень спешил подниматься с постели. Более того, совершенно бессознательно Савелий старался не демонстрировать улучшения своего состояния. Лишь на третий день после возвращения из небытия он впервые попытался встать и не смог, попытался повернуть голову, но и шея не желала подчиняться ему. Тогда Савелию пришлось поручить познание окружающего мира своим глазам: это единственное, что у него продолжало двигаться, хотя и причиняло боль. Любое резкое движение вызывало ощущение, что под его веками насыпан речной песок.

Медленно, превозмогая боль, Савелий взглянул в одну сторону, потом в другую: слезящиеся глаза лишали картину мира необходимой четкости - какая-то старинная довольно богатая мебель, вокруг стерильная чистота. На больницу никак не похоже. Пленника тоже вряд ли бы так содержали. Где он? Устало прикрыв веки, Савелий дал глазам отдых, дождался, пока высохнут слезы, и вновь предпринял попытку визуального исследования. На стене удалось рассмотреть портрет человека, показавшегося ему хорошо знакомым. Вглядевшись пристальнее, он узнал черты Богомолова и тут уж понял, что находится на его даче.

Этот портрет в генеральском мундире и со всеми регалиями был сделан вскоре после присвоения генеральского звания, а потому Константин Иванович выглядел очень молодо. Савелию всегда нравился этот портрет: художник сумел постичь характер, заглянул в его суть. Этим даром обладают истинные таланты, остальных можно назвать умелыми ремесленниками, фотографами, но никак не художниками.

Убедившись, что находится на даче Богомолова, Савелий пережил настоящий шок от того, что совсем не помнил, как здесь очутился.

В какой-то момент ему подумалось, что все это ему просто снится, и он даже попытался ущипнуть себя, а когда и это не удалось - рука отказывалась подчиняться, ему пришло в голову, что его тело словно заковано в доспехи. Но когда глаза, которые, к счастью, не потеряли способности двигаться, засвидетельствовали со всей очевидностью, что на его теле нет не только никаких доспехов, но даже и простых бинтов, Савелий впал в настоящий шок: он парализован!

Господи, за какие грехи он так сурово наказан? Что с ним произошло? Почему он ничего не помнит? Если попал в аварию, то как оказался на даче Богомолова? Почему он один? Почему никто к нему не приходит? Сколько времени он здесь находится?

Конечно, Савелий не впервые оказался прикованным к больничной койке: у него было достаточно ранений, в том числе и тяжелых, но тогда он хотя бы ощущал боль, мог двигать руками и ногами, мог говорить, стонать, ругаться, наконец. Сейчас же все было иначе. О боли и речи не шло - он вообще не чувствовал своего тела, словно его не было вовсе, не ощущал даже пальцев ни на руках, ни на ногах. Его не слушался язык. Но самое страшное - он НИЧЕГО не помнил. Единственное, что работало, - это мозг, единственно, что двигалось, - глаза.