Бхагаван Раджниш - Мастер - это зеркало: тантрический экстаз единения

• Название: Мастер - это зеркало: тантрический экстаз единения
• Автор: Бхагаван Раджниш
• Жанр: Самосовершенствование

ОШО — это еще одно имя празднования, еще одно выражение благословения. Он предлагает надежду и доверие, любовь и сострадание, бытие и осознание расе человеческой, одолеваемой силами разрушения и смерти, боли и страдания. Ошо — это приглашение испытать новый ритм жизни, новый танец, новый трепет в вашей жизни. Не знать Его — не узнать величайшего благословения.

---

Что имеется в виду под словом «Восток»? Для Бомбея восток — это Калькутта, для Калькутты Бомбей — запад. Все это ерунда, эти слова относительны. Нельзя говорить об определенном месте, что это восток, а об определенном месте, что это запад. Все это относительно. Для людей, живущих в Калькутте, на востоке находится Токио. И именно так думают японцы. Поэтому они называют свою землю «Страдой восходящего солнца», а своего императора —«единородным сыном бога солнца». Бог солнца — подлинный бог, а Хиро-хито, император Японии — его единственный сын.

Фактически, когда японцы были побеждены во второй мировой войне, им трудно было в это поверить. Тысячи солдат покончили с собой просто от стыда: «Как же могли сыновья солнца быть побеждены? Зачем теперь жить, если все в этой жизни не так?» Они верят, что они— подлинный Восток. Никто не Восток и никто не Запад. Но подобная позиция понятна, и она весьма рельефна. И вся моя цель заключается в том, чтобы перекинуть мостик внутри каждого индивида, так чтобы объединить его в единое целое. Не настраивайте себя против своего тела. Это ваш дом.

Не настраивайте себя против своего сознания, поскольку без него ваш дом может выглядеть очень нарядно, но в нем не будет он будет пустым. Вместе же создадут красоту, более наполненную жизнью.

Символически я избрал Зорбу в качестве тела, а Будду в качестве души.Вы интересовались тем, что в Греции я больше говорил о Зорбе, а, здесь, в Индии, атмосфера ближе к Будде. Вы сделали верное наблюдение.

В Греции я говорил о Зорбе. Но все равно меня депортировали. Если бы я говорил о Будде, Вы бы меня вообще больше не увидели. Я говорил о Зорбе, поскольку это основа.

При этом я объяснял, что сам по себе Зорба — лишь основа дома, но не сам дом. В Индии я говорю о Будде. Но не забываю и о Зорбе. Каждое мое утверждение, относись оно к Зорбе или Будде, автоматически подразумевает и второго, поскольку для меня они неразделимы. Вопрос лишь в том, на чем ставить акцент. Для того чтобы быть понятным для сознания греков, я акцентировал Зорбу.

Посол Республики Шри-Ланка в Америке написал мне письмо, в котором говорилось: «Ваши последователи со всего мира открывают рестораны, диско-клубы и называют их «Будда-Зорба», что весьма оскорбительно для Будды. И если это произойдет в такой стране, как Шри-Ланка, то может повлечь за собой насилие. Советую вам отбросить это имя.»

Я попросил своего секретаря написать ему, что, «во-первых, никто не располагает монополией на Зорбу или на Будду. И, во-вторых, мы не касаемся Гаутамы Будды: «будда» — это не имя собственное, а качество. Оно подразумевает пробужденную личность. Любого, кто пробудился, можно назвать буддой. Гаутама Будда — лишь один из миллиона будд, которые существовали и будут существовать. И вы не можете помешать Зорбе стать Буддой.

Фактически вы должны помогать мне превращать зорб в будд, поскольку в этом и заключается единственная подлинная революция: в том, что материалист зорба, не подозревающий о высшем сознании, превращается в будду.»

Он мне так и не ответил.

В зорбе есть своя прелесть. А остров в Греции, где я остановился, был тем самым местом, где Казанцакис, писатель, создавший роман «Грек Зорба»... Зорба — вымышленное имя, это не исторический персонаж. Но остров, где я остановился, был островом, на котором родился Казанцакис. И Казанцакис, один из лучших романистов нашего века, ужасно пострадал от руки церкви. В конце концов, после написания романа «Грек Зорба», он был отлучен от церкви. По написании романа ему объявили: «Либо вы отказываетесь от своей книги, либо вас отлучают от церкви.» Не отказавшись от книги, он был отлучен от Христианства и проклят.

Зорба передает индивидуальность Казанцакиса, на которую обрушилась церковь,, индивидуальность, которую он хотел и не мог в себе реализовать. И всю эту нереализованную в своей жизни часть себя он вложил в Зорбу.

Зорба — это красивый мужчина, не испытывающий страха перед преисподней и не стремящийся царство небесное, живущий от момента к моменту и умеющий находить наслаждение в мелочах... еде, питье, женщинах. После своего полного рабочего дня он мог взять свой музыкальный инструмент и часами танцевать на берегу.

И другая часть Казанцакиса, которую он прожил в «Греке Зорбе»... Зорба — это слуга. Другая часть — это хозяин, нанявший Зорбу в качестве слуги. Он вечно сидит печальный в своем офисе, копаясь в папках, никогда не смеется, никогда не испытывает наслаждений, никогда не выходит наружу и постоянно в глубине души завидует Зорбе, который, так мало зарабатывая, живет, как император, не заботясь о завтрашнем дне, о том, что с ним может произойти. Он хорошо ест и пьет, хорошо поет и хорошо танцует. А его хозяин, такой богатый, сидит себе, грустный, натянутый и страдающий, в несчастьях и муках.

В один прекрасный день Зорба сказал своему хозяину (который и есть сам Казанцакис): «Хозяин, твоя единственная беда заключается в том, что ты слишком много думаешь. Пойдем со мной.» Дело было ночью в полнолуние.

Казанцакис пытался возразить: «Нет, нет. Что ты делаешь?»

Но Зорба притащил его на берег и принялся танцевать, играя на своем инструменте. И он сказал Казанцакису:

«Попробуй прыгать! Если ты не можешь танцевать, делай что угодно.» И Казанцакис тоже пустился в пляс с энергией и грацией Зорбы. Впервые в жизни он почувствовал себя живым. Зорба — это нереализованная часть каждого так называемого религиозного человека.

Так почему же церковь так восстала против Зорбы, когда тот был опубликован? Это был всего лишь роман, и церкви не о чем было беспокоиться. Но эта книга так наглядно показывала нереализованную сторону каждого христианина, что это делало ее опасной.

Но Зорба невероятно привлекателен. Казанцакис посылает его купить кое-что в городе, а он про все забывает. Напивается, отправляется к проституткам и предается наслаждениям, лишь однажды вспомнив, что, казалось бы, прошло уже много дней, а деньги все еще при нем. Как же он может вернуться, пока они не кончились? Хозяин очень рассердится, но ничего не сможет сделать — это его проблема.

А через три недели он возвращается (отправлялся он всего на три дня) и не приносит ничего из того, за чем он был послан. Зато приносит с собой множество историй: «Какое же это было замечательное похождение! Тебе надо было отправиться со мной. Я провел время с такими миленькими ангелочками и пил такое замечательное вино...»

Хозяин спрашивает: «А как насчет покупок? Я тут три недели просто кипел от нетерпения.»

Тот отвечает: «Когда к твоим услугам столько прекрасных вещей, кто станет заботиться о мелочах? Ты можешь еженедельно делать вычеты из моей зарплаты и постепенно вернуть свои деньги. Извини, что не смог вернуться раньше. Радуйся тому, что я вернулся. Деньги кончились, и мне пришлось. Но когда я поеду в следующий раз, я все тебе привезу.»

На что хозяин возражает: «Больше ты никогда не поедешь. Пошлю кого-нибудь другого.»

Вся жизнь Зорбы проста, направлена на получение физических удовольствий, но лишена каких бы то ни было волнения, чувства вины и заботы о том, что является грехом, а что — добродетелью и...

Я хотел бы разбудить такого человека, Зорбу, в каждом, поскольку это ваша естественная наследственность. Но вы не должны останавливаться на Зорбе.

Зорба — это только начало.

Рано или поздно, когда вы позволите своему Зорбе достичь полного самовыражения, вам ничего не останется, как искать чего-то более высокого, совершенного и величественного. И это придет к вам не с мыслями, а с опытом, поскольку вы начнете тяготиться его незначительностью.

Сам Будда стал Буддой, поскольку прожил жизнь зорбы. Этот факт ускользает от внимания Востока — факт, что двадцать девять лет своей жизни Будда прожил так, как Зорбе и не снилось. Ведь Зорба был так беден.

Отец Гаутамы Будды собирал для его удовольствия красавиц со всего королевства. Для разных времен года он построил в трех различных местах три дворца. У него были прекрасные сады и озера. Вся жизнь Будды протекала в роскоши, настоящей роскоши. Но она ему прискучила.

Одним из наиболее значимых для него явилось происшествие, когда однажды ночью прекрасные девушки танцевали... Он пил, они пили, и все уснули пьяными. В середине ночи он проснулся, огляделся вокруг и пришел в ужас. И этот ужас стал одним из поворотных моментов в его жизни. Одна из девушек храпела. Это была красивая девушка, но рот ее был открыт, и она храпела... Она выглядела столь безобразно: слюна сочилась изо рта... У другой текло из носа. И он воскликнул: «О Боже! Так вот что такое красота!»

Все было кончено. На следующее утро эти девушки были отправлены из дворца. «Не нужны мне во дворце никакие девушки. Довольно с меня.» В действительности, это и вправду было слишком. Двадцать девять лет, прожитые им, можно было почти приравнять к четырем-пяти жизням ординарного человека. Во всей этой роскоши он вскоре почувствовал себя усталым и безразличным. И в мыслях его остро возник вопрос: и это все? Тогда для чего мне завтрашний день? Жизнь должна содержать нечто большее, в противном случае она бессмысленна.