Берли Догерти - Здравствуй, Никто

• Название: Здравствуй, Никто
• Автор: Берли Догерти
• Издательство: Колобок и Два Жирафа
• Жанр: Современная проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-901319-01-Х

«Здравствуй, Никто» — этой фразой девочка-школьница начинает каждое письмо к своему еще не родившемуся малышу. В этом романе о любви двух школьников, которые узнают, что у них будет ребенок, вы найдете все, что можно ждать от хорошей книги: прекрасную идею, берущий за душу сюжет, а также простор додумывать то, что не сказано впрямую... Начав читать книгу, уже невозможно оторваться до самого конца.

Вся Англия не отходила от телеэкранов, когда транслировался сериал, снятый по этой умной, увлекательной, серьезной книге.

---

«Как-нибудь свожу туда Элен, — подумал я. — Когда будет снег. Мы с Элен пойдем туда, заляжем в снегу глубоко-глубоко и будем согревать друг друга».

Рядом затормозила машина, окатив меня с ног до головы. Женщина за рулем посигналила, и я обернулся, чертыхаясь и застегивая куртку. Она еще разок гуднула и потянулась открыть пассажирскую дверь.

— Залезай, — крикнула она, — Ты промок до костей.

Я залез в машину. А не так уж плохо, когда вокруг тебя сухо, если задуматься.

— Боюсь, мне не следовало бы позволять подвозить себя неизвестным женщинам.

— К счастью, мои дела еще не настолько плохи, чтобы похищать мокрую курицу вроде тебя, Крис. — Взглянув в зеркало, она снова вклинилась в поток машин. Был час «пик». Мокрый снег искрился на ветровом стекле, причудливо преломляя ослепительное мерцание фонарей.

— Тебе незачем делать из-за меня крюк, — сказал я.

— Никакого крюка. Просто у меня в багажнике удобрения для вашего сада, я как раз собиралась их завезти. Впрочем, если охота, ты можешь сам дотащить их до дома. Сэкономлю бензин.

Я откинул голову на подушку и закрыл глаза. Мне вдруг совершенно не к месту захотелось запеть. Плюс желание немедленно рассказать ей об Элен.

— Можно мне теперь называть тебя просто Джил? — спросил я.

— Я не против. Меня всегда раздражала эта приставка — «тетя». По-моему, тетя должна шить курточки, приглашать на чай.

— Теперь понимаю, какой я был обездоленный племянник. Недаром я чувствовал, что в моей жизни что-то не так. — Я с наслаждением зевнул.

— Что-то я устал, — пробормотал я зевая. Моя голова необычайно удобно устроилась на подушке. — Ужасно устал… — и я закрыл глаза.

Я позвонил Элен, как только у меня появилась свободная минутка. Просто захотел услышать ее голос. Улыбаясь в трубку, я чувствовал, что Элен тоже улыбается на том конце провода.

— Что ты делаешь? — спросил я.

— Так, улыбаюсь.

— Я знал.

— А ты что делаешь?

— Тоже улыбаюсь.

— Элен, мне срочно нужен телефон. — Голос ее матери. Вот так всегда.

— Извини, Крис. Завтра увидимся?

— Завтра мы уезжаем в Роттерхэм.

— Роттерхэм! А мы со школой на Пасху едем мультики Женеву.

— Мы идем в городской театр на «Много шума из ничего».

— Элен!!!

— Сейчас, мам… Ладно, пока, Крис.

Я стоял, слушая гудки и представляя, как она поднимается к себе наверх по ступенькам, застеленным мшистым зеленым ковром, как подходит к окну задернуть шторы и на секунду задерживается, заглядевшись на мокрый снег,-мерцающий на фоне уличных фонарей…

— Я люблю тебя. Лучше тебя нет никого на свете, — я произнес это вслух, сам того не заметив.

— Спасибо за комплимент, — отозвался отец, спускаясь по лестнице. — Приятно услышать такое из уст собственного сына. Как насчет того, чтобы помыть посуду?

Мой брат Гай уже был на кухне. Он доверху заполнил раковину мыльной пеной, и не успел я войти, как он сразу же начал брызгаться. Это было его любимое развлечение.

— Ну хватит уже, — миролюбиво сказал я, тоже разок брызнув в него, для порядка. Но когда Гай отвернулся за полотенцем, я сгреб в ладони целую горсть пены и осторожно водрузил ему на самую макушку.

— Будешь кастрюли мыть, — сказал Гай, ничего не заметив. — Они все пригоревшие, но так тебе и надо — нечего часами по телефону болтать.

Он продолжал метаться по кухне с пенной пирамидой на голове, но в его очках, как всегда, отражался его блестящий интеллект. Не пойму, как ему это удается.

— Эй, пап, — позвал я, — погляди: тут в кухне все снегом завалило!

— Прелестно, прелестно! — заметил отец, заглядывая в кухню. — Модная шляпа, Гай.

Тут Гай наконец-то заметил свое отражение в зеркале. Он скомкал полотенце и запустил им в меня, я же в ответ засунул ему за шкирку еще горсть мыльной пены. Дело кончилось возней и полоумными криками. Повсюду мелькали его локти, колени, подбородок. Казалось, что я дерусь с полным мешком вешалок для одежды. Перепуганный кот нырнул было в дверной лаз, но увидев, что на дворе непогода, развернулся и умчался вверх по лестнице.

— Да прекратите вы наконец! — долетел до нас крик отца. — Ей-богу, легче управиться с парой двухлеток.

Гай налепил мне пену на подбородок, где она повисла наподобие бородки.

— Потрясающая шутка, Гай! — съязвил я. Пенная борода содрогалась в такт моим словам. Мы оба дышали, как паровозы. — Только этот детский юмор не для меня.

— С каких это пор? Я потер нос.

— Пусть это останется тайной, — ответил я. Я попытался еще подмигнуть, но моргать у меня получается только двумя глазами вместе. Гай ничего не понял, но тоже понимающе подмигнул, и тут я снова на него набросился.

— Кастрюли! — еще раз крикнул отец с террасы. — Домашнее задание!

Я в конце концов отпустил Гая, и он ускакал вверх по лестнице писать сочинение. Кастрюлям от меня тоже изрядно досталось. Сверху доносился гулкий рокот: Гай слушал свои кассеты. У него жуткий вкус во всем, что касается музыки. Надо бы его немного развить. Я закончил с кастрюлями, только самую жуткую оставил отмокать, хотя она и так уже три дня отмокала, после моего, так скажем, не совсем удачного эксперимента с фасолью карри. Элен, должно быть, сейчас сидит у себя в комнате, готовит доклад по математике, стол завален книгами, подбородок задумчиво уперся в ладонь.

Я немного посидел с отцом, мы смотрели девятичасовые новости. В комнате немного попахивало конюшней: из-за дождя мы с Джил таскали в сад удобрение (а проще сказать, навоз) прямо через комнаты. За чаем меня все время подмывало поговорить с отцом, но я не знал, с какого бока приступить.

— Сейчас все просто защитились на политике, — начал я издалека.

— Я считаю, тебе это абсолютно необходимо, — отреагировал отец. У него была привычка оттопыривать нижнюю губу и теребить ее кончиками пальцев, когда он смотрит новости. Гай утверждал, что именно из-за этого он терпеть не может теленовостей. — Вот увидишь, тебе это наверняка пригодится на экзамене. Это ведь тоже история.

Я невольно простонал.

— К тому же, очень важно быть в курсе событий. Из этого состоит жизнь, Крис.

— Ладно тебе, пап. Нам в школе этим все уши прожужжали.

— И правильно. История совершается сейчас — каждый день, каждый час. Важнее, если хочешь знать, ничего и нет. Это тебе не мульти-ки про Микки-Мауса.

— Ладно, пойду к себе, — я поднялся с кресла.

— Не рано ли?

— Я что-то вымотался сегодня. — Мне было досадно, что я так и не сумел заговорить с отцом о том, что меня по-настоящему волновало. Не понимаю, почему это всегда бывает так сложно.

— Надо будет вам посудомоечную машину купить, — зевнул он.

Я сочинил песню для Элен. Посидел над гитарой, подобрал кое-какие аккорды и еще раз попробовал все сначала, теперь в миноре. Сочинил еще один куплет и стал напевать его, поставив ногу на кровать и примостив гитару на колене. Этот куплет мне так понравился, что я пропел его еще раз, во весь голос. Гай в соседней комнате запустил мне в стенку какой-то книгой, а кот, отчаявшись найти спокойное местечко в доме, сбежал вниз и выскочил на улицу. Я на всякий случай записал аккорды, сунул чистую кассету в магнитолу и еще раз спел всю песню от начала до конца, добавив несколько проигрышей на басах. Я подумал, что завтра можно будет еще раз ее записать, сделав аккомпанемент поинтересней, только надо будет достать новый медиатор. Вместо медиатора у меня была пластмассовая бирка, которыми скрепляют пакеты с хлебом в магазине, но она уже раскололась. Я попробовал еще раз сменить тональность. Всем аккордам, которые я знал, меня научила Элен. Может быть, в один прекрасный день я стану играть не хуже Джимми Хендрикса. Ладно, завтра по дороге в школу закину кассету с песней, прямо как есть, в почтовый ящик Элен.

Я посмотрел на часы — было почти двенадцать. Спустившись вниз, я обнаружил, что отец полулежит на софе, задрав ноги, и смотрит какой-то фильм для полуночников.

— Зачем ты смотришь это убожество? — удивился я. — На тебя не похоже.

— В самых неприличных местах я закрываю глаза.

— Пап, — я рассеяно уставился на экран, — а что у вас случилось с мамой? — Я сам не ожидал, что задам ему этот вопрос именно сейчас.

Женщина на экране интригующе улыбнулась мне и что-то проворковала. В какой-то момент я понадеялся, что отец не расслышал, что за ерунду я сболтнул. Если бы он переспросил меня, я бы не стал повторять.

— Ты сам знаешь. — Отец сделал паузу. Казалось, он ждал, что еще интересного скажет ему эта женщина на экране. — Она ушла от меня, вот и все.

— Но почему?

Отец так посмотрел на меня, словно хотел сказать, чтобы я не лез не в свое дело. Я не обиделся бы, если бы он так и сказал. Он поморщился, крутанулся на софе и сел, причем проделал этот маневр так натужно, словно он был дряхлым стариком, измученным радикулитом.

— Она встретила другого, вот и все. Он был моложе меня, волос на макушке имел побольше, носил стильные свитера, читал умные книги. Вот она решила, что он ей нравится, и ушла к нему.