Юрий Дольд-Михайлик - И один в поле воин

• Название: И один в поле воин
• Автор: Юрий Дольд-Михайлик
• Жанр: Детектив

---

Нет, до приезда Вилли нельзя оставлять Лору и Генриха наедине. Фрау Эльза вынуждена была отложить все свои дела и целый день сопровождать дочь и гостя, куда бы те ни пошли. После завтрака они втроем осмотрели сад, прогулялись по улицам города, даже совершили до обеда прогулку на машине. Генрих сел за руль, Лора восторженно расхваливавшая мастерство водителя, взяла с барона слово, что он и ее научит управлять машиной. Конечно, ничего странного и недозволенного в этом не было бы, если бы Лора умела вести себя. Но положиться на нее никак нельзя. Придется ездить и ей, фрау Эльзе. Она сейчас уже так устала, что не знает, хватит ли у нее сил на завтра. Барон, правда, ведет себя с Лорой вежливо, сдержанно, но кто его знает, как он будет держаться, когда останется с ней наедине?

Фрау надеялась, что муж приедет ночью, тогда вся тяжесть и ответственность лягут на его плечи, и вдруг телеграмма, что он прибыть не может.

Пришлось действовать на свой страх и риск. После обеда фрау Эльза, сославшись на то, что Генриху надо отдохнуть с дороги, а им с Лорхен рассмотреть подарки, зазвала ее к себе в комнату. Та охотно согласилась, так как не успела как следует рассмотреть все, что привез Генрих. Девушка примеряла платье, туфли, прикладывала то одну, то другую материю к лицу. Надевала на шею дорогие бусы, и у нее, как говорится, в одно ухо влетало, а в другое вылетало все, что говорила мать. Фрау была в отчаянии, видя, что ее слова даже не доходят до сознания девушки. Придется принять крайние меры.

- Ты не забывай, что сегодня он твой названный брат, а завтра может стать женихом, а потом и мужем.

Лора даже присела от неожиданности, но мигом вскочила и бросилась матери на шею.

- Боже мой, какая ты еще наивная! Дитя, настоящее дитя! расчувствовавшись, фрау Эльза гладила дочь по голове.

Да, мать поступила разумно, раскрыв перед Лорой все карты. Девушка сразу стала серьезной и внимательно, выслушала все советы матери. Стать баронессой фон Гольдринг, женой этого красивого офицера! Отныне она во всем будет слушаться свою маму и слово в слово передавать ей то, о чем будет говорить ей Генрих наедине. Да, да, она понимает, что отец и мать желают ей счастья. Она будет делать все так, как ей велят...

Генрих с удовольствием разделся и лег в постель. Как он устал! Генрих даже не представлял себе, что значит полдня провести в компании глупой девушки и заботливом матери, которая ловит жениха для своей дочки. Уж лучше иметь дело с самим Бертгольдом. Тот более разумен, более тактичен. Отвратительна вся эта комедия, но ничего не поделаешь. Надо как можно дольше тянуть ее под всяческими предлогами, чтобы не испортить отношений с Бертгольдом, особенно теперь, когда он стал такой важной персоной. Жить среди эгого награбленного богатства! С какой гордостью фрау Эльза показывала трофеи мужа, вывезенные из русских музеев. Как настойчиво во время обеда старалась привлечь внимание Генриха к столовым сервизам старинного русского серебра. Возможно, все в этой вилле краденое и награбленное... От старого осталась лишь эта бронзовая фигура Бисмарка, ее нарочно поставили к нему в комнату, как милое воспоминание детства, а сегодня Лора подарила ему ее в знак их встречи. Вспомнив о своем первом разговоре с Бертгольдом, в котором фигурировала и эта скульптура, Генрих улыбнулся. А все-таки много значат в его работе такие детали.

- Ну, господин Бисмарк, до новой встречи! - сказал Генрих, обращаясь к основоположнику юнкерской Второй империи, повернулся на другой бок, натянул одеяло на голову и заснул крепким сном, как спит человек, уставший после тяжелой работы.

Разбудила Генриха горничная Анна уже вечером.

- Как можно так долго спать, лентяй!- крикнула Лора из-за двери.- Мы с мамой уже три часа как встали. Сейчас же одевайся! Гости уже собрались, а тот, ради кого мы их позвали, - до сих пор спит.

- Через минуту буду к твоим услугам.

Действительно, через пять минут свежий после хорошего отдыха, одетый в парадную форму Генрих появился перед Лорой. Девушка тоже подумала о своем туалете. На ней было пышное белое платье с живой красной розой на груди. Золотистые косы, переброшенные на грудь, спускались чуть ли не до колен.

- Маргарита! Настоящая Маргарита, в которую до безумия влюбился Фауст!

Лора обиделась.

- Не говори непристойностей, Генрих! Ведь Фауст погубил Маргариту, и эта девушка совсем не умела себя вести.

Генрих едва удержался от смеха.

- О Лора, я совсем не то имел в виду! Я думал о красоте этой девушки, о ее длинных косах, а не о том, как она ведет себя.

- Тогда я прощаю...- Лора крепко сжала руку Генриха и открыла дверь в столовую.

Ослепленный ярким светом, Генрих не сразу разглядел всех гостей, заметил только, что их очень много. Но ему пришлось обойти всех и каждому пожать руку, вернее каждой, ибо тут собрались исключительно женщины, жены и дочери офицеров гестапо. Старые и молодые, худые и толстые, блондинки и рыжие, красивые и уродливые. Впрочем, их всех объединяло что-то общее, и лишь потом Генрих догадался, что этим общим было выражение любопытства на всех обращенных к нему лицах. Лишь одна из присутствующих чем-то отличалась от других, может быть тем, что вначале не обратила на Генриха ни малейшего внимания.

Это была красивая девушка лет двадцати восьми, с коротко подстриженными волосами, бледным, словно мраморным, лицом и большими синими глазами. Длинные темные брови, кончики которых доходили до висков, а на переносье почти срастались, и такие же темные ресницы хорошо контрастировали с цветом глаз и одновременно подчеркивали какое-то странное их выражение. На девушке была форма обер-штурмфюрера СС. Новенький "Железный крест" приколот над левым карманом хорошо сшитого парадного мундира.

- Моя кузина, начальник лагеря русских пленных в Восточной Пруссии, обер-штурмфюрер Бертина Граузамель,полуторжественно, полушутливо отрекомендовала свою родственницу Лора.

"Судя по расширенным зрачкам - кокаинистка",- подумал Генрих, пожимая маленькую, но крепкую руку Бертины.

Лора посадила Генриха между собой и Бертиной, и както само собой вышло, что они весь вечер держались вместе.

Бертина вначале относилась к Генриху не очень приветливо, но после двух-трех удачных его острот и тактично сказанных комплиментов развеселилась, начала отвечать шутками на шутки и охотно танцерала с Генрихом, который как единственный кавалер должен был приглашать всех дам по очереди. Во время танца она недвусмысленно намекнула на то, что не одобряет вкуса Гольдринга в выборе невесты.

Весь вечер Генрих ухаживал за Лорой, не забывая и Бертину: они условились встретиться снова завтра утром, чтобы втроем поехать за город.

И ближайшие три дня Лора, Бертина и Генрих были неразлучны. Они ездили на машине за город, осматривали Мюнхен, побывали в театре, в концерте.

Фрау Эльза сначала радовалась, что присутствие Бертипы избавляло ее ог лишних волнений, связанных с наблюдением за дочкой и Генрихом. Но вскоре она поняла, что допустила ошибку. Бертина, не скрывая, кокетничала с Генрихом, и как ни была фрау ослеплена любовью к дочери, у нее все же хватило объективности признать, что Лоре трудно конкурировать с Бертиной. Пришлось фрау вновь взвалить себе на плечи трудные и кропотливые обязанности матери, которая хочет выдать дочь замуж. Да и поведение Генриха начало ее серьезно беспокоить. Он увивался вокруг Лоры, говорил ей комплименты, был внимателен и любезен с девушкой, но до сих пор даже не намекнул на нечто большее, нежели чувство брата. Возможно, в этом повинна Бертина. Уж чересчур по-родственному относится к ней Генрих. Называет кузиной, во время поездок они по очереди ведут машину, а Лора сидит сзади одна и скучает.

Не знала, да и не могла знать фрау Эльза, что Генрих одинаково ненавидит и Лору, и Бертину. Ненависть эта вспыхнула внезапно, после вечеринки у Бертгольдов. Утром, как было условлено, Бертина пришла к Лоре и преподнесла еи подарок, слишком оригинальный для молодой девушки - это была плеть, как выяснилось позже, сделанная по спецальному заказу Бертины. Получив ее, Лора в каком-го диком экстазе обхватила кузину за шею и начала душить ее поцелуями. Потом тут же, в комнате, стала размахивать нагайкой, словно секла кого-то. Взглянув на свою "сестричку", Генрих призвал на помощь всю выдержку, чтобы самому не ударить Лору. Лицо девушки, ее глаза, раздувающиеся ноздри, вся фигура говорили о диком садистском наслаждении, охватившем ее, как только к ней в руки попала плеть.

- Это точная копия плети, с которой я хожу по лагерю, - пояснила Бертина, с улыбкой наблюдая за кузиной.

Генрих молча кивнул.

- Я хочу знать ваш адрес, давайте переписыватья, предложила Бертина, как только Лора убежала к матери показывать подарок.

Генрих машинально назвал адрес, думая совсем о другом. Перед ним все еще стояло искаженное бешенством и такое отвратительное в эту минуту лицо Лоры.