Анатолий Ким - Онлирия

• Название: Онлирия
• Автор: Анатолий Ким
• Жанр: Современная проза

`Человек умирающий – существо искаженное`, – утверждает Анатолий Ким в романе `Онлирия`. Накануне объявленного конца света явились людям в истинном обличье ангелы и демоны. Гибель мира неизбежна – и неизбежно его возрождение в том виде, в каком он был изначально задуман Богом. В обновленном мире – Онлирии – под громадным лучезарным солнцем не будет жестокости и страданий, болезней и горя, и человек, осознавший свое бессмертие в единении с Богом, никогда не подчинится наваждению гнева, зла и насилия.

---

– О, я вовсе не уверен, что Игра была нужна обоим игрокам! Подумай сам,

Орфеус, и ответь мне: зачем Тому-Кто-Хочет-Быть-Один создавать себе какого-то партнера? Тем более что Он знает: кого бы ни сотворил Он, будь то блистающий архангел, могучий титан или жестяная баночка для пива, все равно никто из них не сможет посчитать другого ближе себя. Таков закон самости – однажды ощутивший себя самого всегда ощущает в себе кого-то еще, который всегда ОДИН, и другого быть не должно. Вот и скажи теперь мне, Орфеус, для чего была нужна и князю эта Мировая Игра? И всем нам, его прислужникам, которых использовали в ней?

Но что бы там ни было, мы провели свою Игру честно. Вполне доброкачественной была смертная мука для каждого человека, не исключая и самого Христа. И мы сделали все возможное на земле, чтобы никого не миновала чаша сия… И вдруг я встречаю тебя, одного из тех, для кого мы столько трудились, – и в твоих глазах чувствую некую философическую снисходительность, граничащую с насмешкой… Ты ведь в душе смеешься надо мной, Орфеус, – и не над глупым красномордым Крафтом, который растлил свою малолетнюю дочь, смеешься ты, а надо мною, могучим и вездесущим демоном Неуловимым, древним Ангелом Времени!

Так вот, Орфеус, напрасно ты смеешься. Я ведь всегда знал, как знаю и теперь, что настанет время, когда Игра завершится и все фигуры, придуманные и созданные для нее, будут сложены в ящик и отправлены в вечное хранилище.

Оказавшись задействованным во многих ответственных комбинациях, я непосредственно наблюдал за продвижением Игры изнутри ее тактики и имел ко всему этому особое отношение. Я старался не впадать ни в эйфорию, ни в истерику, ни в отчаяние, озлобление или панику, ибо все эти волнения были ни к чему и могли только помешать сделать очередной продуманный ход. И каким бы великолепным ни был замысел Творца Игры, как бы я ни был восхищен Его дальновидными тайными ходами, но я неизменно оставался в своем правиле: восхищаясь, быть спокойным и сдержанным. И пусть Он простит меня хотя бы за ту корректность, с которой я напоминаю Ему, что с самого начала существовала только одна цель – Он Сам, и единственный исход Игры – Его победа. А об исполнении наших замыслов и о наших ходах – прости нас, Господи, если все это осуществлялось без достаточной искренности и глубины вдохновения. Ибо мы знали, что это – Твоя Игра. Также мы знали, что смерть, которую мы сотворили, Ты признал как любопытный прием и довольно сильный ход, но без особенного труда сочинил и представил ответный. Господи, мы ведь всегда знали, что проиграем!

А теперь настало и мое время, Орфеус, спешу поделиться с тобою радостной для меня вестью. Смерть пришла и для меня. Келима убил демон Москва, которого убрал карлик Ватанабэ, а его самого уничтожил я, д. Неуловимый. Я расправился с ним – вышвырнул Ватанабэ в открытый космос и с тех пор постоянно ждал расправы над собою. Это непременно должно было произойти, только я не знал, как это будет выглядеть… Но вот сейчас, разговаривая с тобой, вдруг ощутил абсолютную ясность предвидения своего будущего: я, уничтоживший стольких людей и демонов, имею надежду не только на смерть, но и на воскресение. Мы все будем возвращены Ему – и люди, и демоны, и неисчислимые твари всех стихий, и сами одухотворенные стихии. Потому и приходил Христос к людям и сказал им, чтобы они любили врагов своих.

Вон там, повыше, где меж деревьями виднеется кусок асфальтированной дороги на склоне горы, под теми большими платанами есть место, Орфеус, куда я лягу и где умру, словно обыкновенный человек с опухшей физиономией завзятого пьяницы. И с той минуты и до самого конца света, когда времени больше не будет, в Германии да и во всем мире не произойдет ни одного самоубийства…

Крафт приостановился и умолк, тяжело переводя дух, а Орфеус, готовясь распроститься со своим ангелом смерти, сказал ему:

– Хотелось бы спросить еще кое о чем, Крафт.

– Спрашивай, время еще есть, – отвечал тот и, усмехаясь иронически, посмотрел на свои ручные часы. – Через двадцать минут мне надо было бы принять рюмку шнапса… Но этого как раз я и не успею сделать, мой друг.

– Случилась когда-то на земле битва огня и воды. Их примирением явились облака. Они побежали над землею, словно школьники, выпущенные на перемену, и внезапно остановились в небе, чтобы рассмотреть то, что перед ними открылось. Великое равновесие стихийных сил установилось в земном мире – наступила всеобщая жизнь, состоящая из кишащих мириад отдельных жизней… И я спрашиваю у тебя, Крафт, предвидя наше скорое расставание: зачем вам надо было смотреть на те ослепительные солнечные блики в воде? на белые солнечные всплески, среди которых плыли, плавно извивались, словно длинные рыбы, переворачивались на спину – вверх белой грудью и темным лоном – и звонко смеялись, мерцая глазами, все эти юные женщины, купающиеся в озере? Зачем все это надо было начинать, если вот через несколько минут, когда мы окажемся у тех платанов, ты уйдешь навсегда? И страсть, которая правила миром, уйдет вместе с тобою… Хотелось бы знать, Крафт, пока мы не дошли до тех деревьев, каким будет то новое чувство, которое охватит облака и ангелов, прячущихся в них, когда к Нему снова придет желание Жизни – и ты, бедный, опять можешь понадобиться Ему?

Но на мой вопрос д. Неуловимый не смог ответить. Он упал и, слабо вскрикнув, исчез из мира в ту же секунду, а мы не дошли до платанов шагов двести. И я не успел у него спросить еще об очень важном для меня деле. Он встречал женщину, которая стала на земле моей женой: хотелось бы узнать, как она выглядела.

Но теперь ничего не выйдет. В Германии об этом никто мне рассказать не сможет. Самой Нади здесь нет – и ее облачной тени также. Потому что ей незачем сюда ходить – все земные могилы ее близких людей находятся не здесь.

Маленький ребенок, которого она когда-то родила и который у нее сразу же умер – такой маленький, такой славный и так рано ушел, – был похоронен в

России. И хотя от этой страны, в небе которой произошла самая решительная битва Христова воинства с армией князя, после часа ИКС осталось что-то малое, неузнаваемое и грустное, – туда и только туда могла вернуться Надя. И там, в России, – только там и могло состояться наше свидание после жизни.

31 декабря 1993 г.

© 2001 Журнальный зал в РЖ, "Русский журнал"

Опубликовано в журнале:

«Новый Мир» 1995, №2,3

This file was created with BookDesigner program [email protected] 05.01.2009