Максим Веселов - Дом без приведений

• Название: Дом без приведений
• Автор: Максим Веселов
• Жанр: Современная проза

---

Он взял её в руки, из открытого зева сумочки торчал Серёжкин носочек, это его младшенького. Олег Семёнович возмущённо вынул носок сына… защемило сердце, словно девушка крадёт у него сына. Бред, конечно, случайно тут оказался носок, но вот подижь ты как оно бывает – простая, зауряднейшая мелочь может открыть глаза на всю картину обстоятельств, отрезвить, раскрыть всю панораму прошлого, настоящего и будущего… Возможного будущего, которое ни в коем случае ему самому, как мужчине, как мужу и отцу, нельзя допустить! Вот жеж оно как случается-то…

И тут на улице раздалось громкое улюлюканье и юношеское ржание. Олег Семёнович догадался, что могут означать сии звуки и отправился с сумкой наперевес на балкон. Так и было, Марина, правда уже в нижнем белье, судорожно одевалась у гаражей, обступавших дом со всех сторон. Невдалеке ухая как гиббоны, веселилась стая ребят, осчастливленных столь великолепным зрелищем. Хорошо у ребят началась суббота.

– Эй! – крикнул Олег Семёнович Марине, перегнувшись через перила и метясь в неё сумкой. – Лови!

Сумочка порхнула к очумевшей хозяйке. Не долетела, и слава Богу, а то убила бы ещё.

Марина молча закончила утренний туалет, проверила содержимое сумочки, вынула мобильник и потыкала в кнопки. Телефон работал. Она подняла воротник плаща и резкой походкой направилась к автобусной остановке.

Олег смотрел ей вслед и сердце его ликовало. Сейчас он поедет на дачу. И целых два дня будет гонять со своими пацанами мяч, учить их рыбалке, наконец-то вырежет из дерева для Серёжки обещанную кобуру для нагана, а Стёпку научит свистеть пальцами… А вот вечером… вечером – Любочка, родная, вкусная, мягкая, ласковая… пахнет ночью первыми весенними одуванчиками, отчего Олега уносит в тёплые сны, где он снова – Олежка и носится со стальным ободом из под велика, подгоняя его палкой, бегает по только что зазеленевшим полям, пока его не выкличет мама на ужин…

Одной рукой натягивая джинсы, второй Олег выщёлкивал sms-ку: "Марина, извините, вы – уволены, расчёт получите в понедельник в бухгалтерии. Забудь меня. Олег Семёнович".

Глава 6.

Задание.

МихСэрыч в Облике кота Тома сидел на парапете Кешиного манежа и перебирал Зинины бусы как чётки. Ребёнок радостно гукал и непослушными пальчиками пытался поймать красивую нить нарядных шариков. И хоть мультипликационный кот смешно выпятил губу, уперев свёрнутую лапу в подбородок, мысли его были не веселы.

– Что ж это получается? – размышлял МихСэрыч, – кого из наших мы там в 14-ой на кухне видели с господином Председателем? Кто на это способен?

Меняя в пальцах бусины "чёток", он по одному перебирал всех "наших".

Снова цифра 94. Двое отпадают, так это они с господином Председателем. Они присутствовали, значит это – не они. Железная логика. Кто из девяносто четырёх? Уж слишком большая толпа подозреваемых, что бы сразу ответить на вопрос.

Но что-то ему подсказывало: в поисках истины далеко ходить-то и не надо. Навскидку, только один из обитателей дома был способен на подвиг… Гражданский подвиг ничем не легче подвига военного. И привычка шастать глазами без "тела", есть теперь (если не считать изгнанного Толстова), только у одного Облика из всех 96-ти… Конечно, как к другу, Маршал являлся глазами без Облика к нему одному. Но. Привычка – отражение натуры, а она, зараза, всегда ждёт неподходящего момента, дабы выдать с потрохами своего обладателя.

МихСэрыч мультяшным голосом бубнил себе под нос, балансируя между желанием создать маршалу алиби, и необходимостью быть трезвомыслящим:

– Глаза на кухне четырнадцатой квартиры были кошачьими. Маршал прибредал сюда с грустным взглядом, ни кошачьим, ни собачим. Ну и что? Для страху изменил. А голос-то какой! Просто "глас Небесный", не меньше. Гмм, по смыслу момента, "глас" звучал "из Преисподней". Однако, подействовало жеж… сработало… Мы с господином Председателем чего только не переделали: верёвку прятали, осколками обсыпали, табуретку выбивали из под ног. Результата – ноль, этот висельник настырно лез в петлю. А тут – да он теперь будет жить вечно, боясь концы отдать. Дама Пик говорит, что в церковь стал ходить, свечки оттуда ворует, иконы повесил и на новую работу устроился. Во как сработало. Однако – против Правил. Запрещено. Беда…

Трубы крана в ванной задребезжали. Вызывают. МихСэрыч сосчитал дробь в звуке трубы. Его вызывают. Оппа… Нехорошее предчувствие поползло по хвосту Тома и застыло в животе пронизывающим холодком. Он поскрёб по трубе, сообщая, что в данный момент сидит с ребёнком один дома. Труба в ответ недовольно хрюкнула, мол, "как только, так – сразу!" Ну а как же иначе? Начальство чтим, понимаем. И Зина вот-вот должна была уже подойти.

Тоскливо стало МихСэрычу. Вот так сидишь с дитём, возишься, воспитываешь, а они о тебе даже и не догадываются. Нет в мире Обликов благодарности. А может и в мире людей её тоже не так много, кто знает. Значит, законы природы, а против них не попрёшь. Закон природы, он больше – механика, чем схоластика. Вот солнце светит. Оно взойдёт когда положено и уйдёт когда предписано, ему самому ни просьб, ни благодарностей, ни объяснений не надо. Ручей течёт: поля поднимает, живых поит, рыбам – дом. Сказал ему кто-нибудь "спасибо"? Дождь идёт. Ветер дует. Море приливами – отливами грудь вздымает. От всех польза, ежели оно с умом. На том мир стоит, что всё в своё время, в свою силу, без удержу схоластического. А ну как все они благодарности стали бы ждать? Хаос. Вот потому люди и нуждаются в нас – продолжал размышлять полумультик на парапете детского манежа, – что всё запутали в своей жизни. Начали просить и благодарить, так и делать перестали. Кому теперь охота без просьб и благодарности-то пальцем пошевелить? Никому. Один другого в хаос и потянул, и все там и оказались. Заразмышлялись люди.

Тут МихСэрыч увидел свой кошачий облик глазами мышиного персонажа, скучающего в углу манежа. Том представлял из себя довольно странное зрелище: сидит кот на досточке, играет с ребёнком в бусики, и размышляет над глубиной хаоса человеческого сознания. А сам при этом даже в настенном зеркале не отражается. Нет его, по сути. А вот же, поди – всё равно своё дело выполняет, на что способен, то и делает. Вроде ручейка. Только зря сам себе голову забивает тоской о благодарности. Хочешь быть частью закона природы? Это ведь так просто – действуй там, на что годишься.

Пришла Зина. Перед тем, как незамеченным выпорхнуть в скважину замка, МихСэрыч всё же успел подумать о том, что мягкий Зинин чмок в щёчку – был бы справедливым завершением его миссии, даже если эта миссия – часть закона природы – сидеть с дитём…

В лифтёрной его ждали.

Господин Председатель в задумчивости бродил по часовой стрелке, нисколько не смущаясь тем, что три четверти его пути состояли из стен и потолка. Когда он думал, то предпочитал ходить по прямой.

На перевёрнутом ведёрке сидел в углу Черчилль из восьмидесятой квартиры. Вид его был озабоченным. Он попыхивал безвкусной сигарой, которую по забывчивости больше пожёвывал, чем курил. Этот Облик отличался своей флегматичностью, чем ни раз накликал на себя недовольство господина Председателя. Он, Черчилль, почти не вмешивался в происходящее в прикреплённой за ним квартире. Но сегодня его взгляд блуждал и выражал явное недоумение.

МихСэрыч постоял из вежливости молча. Никто не обращал на него ни малейшего внимания. Тогда он пару раз кашлянул. Господин Председатель замер на потолке, внимательно поглядел на вошедшего, кивнул и спустился на пол, плавно спланировав на 180 градусов.

– Моё почтение, МихСэрыч. Ждём-с…

– Прошу меня извинить, господа, ребёнок. Один был.

– Знаем, не до этого сейчас. Снова бестия глазастая объявилась. Теперь у господина Черчилля в 80-ой. Там хозяин квартиры с любовницей развлекался. Так эта бестия сперва устроила дома бардак, раскидала мусор, измалевала зеркало, а затем перепугала до полусмерти любовницу. Глазами. Снова проявилась. Снова говорила. Что она там говорила этой женщине, господин Черчилль, повторите, пожалуйста, МихСэрычу?

Смотрящий за 80-й квартирой тяжело вздохнул и сглотнул табачную жижицу.

– Не помню я дословно. Просто выгнал девку, рявкнул что-то со стены. Она аж голой на улицу вылетела пулей. Мальчишки во дворе смеялись. Безобразие…

– Не безобразие! – ораторствовал Председатель. – А преступление! И уже второе на счету этого сумасброда! Это небывалое что-то – так преступить Правила! Даже Толстой себе этого не позволял до такой степени!!!

МихСэрыч стоял разинув рот. Предчувствия сбывались. Беда…

Господин Председатель принял деловой тон:

– МихСэрыч, пора вмешаться. Вы в материале дела, сами всё видели в 14-ой. Превращайтесь из свидетеля в детектива. Выясните, что это за тип у нас тут с ума сошёл.

– Ааа… почему – я? То есть, это… Я же Д`артаньян…