Рю Мураками - Мисо-суп

• Название: Мисо-суп
• Автор: Рю Мураками
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-94278-541-4

Легкомысленный и безалаберный Кенжи «срубает» хорошие «бабки», знакомя американских туристов с экзотикой ночной жизни Токио. Его подружка не возражает при одном условии: новогоднюю ночь он должен проводить с ней. Однако последний клиент Кенжи, агрессивный психопат Фрэнк, срывает все планы своего гида на отдых. Толстяк, обладающий нечеловеческой силой, чья кожа кажется металлической на ощупь, подверженный привычке бессмысленно и противоречиво врать, он становится противен Кенжи с первого взгляда. Кенжи даже подозревает, что этот, самый уродливый из всех знакомых ему американцев, убил и расчленил местную школьницу и принес в жертву бездомного бродягу. Но до тех пор, пока у Кенжи не появятся доказательства, ему приходится сопровождать монстра в человечьем обличье от одной безумной сцены к другой. Это — необъяснимо притягательный кошмар как для Кенжи, так и для читателя, который, не в силах оторваться от книги, попеременно надеется, что Кенжи или же проснется в холодном поту, или уведомит полицию о том, что с ним происходит. Увы, Кенжи остается в плену у зла, пока не становится слишком поздно что-то изменить.

Блестяще написанные размышления о худших сторонах японского и американского общества, ужас, от которого не оторваться.

---

— Девушкам вроде тоже было весело…

— Ты часто такое вытворяешь?

— Какое «такое»?

— Ну смешишь всех. Шутишь.

— Ну я вообще-то не шутил… Это был урок японского, я же в самом начале сказал. Честно говоря, я даже не понял, как так получилось, что все вдруг развеселились. И до сих пор не понимаю.

Мы вышли из линжери-клуба и теперь брели по маленькой улочке, прямо за театром «Кома». Было чуть позже половины одиннадцатого. Фрэнк молчал и не высказывал никаких пожеланий на тему, куда пойти. Я подумал, что после такой истерики и жары лучше немного прогуляться пешком, успокоиться и потом уже решать, что делать дальше.

С того момента, как мы вышли из клуба на улицу, я без конца думал об одной неприятной вещи. О десятитысячной купюре, запачканной кровью. Хотя если бы меня спросили, я бы не мог толком сказать, отчего это меня так беспокоит.

На этой маленькой улочке позади театра «Кома», если идти от здания районной администрации к станции «Синдзюку», есть одно очень странное место — будто из фильмов конца шестидесятых годов двадцатого столетия. Вдоль улицы тянутся кафе, бары и маджонг-хаусы[8].

— В любом случае, Фрэнк, у тебя вышло классное представление. Может, ты в детстве в драматический кружок ходил?

— Нет, — ответил он. — Правда, у нас дома часто собирались гости, и две мои старшие сестры очень любили устраивать всякие смешные представления. Они иногда, ради смеха, изображали популярных в то время комиков… Ничего особенного…

Мы с Фрэнком как раз добрели до того места. Вокруг теснились маленькие бары и кафе, почти не заметные за увитыми плющом оградками. Откуда-то доносилась классическая музыка. Вывески здесь были большей частью оформлены в манере ретро. Фрэнк, будто ощутив дыхание прошлого, вдруг замедлил шаги и начал осматриваться по сторонам. В этом месте улица становилась очень узкой. Стоя под неоновой вывеской бара, Фрэнк внимательно вглядывался в эту тихую улочку, сохранившую атмосферу конца шестидесятых. Наконец он сказал:

— Здесь совсем нет зазывал.

Сюда даже не долетают их голоса. Потому что тот, кто сюда приходит, точно знает, куда он идет. А тот, кто рассчитывает найти женщин подешевле и без последствий, тот, кто, опираясь на плечо пьяного, как и он сам, спутника, все ищет, куда бы еще зайти, — такие люди сюда не приходят.

У дверей ближнего кафе стояли большие кувшины с цветами. Белые цветы в грубоватых, неглазурованных кувшинах… Они подрагивали на декабрьском ветру, который был наполнен запахом Кабуки-тё: запахом алкоголя, пота и помойки. На лепестки падали розовые и желтые отблески театральной иллюминации.

— В этом месте до сих пор сохранились старые дома.

— Ага. Такое место в любом городе есть… — Фрэнк не спеша двинулся вдоль улицы. — В Нью-Йорке это Таймс-сквер. Раньше там не было такого количества публичных домов, только приличные заведения. Разные пивные…

Он сказал это очень искренне, почти с грустью. И я подумал, что, может быть, он и вправду из Нью-Йорка. Ведь если немного подумать, то кто сказал, что каждый житель Нью-Йорка обязательно должен знать про «Найки Таун».

— Кстати, раз уж я вспомнил. Около станции «Синдзюку» я видел высотный дом, на котором написано «Таймс-сквер». Это что, прикол какой-то?

— Никакой не прикол. Это название торгового центра.

— Так ведь на Таймс-сквер был Тайм-билдинг, башня с часами. Потому и назвали площадь Таймс-сквер! А в вашем торговом центре разве есть такая башня?!

— При чем здесь это? Просто японцам нравится это название, и все.

— И неужели никто не пытается прекратить это позорище? Журналисты, интеллектуалы… Ну хорошо, вы проиграли войну, но это ж когда было?! Совсем необязательно до сих пор слизывать все с Америки!

После этой фразы я поинтересовался у Фрэнка, куда он теперь хочет пойти.

— Все, теперь хочу на голеньких девочек посмотреть, чтобы без нижнего белья. Пошли в «глазок», — ответил мне Фрэнк.

Для того чтобы попасть в «глазок», нам нужно было сделать небольшой крюк и свернуть на другую улицу. Иначе придешь в район кабаре, лав-отелей, чайниз-клубов и пивных. «Глазков» там не было и нет.

Мы свернули, не доходя до квартала лав-отелей, и пошли по направлению к станции «Сэйбу-Синдзюку». Почти сразу после поворота мы увидели непонятно откуда взявшийся здесь офис проката машин. «И кто же это, интересно, в таком месте берет у них автомобили?» — подумал я. Да и освободить площадку под паркинг для машин на такой узкой улице и при такой плотной застройке практически невозможно.

Сперва мы увидели стенд «Тойота Рент-а-Кар» и рядом с ним — с точно такой же надписью — пластиковый флажок на длинной ножке. Флажок трепетал на ветру. Само здание, построенное из готовых блоков, с улицы было почти не видно — его загораживали штук десять автомобилей, плотно втиснутых в узкое пространство перед офисом. И пикапы, и седаны успели порядком запылиться. Чем брать такую машину напрокат, уж лучше прогуляться пешком.

Фрэнк остановился, поднял воротник и снова зашагал, засунув руки глубоко в карманы брюк. Он уже остыл после линжери-клуба, нос у него покраснел, и так как ни пальто, ни шарфа на Фрэнке не было, он выглядел слегка озябшим.

Я взглянул на него, когда мы уже почти миновали офис и стоянку перед ним. На секунду мне стало страшно — лицо Фрэнка, вся его фигура были воплощением какого-то неземного одиночества. Конечно, все американцы где-то глубоко внутри одиноки. Может быть, от того что они потомки эмигрантов, а может, по какой-то иной причине, которой я не знаю. Но Фрэнк был другой, не такой, как они. Дешевая одежда и уродливая внешность только усиливали это впечатление. Я не очень высокий — метр семьдесят два, Фрэнк был на пару сантиметров ниже, чем я. Толстячок с жидкими волосами и каким-то старческим выражением лица. Но дело даже не в этом. Я не могу точно выразить это словами, но во всем его облике чувствовалась какая-то фальшь. А когда я вдобавок понял, где мы сейчас находимся, — я весь покрылся гусиной кожей.

Мы как раз шли мимо той самой помойки, где было обнаружено тело убитой старшеклассницы. Помойка была огорожена, рядом дежурил полицейский. То, о чем я думал с самого начала нашей прогулки, и то, отчего я испугался сейчас, проходя мимо офиса проката, — подозрение и страх — слились воедино.

Во-первых: утренняя статья в газете. Там было написано, что из кошелька убитой старшеклассницы пропали деньги. Та самая купюра с кровавым пятном, которой Фрэнк расплатился в линжери-клубе. Кроме того, Фрэнк сказал, что работаете «Тойоте». Импортирует запчасти. Это я точно помню. Тогда чем можно объяснить тот факт, что на глаза нам только что попалось как минимум десяток «тойот» разных моделей, а он даже не обратил на это никакого внимания?!

«Это просто совпадение, это просто совпадение», — попытался я себя успокоить, но мои подозрения относительно Фрэнка нисколько не ослабели. Пришлось прошептать себе несколько раз подряд: «Успокойся».

Ну хорошо, у него в кошельке деньги, испачканные кровью, и он, скорее всего, наврал относительно своей работы. Но это еще не делает его убийцей. Кроме того, человек, который работает с запчастями, вовсе не обязан возбуждаться при виде укомплектованных и готовых к употреблению машин.

Мне страшно захотелось с кем-нибудь поговорить. Поделиться своими страхами. Хотя бы по телефону. Чтобы этот кто-то сказал мне: «Кенжи, ты просто слишком много думаешь о всяких глупостях», и мне бы сразу стало легче, и все подозрения бы исчезли. Единственным человеком, которому я мог позвонить, была Джун.

— Эээ… Слышишь, Фрэнк, скоро уже одиннадцать, — сказал я, показывая на часы. — Если ты помнишь, мы договаривались до двенадцати.

— До двенадцати? А… ну конечно-конечно… Просто мы с тобой так мило проводим время, что у меня из головы вылетело. Я бы с радостью еще погулял. Столько всяких мест интересных, куда хочется пойти… Кенжи, если у тебя есть время, давай, может, еще часика на два… Или не получится?

— Вообще-то я со своей девушкой на вечер договорился…

Услышав это, Фрэнк нахмурился. Его лицо превратилось в страшную гримасу. Совсем как в линжери-клубе, когда Рэйка не поверила ему, что он живет в Нью-Йорке.

— Но так как работа важнее, я ей сейчас позвоню и попробую передоговориться, — добавил я и направился к телефонной будке, которая стояла неподалеку. Мне не хотелось звонить с мобильника, хотя я был почти уверен, что Фрэнк не понимает по-японски. Честно говоря, мне неприятно, когда кто-то стоит рядом и слушает. Я вошел в стеклянную будку и вздохнул с облегчением.

Около одиннадцати Джун обычно всегда у меня дома. Не то чтобы она меня ждала, нет. Просто у нее нет другого места, где она могла бы побыть в одиночестве. Оставаясь одна в моей квартире, Джун чаще всего слушает музыку или читает. Ее родители развелись, когда она была совсем маленькой. Сейчас она живет вместе с мамой и младшим братом. К двенадцати она возвращается к себе домой и всегда говорит маме, что делала уроки у подружки. Ее маму, похоже, такой расклад вполне устраивает.