Елена Усачева - Закон популярности

• Название: Закон популярности
• Автор: Елена Усачева
• Жанр: Детская проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-31234-4

Андрей Васильев всегда считал себя звездой класса. Думал, что делает Ксюше одолжение, называя ее своей девушкой. Но, похоже, он серьезно ошибся: на самом деле все совсем по-другому. Одна неудавшаяся вечеринка, один глупый психологический тест – и вот пожалуйста! Бывшие друзья обходят его стороной, а Ксения без сожалений меняет Андрюху на другого парня… Впрочем, Васильев уверен – они еще пожалеют об этом!

---

Елена Усачева Закон популярности

Пролог

Жизнь – нелегкое занятие, но трудно только первые сто лет.

Мудрость

Глухой колодец двора был мрачен. От шумной улицы его отделял П-образно стоящий дом, поэтому здесь было тихо и темно. Где-то там ходили люди, весело переговаривались, живя предощущением новогодних праздников, там горели фонари и носились машины. Все там. Тут же была печаль и уныние.

Андрюха Васильев сплюнул в затоптанный снег и достал очередную сигарету. Ему было холодно. Неприятный, раздражающий озноб шел изнутри, и никакая сигарета не могла согреть.

В этом доме веселились его одноклассники. Весь 9-й «Б» собрался на квартире Павла Быковского и праздновал свою собственную глупость.

Сначала хотели устроить вечеринку в школе, но Червяков, их классный руководитель, запретил. Тогда вперед вылез Генка Сидоров, предложив встретиться у него. А потом позвонила Рязанкина и сказала, что в последний момент все переиграли и отправились из крошечной квартиры Сидорова в огромные трехкомнатные хоромы Быковского.

Васильев смял в руках так и не зажженную сигарету.

Он предупреждал Рязанкину, чтобы она на эту вечеринку не ходила. Андрюху не позвали, и ей, его девушке, делать там нечего.

Но она пошла. И мало того – сообщила об этом Васильеву.

Стерва! Стерва и дрянь! Он ее в порошок сотрет.

Под ботинками скрипел снег. Всего пару часов назад по этой дорожке прошло тридцать пар ног, весь 9-й «Б», не считая его.

Казалось, что дальше себя накручивать было уже некуда. Но он раз за разом прогонял в голове вероятные картинки глобального веселья одноклассников, зля себя до предела. Он даже ног под собой не чувствовал, до того в нем кипела ярость.

Васильев задрал голову. На каком этаже находится девяносто первая квартира? Подъезд он нашел, но чтобы войти, нужно было набрать код, дождаться ответа и только потом проникнуть внутрь. Но тогда о нем узнают. Не выгонят. Поглумятся, заставят упрашивать, чтобы пустили.

Со стороны двора окна мало где горели. Веселья ниоткуда слышно не было.

Андрюха пошел к арке, делящей дом пополам. Может, с другой стороны? Не могут же они сидеть в гробовой тишине.

Еще только выходя из арки, он услышал шум. Прямо под окнами на детской площадке кто-то топтался, звучали приглушенные ругательства.

Ну вот, народ делом занимается, – зло осклабился Васильев. Он бы сейчас сам с удовольствием кому-нибудь начистил морду. Быковскому или Сидорову.

Андрюха вышел из темноты каменных сводов и пригляделся. В узком палисаднике то ли дрались, то ли топтались пьяные. По крайней мере, один постоянно падал.

По-хорошему подходить не стоило. Соваться в чужую драку – самое последнее дело. Но Васильев не мог остановиться. Непослушные ноги несли его вперед, и вот он уже стал различать фигуры и… лица.

Невысокий здоровяк сидел на бортике палисадника, равнодушно глядя на топчущихся перед ними людей. Больше Андрюха ничего разглядеть не успел, потому что на него налетел Сидоров.

Глаза Генки были больше лица, волосы всклокочены.

– Сделай что-нибудь, – рванул он Васильева за руки. – Он убьет его.

Только теперь Андрюха понял, что странные ухающие звуки – это удары ногой по лежащему телу. Огромный детина навис над кем-то, закопанным в снег, и методично вколачивал в него ногу в большом ботинке.

Васильев прыгнул в палисадник. В снегу мелькнула вихрастая голова, взметнулась вверх рука со знакомой узкой ладонью.

– Бык, ты чего? – шагнул вперед Васильев, узнавая в лежащем Павла Быковского.

– Уйди! – прохрипел детина, легким движением выкидывая Андрюху за заборчик. – Ру! – рявкнул он, и сидящий на бортике лениво поднялся.

– Говорили, что по-честному, – нехорошо протянул он, подхватывая Васильева за штаны и воротник куртки. – Гуляй!

Андрюха опять взлетел в воздух, грудью упал на камень и закашлялся – от резкой боли перехватило дыхание.

– Прекратите! – взвыл Сидоров, но сильная рука Ру отправила его следом за Васильевым, а детина, в котором Андрюха узнал Алекса из десятого класса, вернулся к своему занятию.

– Зови народ! – Васильев отпихнул от себя ошалевшего Сидорова.

Генка икнул и замотал головой.

– Я… я… а-а-а! Не могу! – Он заткнул уши и повалился на землю.

– Придурок! – зло выплюнул Андрюха. – Уйди! Зашибу! – заорал он, вскакивая. И тут заметил, что со стороны дома к ним кто-то бежит. Невысокая легкая фигура скользнула через забор. Навстречу ей поднялся Ру.

Константинов!

– Костян! – заорал Васильев. – Задержи их, я сейчас!

Оскальзываясь на дорожке, Андрюха помчался к арке. Растянулся на повороте. Еще пять минут назад никакого льда здесь не было!

Кнопки домофона он вдавил с такой яростью, что аппарат возмущенно зашипел.

– Народ! – завопил он в холодную решетку. – Быстро! Быка убивают! Быстро!

В домофоне что-то запищало, фыркнуло. Но он уже слышал, как затрясся дом от десятка тяжелых ног, промчавшихся по лестнице. Ахнула дверь.

– Где? – первым мчался Ротов, за ним с сумасшедшими глазами вывалился Ярик Волков.

Дыхание у Васильева перехватило, он только смог кивнуть в сторону арки и бросился следом за всеми.

За ту секунду, что его не было на площадке, казалось, стало еще темнее. Но он заметил невысокого Константинова, лежащего под Ру, и все еще стоящего над поверженным Павлом Алекса.

– Сюда! – пронеслось над тихой площадкой.

– Ру! – взревел недовольный Алекс и метнулся к забору. Ру тут же оставил Константинова и исчез в темноте двора.

Васильев тяжело привалился плечом к стене дома. Мимо ураганом неслись одноклассники, возбужденно переговариваясь, пробежали девчонки. Андрюха обернулся.

В арке стояла Рязанкина.

Лица не было видно, но он узнал бы ее и в огромной толпе, и с закрытыми глазами.

Ксюша куталась в куртку с меховым воротником.

Ушедшая было ярость взметнулась новой волной.

– Пришла, значит? – негромко произнес он. Гулко метнулось в сводчатом перекрытии арки эхо и громом упало на асфальт. – А я предупреждал…

– Что там с Быковским? – Рязанкина плотнее запахнула воротник и сделала пару шагов вперед.

– Я тебя предупреждал! – с напором повторил Васильев.

– Подумаешь, – тряхнула головой Ксюша, подходя еще ближе.

– Дура! – коротко выплюнул из себя Андрюха. Рязанкина лишь на секунду задержалась и пошла дальше. – Дешевка! Купилась на пряники!

– Не нависай! – Голос у Ксюши был спокойный, даже равнодушный. – Ты тоже пришел.

– Пришел! Пришел, чтобы на тебя посмотреть!

– Смотри.

Рязанкина была рядом. С каким удовольствием он сейчас ей врезал бы. Васильев и не заметил, как сжал кулаки.

– Зачем ты мне позвонила? – выкрикнул он. – Чего хотела? Я тебе велел не ходить на эту чертову вечеринку? Какого лешего ты приперлась? Тебе они важнее? Ну и катись к ним! Чтобы я тебя больше не видел!

Он еще что-то кричал, все повторяя и повторяя, что она дура, что она без него загнется, но Ксюша его уже не слышала. Мимо потянулся народ. Быковского полунесли-полувели, но на ногах он более-менее стоял. Мелькнул Константинов и почему-то Жеребцова из параллельного.

– Кто это его? – Рядом остановился Волков.

– Не видел, – зачем-то соврал Андрюха.

Около Васильева присел на корточки Сидоров. Никогда еще Андрюха не видел отличника таким убитым.

– Не говори никому, – прошептал Генка и закрыл лицо руками.

Васильев поднял голову. Ксюши не было. Она ушла, оставив его одного.

Глава первая Идет бычок, качается, вздыхает на ходу

Жизнь – это то, что приходится делать, когда нельзя идти спать.

Мудрость

Карандаш завис над столом, словно решал, ударить ему сильно, очень сильно или еле слышно. Кончик качнулся и забарабанил быстрой дробью.

– И долго вы будете шуметь?

Карандаш стукнул последний раз, а потом и вовсе полетел на стол.

– Я жду тишины! – Учитель математики Юрий Леонидович Червяков хоть и говорил негромко, но в его голосе слышалась ярость. – Молчать!

Слова и интонации, обычно наводящие трепет на 9-й «Б», сейчас не действовали. Класс продолжал гудеть.

Обсуждали каникулы, праздники и особенно сорванную новогоднюю вечеринку. По следам еще свежих событий народ пытался разобраться, кто и в чем виноват.

– 9-й «Б»! Я обращаю ваше внимание… – после короткой паузы начал математик, но класс был настолько увлечен спором, что на учителя смотрели лишь примерные отличники с первых парт.

Виновных в драке искали долго, до хрипоты. Андрюха Васильев испрыгался по классу, пытаясь вытрясти из одноклассников правду. И только Ксюша Рязанкина молчала. Она сидела, опустив свою всегда безукоризненно причесанную голову, и разрисовывала страницу тетради причудливыми вензелями. Одна линия сплеталась с другой, поворот ручки прерывал тугой клубок зигзагов, превращая их в кривую ромашку.