Гилберт Честертон - Позор отца Брауна (рассказы)

• Название: Позор отца Брауна (рассказы)
• Автор: Гилберт Честертон
• Жанр: Детектив

Содержание

Скандальное происшествие с отцом Брауном. Перевод И. Бернштейн

Убийство на скорую руку. Перевод Н. Ланчикова

Проклятая книга. Перевод Н. Трауберг

Зеленый человек. Перевод Л. Сумм

Преследование синего человека. Под редакцией Н. Трауберг

Преступление коммуниста. Перевод И. Петровского

Острие булавки. Перевод Н. Рахмановой

Неразрешимая загадка. Перевод Н. Трауберг

Сельский вампир. Перевод Н. Трауберг

---

– Он мне скорее понравился, – сказал отец Браун. – Хорошо говорит. Наверное, и поэт хороший. А миссис Мальтраверс считает, что он хороший актер.

– Здесь, у нас, – заметил мистер Карвер, – всех, кроме нее, занимает, хороший ли он сын.

– Хороший, – отвечал священник. – Это и удивительно.

– А, черт! – воскликнул адмирал. – По-вашему, он любит отца?

Отец Браун замялся и сказал не сразу:

– Навряд ли. Это тоже удивительно.

– Что вы городите? – возмутился моряк со свойственной морякам простотой.

– Вот что, – ответил священник. – Говорит он об отце дурно, не может ему простить, а делает – очень много. Управляющий банком рассказал мне кое-что, ведь мы пришли от полиции. Отец не получает денег, это не его приход, он вообще на покое. Те, в ком хватает язычества, чтобы посещать церковь, ходят в Дагтон-Эббот. Собственных средств у него нет; но живет он прекрасно. Портвейн у него самый лучший, я заметил много бутылок, и еда он как раз ел – самая изысканная, в старом стиле. Видимо, платит молодой человек.

– Образцовый сын, – ухмыльнулся мистер Карвер.

Отец Браун кивнул и сказал, нахмурившись, словно решал нелегкую загадку:

– Да, образцовый. Хотя и не совсем живой.

В эту минуту клерк принес письмо без марки, и пока адвокат его читал, священник заметил кривую, не очень разборчивую подпись: «Феникс Фитцджеральд». Догадку его тут же подтвердил хозяин.

– Этот актер, – сказал он, – покоя не дает! Поссорился с другим актером, тот умер. Нет, к нашему делу это не относится. Никто его видеть не хочет, кроме доктора. А доктор говорил, он безумен.

– Да, – согласился отец Браун, – безумен. Но прав.

– Прав? – удивился мистер Карвер. – В чем же?

– В том, – отвечал священник, – что вас это касается.

Его ссора связана с той труппой. Знаете, что меня сразу поразило? Мысль о том, что Мальтраверса убили местные патриоты. Я сам деревенский житель, эссекская брюква. Можете вы представить, что житель английской деревни чтит и одухотворяет ее как древний грек? И обнажает меч за ее святое знамя, как житель крохотной средневековой республики? Скажет добрый старый галлианин: «Только кровь смоет пятно на гербе Галя»? Клянусь Георгием и драконом, я был бы очень рад! Но это не так, и у меня есть другие, более весомые доводы.

Он помолчал немного, словно собираясь с мыслями, потом продолжал:

– Вы не поняли последних слов бедного Мальтраверса.

Он не бранил деревню, он вообще говорил не с ее жителями, а с актером. Они собирались ставить спектакль, где Фитцджеральд играл бы Хотспера, неведомый Хенкин – судью, а Мальтраверс, конечно, принца Галя. Вероятно, кто-то еще претендовал на эту роль, и несчастный сердито заметил что-то вроде: «Уж из тебя-то выйдет какой-то жалкий Галь».

Вот и все.

Доктор Тутт воззрился на него, словно ему было не очень легко переварить эту мысль. Наконец он сказал:

– Что же нам делать?

Отец Браун резко поднялся, но ответил учтиво:

– Если никто не возражает, мы с вами пойдем к Хорнерам. Они оба дома. А сделаем мы вот что – никто еще не знает о вскрытии, вы им и скажете, пока они вместе.

Преподобный Сэмюэл Хорнер в черной сутане, оттенявшей серебро волос, стоял у аналоя, положив на него руку.

Видимо, именно так он изучал Писание, и сейчас встал по привычке, но это придало ему особую величавость. Сын угрюмо сидел напротив и курил сигарету, являя собой образец мальчишеского нечестия.

Старик предложил кресло отцу Брауну, тот сел и уставился в потолок, а доктору показалось, что лучше говорить стоя.

– По-видимому, – сказал он, – я должен сообщить вам неприятную новость, ведь вы – духовный наставник общины. Помните смерть Мальтраверса? Считалось, что убил его местный житель, палкой по голове.

Священник повел рукой.

– Упаси Боже, – произнес он, – я ни в коей мере не сочувствовал гнусному насилию. Но когда лицедей несет свои пороки в невинное селение, он искушает Господа.

– Возможно, – сказал врач. – Я не о том. Мне поручили освидетельствовать тело, и я выяснил, что удар не был смертельным, а следы ада указывают на отравление.

Мятежный поэт отшвырнул сигарету и с ловкостью кошки прыгнул к аналою.

– Вы уверены? – выдохнул он. – Удар не смертелен?

– Да, – отвечал врач.

– Что ж, – сказал поэт, – может, этот будет покрепче…

И он изо всей силы ударил старика прямо в челюсть. Тот ударился о дверь, как сломанная кукла.

– Что вы делаете? – крикнул Тутт. – Отец Браун, что он сделал?

Друг его, не шевельнувшись, долго глядел в потолок, потом спокойно сказал:

– Я ждал, что он это сделает. Надо бы раньше.

– Господи! – возопил врач. – Да, его обидели, но ударить отца, священника…

– Он не ударял ни отца, ни священника, – сказал отец Браун. – Он ударил актера, одетого в сутану и промышлявшего шантажом. Теперь шантажировать нечем, вот он и не сдержался, и я его не виню. Более того, я подозреваю, что он ударил отравителя. Позвоните-ка в участок.

Они вышли, никто не помешал им, один еще не оправился от удара, другой – и от радости, и от злости. На ходу отец Браун обернулся к мнимому сыну, и тот, едва ли не единственный в мире, увидел его очень суровым.

– Он прав, – сказал священник. – Когда лицедей несет свои пороки в невинное селение, он искушает Господа.

– Итак, – сказал отец Браун, когда они уселись в вагоне, – вы не ошиблись, история странная, но тайны в ней нет. Случилось примерно вот что. Мальтраверс прибыл сюда еще с двумя актерами, остальные поехали в Даттон-Эббот, где они играли мелодраму прошлого века. Он был в костюме денди байроновской поры, а спутник его одет священником.

Тот вообще играл людей немолодых – Шейлока, например, а теперь собирался играть судью Шеллоу.

Третьим был наш поэт, он тоже играл на сцене и спорил с Мальтраверсом, как надо ставить «Генриха IV». Я думаю, он уже тогда влюбился в его жену, но не верю, что между он уже тогда влюбился в его жену, но не верю, что между ними было что-то плохое, и надеюсь, что теперь все у них будет хорошо. По-видимому, он сердился на мужа, ведь Мальтраверс груб и задирист. Они поссорились, пустили в ход палки, поэт ударил актера по голове и вполне резонно решил, что убил его.

Актер же, одетый пастырем, это видел и стал шантажировать поэта, вынуждая его оплачивать свои прихоти, когда поселился здесь как почтенный священнослужитель. Что может быть проще – он не снял сценического костюма! Однако у него были более веские причины изображать блюстителя нравов. Ведь на самом деле Мальтраверс, с трудом очнувшись, встал и пошел, но упал, и не от удара, а от яда, которым его угостил приветливый священник примерно за час до того, наверно – в бокале вина. Я подумал об этом, когда пил портвейн, и мне стало не по себе. Сейчас полиция разбирается в этой версии, но я не знаю, можно ли что-то доказать. И потом, надо найти причину, мотив, а эти актеры вечно ссорились, и Мальтраверса уж очень не любили.

– Что ж, докажут, что могут, – сказал Тутт. – Я другого не понимаю. Почему вы заподозрили такого безупречного священнослужителя?

Отец Браун застенчиво улыбнулся.

– Понимаете, – отвечал он, – это дело навыка, я бы сказал профессионального, только в особом смысле слова.

Те, кто любит поспорить, часто сетуют, что люди ничего не знают о нашей вере. Но все еще занятней. Англичанин и не обязан что-то знать о Римской церкви, знал бы хоть об английской! Вы не поверите, сколько народу понятия не имеет, чем отличается Высокая Церковь от Низкой даже в обряде, не говоря уж об истории и богословии. Посмотрите любую газету, любую книгу или пьесу!

Я сразу удивился, почему у него все перепутано. Вроде бы он принадлежит к Высокой Церкви. Тогда при чем здесь пуритане? Конечно, такой человек может быть пуританином в переносном смысле, но не в прямом же! Он ненавидел театр – и не знал, что это Низкая Церковь его ненавидит, не Высокая. Он возмущался, как протестант, что не соблюдают день Господень, но на стене у него распятие. Словом, он совершенно ничего не знал о благочестивых священниках, кроме того, что они почтенны, суровы и презирают все мирское.

Я долго пытался угадать, на кого он похож, и вдруг меня идиотом и представляют драматурги и актеры страшное чудище, набожного человека.

– Не говоря уж о врачах, – добродушно заметил их коллега.

– Вообще-то, – продолжал отец Браун, – была и другая причина для подозрений. Она связана с таинственной дамой, которая слыла истинным вампиром, позором этой деревни. Мне же показалось, что она тут – светлое пятно.

Ничего таинственного в ней нет. Она приехала недавно, под своим именем, по вполне понятному делу – чтобы помочь розыскам, касающимся ее мужа. Он обижал ее, но у нее есть принципы, она почитает честь имени и простую справедливость. Таким же невинным и прямым казался мне другой зловещий изгой, блудный сын пастыря. Он тоже не скрывал своей профессии и былых связей с театром. Вот я и не подозревал его, а пастыря – подозревал. Вы, наверное, поняли, почему.