Наталья Иртенина - Аут

• Название: Аут
• Автор: Наталья Иртенина
• Жанр: Научная Фантастика

Силы тьмы вырвались на свободу усилиями тайного разветвленного сообщества людей, преследующих цели мирового владычества. Освобожденная тьма немного подкорректировала их усилия, стерев их самих с лица земли. Выйдя на свободу, тьма принялась регулярно перекраивать мир по своим лекалам, превращая его в абсолютную и непознаваемую людьми виртуальность, которую те считают истинной реальностью. Оставаясь «за кадром», этим миром управляет существо, переставшее быть человеком в результате проведенного некогда ритуала. Оно способно видеть то, чего не видит ни один смертный. Всегда голодное, оно питается энергией жизни подвластного ему мира. Вот почему из реальности постепенно исчезают многие вещи... Но кое-кто из людей все же начинает догадываться о сути происходящего и принимается действовать...

---

Глава 6

2075 г. Побережье Средиземного моря

Собиралась гроза. Почти фиолетовые тучи накатывали друг на дружку, словно претендовали на первенство в борьбе за право поливать землю, освобождая свое тяжелое от воды брюхо. Волны выбрасывались на берег, будто в пароксизме ярости хотели покончить с собой. Ветер рвал и метал, высвистывая заупокойные гимны над сдохшими от зависти к нему демонами. Все окна на одинокой вилле были глухо закрыты. Свет нигде не горел.

Стиг, как обычно, сидел у окна с чашкой кофе в руке. Бесновавшаяся стихия внушала ему уважение и зависть. Она имела то, чего был лишен он, – свободу движения, яростного напряжения, когда кровь – словно волны, дыхание – ветер, мышцы – рифы, разбивающие утлые кораблики. Но сейчас мысли его занимала не разгулявшаяся стихия свободы. Он размышлял о неизбежном. О том, что вскоре лишится и той крохи своеволия, которой еще располагает. Когда-то в его сильном, гибком, подвижном теле жила неукротимая воля. Потом, семнадцать лет назад, эту волю существенно укоротили. Он стал одновременно полутрупом и полурабом. Никто из его окружения не догадывался об этом. Почти никто. Смарт, прыткий мальчишка, что-то чуял. Родная кровь – не мог не почуять. Но всего, конечно, не знал. И наверняка ошибался, достраивая в уме то, чего не знал.

Полурабом его сделало Существо. Теперь он жил лишь для того, чтобы, когда придет срок, снова провести Ритуал – и после этого стать уже полным рабом. А хозяином всего сделается слепой щенок, этот уродливый Ублюдок, которого выбрало Существо.

Стиг уже почти смирился с предстоящим унижением. Выбора у него не было. Дело даже не в том, что ослушание повлекло бы за собой непостижимое, страшное, медленное наказание, по сравнению с которым смерть – ничто. А в том, что Существо излучало особую, отвратительно иррациональную логику, и этой логике подчинялось все, к чему оно прикасалось. Логика, неминуемая, как удар занесенного клинка. Логика, похожая на ловчую сеть. Стигу казалось, что воспоминание о неописуемо страшной, слепящей боли прикосновения Существа будет сопровождать его и на том свете.

Ему оставалось только ждать.

Большинство тех, кто входил в ближний круг посвящения, ждали с нетерпением. Они алкали власти над миром, временем, пространством. «Дурачье». Стиг даже не презирал их за глупость. Только жалел. И не их. Себя. Когда-то он жаждал того же. Но теперь все изменилось. Власть, та, на которую они зарились, не бывает для дюжины. Она – для одного. И этому одному не нужны жадные, всюду тянущие свои блудливые ручонки соратники. И даже просто соратники не нужны. Ему нужны рабы.

А срок приближался.

Слепому уродцу уже семнадцать лет. Накануне Стиг отдал распоряжение вытащить Ублюдка из глуши, где тот жил все эти годы. Сегодня его должны привезти сюда, на виллу.

За грохотаньем молний он не сразу различил оживление в доме. Но когда раздался стук в дверь и в комнату вошел вышколенный слуга, сердце Стига словно покрылось тонкой корочкой льда. Этот панцирь сжимал его и оттого удары сделались редкими и слабыми, а когда корочка растаяла, кровь поскакала по жилам с утроенной скоростью, будто пришпоренный жеребец.

– Сюда его, – с деланной бесстрастностью велел Стиг. – Одного. Смарт пусть ждет. Остальным, сколько их есть, скажи, чтоб убирались к черту.

– Слушаюсь.

Мальчишка предстал перед ним через минуту. Высокий, тонкий, черноволосый. Со скучающей физиономией, кривящимися тонкими губами, в темных очках.

– Добро пожаловать, Морл, – добросовестно и, насколько смог, приветливо выдавил Стиг.

– Я вас не знаю. Зачем меня сюда притащили?

– Ты хочешь обратно?

– Нет. Моей деревни больше не существует. Ее уничтожили… по вашему приказу?

Стиг молча выругался. Идиоты. Ясно же было сказано – щенок не должен знать.

Он постарался уйти от ответа.

– Скажи мне, мальчик мой, тебе было там хорошо?

– Я не ваш и не мальчик. Мне было там никак. Я хочу сесть.

Стиг вызвал слугу. «Хорошо, – подумал он. – Его соседи-полудикари и кучка хибар, взлетевших на воздух, не вызывают у него сочувствия. Не удивлюсь, если он даже не вспомнит о старухе, своей приемной матери. Кажется, до сегодняшнего дня она была еще жива?»

– Посади гостя и принеси… – обратился он к слуге.

– Принесите мне стул, – перебил его Морл. – Я не хочу сидеть в этих креслах.

Стиг присмотрелся к нему внимательней.

– Если тебя не затруднит, сними, пожалуйста, очки.

Морл сдвинул очки на лоб. Выпуклые белки были похожи на глаза древних слепых мраморных статуй. Но впечатление производили гораздо менее эстетическое. Стиг подавил отвращение.

– Откуда ты знаешь, что здесь есть кресла?

– А разве их здесь нет?

Кресла были. Стигу пришлось удовольствоваться таким ответом. В конце концов, мальчишка и сам мог не знать, как объяснить свои «странности», одну из которых он только что продемонстрировал. Самую простую и безобидную. За четыре года людям Стига так и не удалось разобраться с остальными его «странностями». Из отчетов и устных рассказов длинной соплей текла какая-то несуразица про самовозгорания, измененные состояния сознания и странные припадки у тех, кто за ним присматривал, внезапные исчезновения мальчишки, частую поломку систем наблюдения и еще черт знает что. Стиг понимал, что, скорее всего, ему самому придется доискиваться ответа, но испытывать на себе, например, самовозгорание не очень-то хотелось.

Слуга внес в комнату стул и поставил возле Морла. Увидев его глаза, отшатнулся и в страхе выпал за дверь.

– Как мне называть вас? – спросил Морл, еще больше скривив губы. Опустил очки на глазницы и сел на стул. Стиг с малой толикой оторопи наблюдал за его уверенными движениями.

– Меня зовут Стиг. Я хозяин этого дома. Несколько дней ты проведешь здесь, а потом у тебя будет свой дом. Почти свой.

– Зачем? Что вам от меня нужно?

– Пока ничего. До твоего совершеннолетия. Просто живи, развлекайся, ни о чем не думай.

– Хотите сказать, что за меня уже подумали?

Мальчишка все меньше и меньше нравился Стигу. Хотя какое там «нравился». До этой встречи, заочно, щенок пробуждал в нем вулкан ненависти. Теперь же это было холодное, как сухой лед, и такое же твердое нежелание находится с ним рядом, разговаривать с ним. И одновременно желание высечь его плетьми. Сейчас щенок не стоил ничего, сырая глина, из которой еще предстоит вылепить нужное. Но он ведет себя будто уже имеющий власть. Между тем всей власти его – умение пугать слабонервных своей слепоглазой физиономией. Да еще, пожалуй, строптивый характер.

– Именно это я и хочу сказать, – ласково проговорил Стиг. – Твоя жизнь принадлежит не тебе, сынок. Но, поверь мне, многие с радостью поменялись бы с тобой.

– И вы тоже?

Стиг вздрогнул, почувствовав словно удар той самой плетью, которой хотел высечь щенка. Ублюдок опередил его и сам взялся за невидимую плеть.

– Я тоже, – глухо ответил он. – Но не теперь. Давно когда-то. А сейчас я старик в инвалидном кресле, для меня все честолюбивые желания в прошлом.

– Это не так. Я чувствую, как вы дрожите. Мне это не нравится. Вы опасный человек. Я не хочу оставаться в этом доме. И я вам не «сынок».

– Тебе нечего опасаться ни здесь, ни где бы то ни было еще. Впрочем, как хочешь. Когда гроза кончится, тебя отвезут в другое место. Далеко отсюда.

«Я и сам не хочу оставлять тебя в своем доме, сопляк». Он нажал кнопку, вызывая слугу.

– Проводи гостя в столовую. Пусть его хорошо накормят. Исполнять все, что он скажет. Смарта ко мне.

– Слушаюсь, господин Стиг.

На пороге Морл остановился и, не оборачиваясь, произнес:

– Я хочу, чтобы ко мне обращались на «вы» и называли «господин Морл».

Единственной работающей рукой Стиг сжал подлокотник кресла так, что из него должна была бы закапать вода. «Исполнять все, что он скажет». Быстро же щенок ориентируется. Каков ублюдок.

– Хорошо, господин Морл.

Против этого Стиг был бессилен. Мог только скрипеть зубами и продолжать выдавливать несуществующую воду из подлокотника. Тело, непокорное, полумертвое, бессмысленное, наполнилось яростью, не находящей выхода. Клокочущему вулкану с запечатанным жерлом пришлось бы легче, чем ему. Внутренности жгло адским огнем, но даже отблеску его не позволительно было показаться снаружи. Стиг всеми силами пытался придать лицу твердость мраморной маски.

Смарт стоял перед ним и с недовольной рожей ждал разговора. Если Стиг сейчас выкажет слабость, за спиной его начнет зреть заговор – это так же ясно, как то, что родная кровь, текущая в жилах молокососа Смарта, начала попахивать дерьмом. Слишком много сопливого своеволия, слишком велико расстояние между осторожной расчетливостью и заносчивой самоуверенностью. Плохо. За мальчишкой нужно следить, чтобы не потонул в собственной дурости.

– Я знаю все, что ты хочешь мне сказать, – медленно и тяжело проговорил Стиг. – Можешь не трудиться. Этот щенок должен стать Телом бога и он им станет. Все было решено уже тогда, когда ты еще на горшке сидел…