Наталья Иртенина - Аут

• Название: Аут
• Автор: Наталья Иртенина
• Жанр: Научная Фантастика

Силы тьмы вырвались на свободу усилиями тайного разветвленного сообщества людей, преследующих цели мирового владычества. Освобожденная тьма немного подкорректировала их усилия, стерев их самих с лица земли. Выйдя на свободу, тьма принялась регулярно перекраивать мир по своим лекалам, превращая его в абсолютную и непознаваемую людьми виртуальность, которую те считают истинной реальностью. Оставаясь «за кадром», этим миром управляет существо, переставшее быть человеком в результате проведенного некогда ритуала. Оно способно видеть то, чего не видит ни один смертный. Всегда голодное, оно питается энергией жизни подвластного ему мира. Вот почему из реальности постепенно исчезают многие вещи... Но кое-кто из людей все же начинает догадываться о сути происходящего и принимается действовать...

---

– За то, что у меня белая кожа. За то, что я молод. За то, что я не лысый, – грустно и саркастично перечислял Кубик. – Ты не ответила. Почему я здесь?

Герта пожала плечом.

– Потому что я тебя сюда привела. Я здесь живу. А развлекаюсь в той забегаловке, где тебя раскрасили. Ты был такой… несчастный. Один в окружении всех этих черных рож, от которых меня уже тошнит… И пить совсем не умеешь. Развезло с первого стакана… Я сказала им, чтоб оставили тебя в покое, потому что ты со мной.

– И они тебя послушали?

– Попробовали бы не послушать, – усмехнулась Герта.

– Значит, ты меня пожалела, – констатировал Кубик.

– А что, нельзя? – Герта попыталась сотворить надменный, гордый вид, но у нее не вышло. Вместо гордячки получилась истеричка. Кубику пришло в голову, что из них двоих жалеть скорее нужно ее, а не его. – Мы что же, второй сорт, черножопое быдло, которое не может посочувствовать белому мальчику? А ты такой особенный, да? Что тебя даже всеобщая справедливость не касается?

Она порывисто перевернулась на другой бок, и Кубик вздрогнул, услышав глухой нутряной вой. Так воют хворые кошки, у которых внутри что-то сильно болит.

Кубик не пытался ее успокаивать. Ему самому было слишком тоскливо от торжествующей вокруг справедливости. Уже две недели он носа на улицу не высовывал, но тут не выдержал, сел в «тарелку», и вот чем все закончилось. Стыдом и болью.

Но не виноват же он, что служит в Центре и потому не подвержен объективному воздействию реальностей – ни заданному сценарием, ни самопроизвольному. Не виноват!

В открытом дверном проеме он вдруг увидел мальчика. Черного. Ребенок лет восьми глазел на них с выражением истощившегося долготерпения. Кубик растерянно завозился, натягивая простыню на совершенно голое женское тело, содрогающееся в горьком плаче.

– Хочу есть, – хмуро сказал мальчик.

– Ты что, маленький? Сам найти не можешь? – тут же взвилась Герта, перестав выть. Мальчик выслушал окрик равнодушно и сразу исчез.

– Навязался на мою голову, – сердито пожаловалась Герта.

Кубик понимающе покивал.

– Да-а. Дети. Мне кажется, мы должны их любить… И временами мне кажется, что нам не дают их любить.

– Почему это тебе так кажется? – с подозрением спросила Герта, снова поворачиваясь к нему черно-рыже-голубым лицом. – Кто не дает?

– Законы природы. – Кубик пожал плечами. – Не очень приятно в это верить.

– Может, ты веришь в байки про Божество?

Кубик поугрюмел.

– Нет. Просто мне кажется, что лучше матерям самим растить своих детей. И отцам. И любить их.

– Да за что их любить?

Кубик подумал.

– У тебя в прошлых ре алах были дети?

– Не помню, – мрачно отозвалась Герта.

– Вот. А если бы были, ты бы знала, за что их любить… Если это законы природы, значит, у природы нет детей. Поэтому она так бесцеремонно распоряжается чужими. И вообще всеми… – Кубик прикусил язык: чуть было не сорвалось с него «всеми вами», – всеми нами.

Но Герта не преминула съязвить:

– Да уж, особенно тобой. Вон какой беленький да ладный. – Она вздохнула. Немного погодя продолжила: – А может, этот, – махнула рукой на дверь, – мой и есть. Сын. Да. Вот так. Я же была беременна. Кажется. Давно. Не помню. – Звучный всхлип.

Кубик протянул руку и погладил ее по рыжей голове.

Странные все-таки эти законы природы. Если, конечно, это законы, а не что другое. Противоестественные. Ненормальные.

Да и вот еще что: откуда он знает, что это ненормально? Сколько Кубик в себе ни копался, а сказать не мог – откуда. Просто знает. Такой уж родился. Или это сам он – ненормальный? Урод?

Детства своего Кубик не помнил. Впрочем, как и все. Но наверняка оно не отличалось от жизни сегодняшних мальчишек и девчонок. Тех, что попадают в случайные руки, как тот, в соседней комнате, тех, что шайками шныряют по улицам, тех, что временно живут в приютах под наблюдением апатично-тупых симов. Каждый новый ре ал рвет все устоявшиеся за месяц связи, разбрасывает людей, как щепки, соединяет их в произвольном, невычислимом порядке. И стирает память за тот же месяц. Новый сценарий, новая реальность, новая жизнь.

Кубик был рад, что попал в Центр. За год работы там он убедился – служащие Центра обладают бесценными привилегиями.

Баловни природы? Кубик искренне сомневался в этом. Даже принадлежа официально к клану ирчей, толкователей законов природы, – сомневался…

– Я хочу есть, – мальчик снова укоризненно смотрел на них исподлобья и теребил губу.

Герта без слов встала, накинула халат и отправилась кормить подкидыша.

Кубик продолжал страдать, валяясь в чужой постели и размышляя о причудах реальностей.

Взять хотя бы это самое «Торжество справедливости». За вчерашний день он не встретил на улицах ни одной привлекательной женщины… Гм, о присутствующих лучше даже и не думать. Только высокий градус мог так пошутить над ним. Рыжая негритянка с испорченными зубами, обвислыми щеками и большим горбатым носом… Да что там привлекательной. Молодость тоже шла по разряду «вопиющей несправедливости». Как же – мозолит глаза тем, кто потерт и пожеван жизнью. Белая кожа… о! тут особая статья. Почему особая, Кубик не знал, но каждый волосок на теле, играя роль антенны для затаенного и невысказанного, сообщал ему: да, это статья особая. Поэтому – если ты не желтый, то непременно черный. Ну и, конечно, лысый. И это только по мелочи.

Но и мелочей хватает, чтобы сполна огрести свое, законное, по физиономии.

Потому что законы – они для всех. Потому что демократия. Абсолютная демократия. А не палец в жопе.

Герта вернулась, сунула Кубику в руку большую чашку с кофе, сняла халатик и опрокинулась животом на постель. Полежала немножко молча, внимательно глядя, как он жадно глотает огненную жидкость. А когда он поставил чашку на пол, рука ее медленно поползла в его сторону. Залезла под простыню. И решительно пошла на штурм.

Кубик бесстрастно отбил нападение. Рука уползла обратно.

– Мне пора на работу, – сказал он, не двигаясь с места.

– Ты работаешь? – поразилась Герта.

– Ну… – Кубик понял, что, разнежившись, проболтался и теперь она от него не отвяжется. – В общем да.

Герта рассматривала его как диковинную зверушку. Работает! Неслыханно. Людям не полагается работать. Они же не роботы. И не симы какие-нибудь.

– И где ты работаешь?

– Там. – Кубик махнул рукой. Выразиться яснее он не имел права.

– Значит, – в голубых глазах прыгала потрясающая догадка, – вот почему ты не такой, как мы все. И чем ты занимаешься?

– Конкурсом. – Кубик сказал правду. Это была примерно одна десятая часть правды.

Герта насторожилась. Спина напряглась и светлые на фоне черной кожи соски вислых грудей оторвались от постели. Кубику было неинтересно и неприятно на них смотреть. Он хотел уйти. Удерживала лишь стыдливая благодарность к этой некрасивой женщине, вырвавшей его из лап несчастных и злобных громил. В конце концов, все они, в этом городе и в этом мире, так или иначе несчастны. А в несчастье нужно держаться друг за друга. Пока позволяют законы природы.

– Ты – организатор Конкурса? – уточнила Герта.

– Один из.

Кубик отчетливо видел, как женское существо наполняется пылом, гневом и едкими словами.

– Тогда скажи мне вот что, – отчаянно кусая губы, начала Герта. – Что за сучки… сочиняют всю эту дрочильню? Какого… мы должны жить в этом…? Себя-то вы, как понимаю, огородили от этого… А мы?! Мне вот так уже… быть негрой. Чего им не хватает, этим дурам…? Дырок между ног? Перца на…? Сколько нужно иметь недостачи в мозгах, чтоб вставать в очередь на траханье с Божеством? У него ж небось елда как целое бревно. Так насадит, что не встанешь потом…

– Мне показалось, ты не веришь в его существование, – перебил ее Кубик.

– Зато эти дурынды… верят, – парировала Герта.

Конечно, она преувеличивала. Сценарии далеко не всегда были дрочильней. Бывали и хорошие. Если вспомнить… вспомнить… но ведь были же… только вспомнить… потом. И конечно, она просто не могла знать всего. Коротко говоря, она не знала ничего. Кубику стало очень грустно. Так грустно, что…

– Нет никаких дурынд, – спокойно и отрешенно произнес Кубик. – Сценарии пишут райтеры. Трое или четверо, точно не знаю. И все – мужчины. Судя по их виду, и без того затраханные службой, чтоб еще набиваться в гарем к Божеству.

Сказал – и похолодел. Сам не заметил, как выдал случайной любовнице, да какой там любовнице, просто, что называется, первой встречной бабе, секретные сведения служебного пользования. Тайну, свято и нерушимо хранить которую обязывался каждый сотрудник Центра. Под страхом лишения жизни.

Кубик сжал зубы и решительно встал с постели.

Герта притихла, словно тоже все поняла, и приклеилась к нему округлившимися глазами. Только пискнула:

– Зачем?

– Затем, – веско ответил Кубик, влезая в одежду. – Затем, что демократия. Ты знаешь, что такое абсолютная демократия?