Андрей Измайлов - Туманность

• Название: Туманность
• Автор: Андрей Измайлов
• Издательство: Журнал "Нева" № 5 за 1990 год
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1990

Самый загадочный эпизод в биографии знаменитого писателя-фантаста и профессора палеонтологии Ивана Антоновича Ефремова имел место после его смерти. Умер Ефремов 5 октября 1972 года, а через месяц, 4 ноября, в его доме произвели многочасовой повальный обыск, а на какой предмет — неизвестно. Конечно, человек такого калибра, как Ефремов, не мог позволить чекистам расслабиться, разумеется, за ним надо было присматривать. Но одно дело — присматривать, и совсем другое — обыск: тут уже требуется бумаги оформлять, ордер, называть конкретную причину, чтить Уголовно-процессуальный кодекс. Что искали в доме покойного Ефремова — так и осталось неясным. Почти все, что до сих пор было известно об этой истории, в том числе самым близким к Ефремову людям, собрано и опубликовано в статье А. Измайлова “Туманность”...

---

ВЫДЕРЖКИ ИЗ ПРОТОКОЛА ОБЫСКА С КРАТКИМИ ПОЯСНЕНИЯМИ Т. И. ЕФРЕМОВОЙ:

"4 ноября, 1972 года.

Присутствовали сотрудники Управления КГБ при Совете министров СССР по городу Москве и Московской области: Хабибулин…. (всего девять мужских и одна женская фамилия. — А. И.) с участием понятых… в присутствии Ефремовой Таисии Иосифовны и Лукьяновой Марии Федоровны, временно проживающей с Ефремовой… с соблюдением требований и статей 169, 171, 176, 177 УПК РСФСР на основании постановления оперуполномоченного УКГБ… от 3 ноября 1972 года произвел обыск… Обыск начат в 10.45 (Т. И. Ефремова: "Когда окончен, не написали. Он после полуночи закончился. То есть больше полусуток").

Перед началом обыска Ефремовой Т. И. было предложено выдать указанную в постановлении на обыск идеологически вредную литературу, на что Ефремова заявила, что в ее квартире и у нее идеологически вредной литературы не имеется. Затем был проведен обыск в двух комнатах, в кухне, ванной и подсобных помещениях.

При обыске обнаружено:

…Фотоснимок мальчика во весь рост без головного убора. Одет во френч. В ботинках. Размер фото… На обороте фотокарточки записано: "И. А. Ефремов. Бердянск. 17-й год".

Фотокарточка мужчины с пистолетом в руке, на голове шапка, голова обернута материей. На обороте запись: "23 год". Размер фото… (Т. И. Ефремова: "Это шуточная такая фотография была").

Фотокарточка мужчины. На голове форменная фуражка с кокардой. Во рту трубка. На обороте написано: "25 год".

Ефремова пояснила, что на указанных фотокарточках изображен ее муж, снимки относятся к 17, 23 и 25 году.

…Конверт размером 19Х 12 светло-бежевого цвета. На конверте надпись: "…моей жене от И. А. Ефремова". В конверте два рукописных вложения. Первое — на трех листах белой нелинованной бумаги размером 20Х 28. На первом листе текст начинается со слов "Милая, бесконечно любимая…" На третьем листе текст заканчивается записью: "1–7 мая, 66 года. Прощай". Бумага лощеная.

Второе вложение состоит из двойного листа бумаги с текстом, исполненным черным красителем. Текст начинается со слов: "Тебе, моя самая…" Закапчивается словами: "Ласка жизни моей. Волк". (Т. И. Ефремова: "Волк — это я Ивана Антоновича так звала").

…Книга на иностранном языке с суперобложкой, на которой изображена Африка и отпечатано: "Африкан экологие хомон эволюшн" и другие слова… За страницами 8, 20, 48, 112 заложены натуральные сушеные листья деревьев. За 8 и 20 страницами — по одному, за 48 и 112 страницами — по два листа. (Т. И. Ефремова: "Это мы с Иваном Антоновичем в 1954 году еще посадили дома семена гинго, и они у нас выросли. Потом деревья стали погибать, и мы решили отдать их в ботанический сад. Нам даже не поверили, что мы гинго вырастили дома. Это древнее хвойное растение. Вот мы отдали и на память оставили себе последние листочки").

…Оранжевый тюбик с черной головкой с иностранными словами.

Лампа, на цоколе которой имеется текст… (Т. И. Ефремова: "Это смешная лампа. Которая в лифтах. Ивану Антоновичу нужна была какая-нибудь лампа срочно, и лифтер ему дал").

…Письмо рукописное на 12 листах, сколотое скрепкой. Начинается со слов: "Многоуважаемый Иван Антонович, ваше письмо от 26 февраля…" Оканчивается словами: "…обтираюсь жестким полотенцем".

…Все вышеперечисленное с 1 по 41 номер изъято в рабочем кабинете, в котором работал И. А. Ефремов. Находилось на полках, на столе и в ящиках письменного стола. В холле на полках обнаружено и изъято: машинописный текст автора Гейнрихса под названием "Диалектика XX века". Фрунзе. 63–65 год. На 85 листах. В левом верхнем углу сшит белыми нитками…

…Различные химические препараты в пузырьках и баночках… (Т. И. Ефремова: "Это мои гомеопатические лекарства").

…Трость деревянная, разборная с вмонтированным острым металлическим предметом.

Металлическая палица из цветного металла, в конце ручки петля из тесьмы. Висела на книжном шкафу.

В процессе обыска специалисты использовали металлоискатель и рентген. Изъятые предметы упакованы в семь пакетов и одну картонную коробку. Опечатаны печатью УКГБ. Заявлений и замечаний от лиц, участвовавших в обыске, не поступило".

(Так как это только выдержки из протокола обыска, то опущено подробное перечисление изъятого с 1 по 41 номер: письма читателей, фотографии друзей на память, квитанции. — А. И.)

…Людей, которые обыск проводили, было много. Потом я посчитала — вместе с домоуправом двенадцать человек. Они между собой почти не говорили, а записками обменивались. Но нужно отдать должное — ставили на место все очень аккуратно. И все как в детективном фильме. Вот стоял букет, и Мария Федоровна хотела поставить его на окно. Сказали, что нельзя. У них было радио, они по нему переговаривались с машиной. Во дворе машина стояла, они ходили туда — я не знаю: отдохнуть, кофе попить. Только следователь, который протокол вел, не выходил никуда. Он пожилой был, валидол глотал изредка. Хабибулин. Ришат Рахманович. Вот последние письма Ивана Антоновича — следователь не разбирал почерка, и я должна была их ему читать. Я еще спросила: "А вам не стыдно?"

За мной и Марией Федоровной очень внимательно ходила эта их женщина. Наверное, для личного обыска, если бы он понадобился. Но все они очень предупредительны были. Еще когда эта женщина только вошла, она искренне удивилась: "Такой большой писатель, и такие низкие потолки у вас, и всего две комнаты!"

Мария Федоровна пыталась кого-то там из них поить чаем — все-таки очень долго это продолжалось.

Во время обыска зашел было ко мне наш давний друг Петр Константинович Чудинов, у него сейчас книга вышла об Иване Антоновиче. И вот когда он сюда позвонил, ему не открыли, хотя он видел свет в наших окнах…

(П. К. Чудинов: "Я проявил настойчивость. Мне потом открыли все-таки и спрашивают: что вам здесь надо? Я, говорю, двадцать лет в этот дом хожу и что мне надо — знаю, а вот вам что здесь надо? Не признались. А я взял и милицию вызвал. Милиционер пришел, сразу стал звонить от соседей в квартиру. А у них телефон спаренный, пришлось спускаться вниз, просить не занимать — у Ефремовой что-то случилось. В общем, весь дом загудел. Милиционера они успокоили, сказав, что здесь угрозыск работает".)

Потом моя сестра приехала, ей не дали войти. Она встала вот тут, в тамбуре, и говорит: "Не уйду, пока вы мне ее не покажете!" Я вышла. Иди, говорю, все в порядке.

Потом было очень смешно и очень страшно, когда потребовали открыть шкаф, где хранилась урна с прахом Ивана Антоновича. Я сказала, что не открою. Я поняла, что они могут урну вскрыть. Я им просто сказала: если вы дотронетесь до нее, я ее разобью. Видимо, по моему состоянию они поняли, что я это сделаю. Хабибулин меня успокоил. Отнесите, говорит, урну в ту комнату, и никто до нее не дотронется. И никто не дотронулся!

Когда они уходили, я спросила, как я друзьям своим смогу объяснить, что здесь происходило. Они ответили: лучше, конечно, если никто не будет знать. Каким же, говорю, образом, если весь дом на ноги подняли?! В общем, ушли они.

Я ничего не забыла. Каждое 4 ноября я стою у окна на кухне и смотрю, не идут ли ко мне…

2

Так это было. Таисия Иосифовна согласилась на нашу с ней беседу: "Расскажу, чтобы не было сплетен. А было так…"

Так это было. Но вот почему это было?! Итак, обыск проводили на предмет изъятия "идеологически вредной литературы". Что по тем временам, ныне именуемым застойными, считать таковой?

Например, роман, в котором сказано:

"Земляне обнаружили странную особенность в передачах всепланетных новостей. Их программа настолько отличалась от содержания общей программы передач Земли, что заслуживала особого изучения.

Ничтожное внимание уделялось достижениям науки, показу искусства, исторических находок и открытий, занимавших основное время в земных передачах… Не было всепланетных обсуждений каких-либо перемен в общественном устройстве, усовершенствований или проектов больших построек, организаций крупных исследований. Никто не выдвигал никаких вопросов, ставя их, как на Земле, перед Советами или персонально перед кем-либо из лучших умов человечества".

Или:

"…По закону Стрелы Аримана…

— Что еще за стрела?

— Так мы условно называем тенденцию плохо устроенного общества с морально тяжелой ноосферой умножать зло и горе. Каждое действие, хотя бы внешне гуманное, оборачивается бедствием для отдельных людей, целых групп и всего человечества. Идея, провозглашающая добро, имеет тенденцию по мере исполнения нести с собой все больше плохого, становиться вредоносной…".

Или:

"Я вижу, что у вас ничего не сделано для создания предохранительных систем против лжи и клеветы, а без этого мораль общества неуклонно будет падать, создавая почву для узурпации власти, тирании или фантастического и маниакального "руководства"".