Сэмюэл Ричардсон - Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов

• Название: Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов
• Автор: Сэмюэл Ричардсон
• Жанр: Европейская старинная литература

---

Впрочемъ ты конечно знаешь, что сія плутовка уже не разъ мною играла, и что она уничтожила бы безо всякаго затрудненія обѣщанное свиданіе. Ты былъ свидѣтелемъ той жестокости, которую я отъ того возчувствовалъ! Не клялся ли я, находившись въ чрезвычайной досадѣ, отмстить ей за оное? И когдабъ исполнить всѣ клятвы, или естьлибъ я и одну учинилъ, соотвѣтствуя ея ожиданію, или слѣдуя моимъ склонностямъ; то не имѣю ли я права сказать такъ какъ Кромвель:,,Дѣло идетъ о головѣ Короля или о моей, выборъ состоитъ въ моей власти; могу ли я хотя единую минуту мѣдлить?

Еще присовокупляю, что я примѣтилъ въ ея осмотрительности и безпрерывной печали, что она подозрѣваетъ меня въ какомъ ни есть худомъ намѣреніи, и мнѣ было бы досадно, чтобъ такая особа, которую я почитаю, была обманута въ своемъ ожиданіи.

Однако, дражайшей мой другъ, кто бы могъ подумать, безъ угрызенія совѣсти, оказаться виновнымъ хотя въ малѣйшей обидѣ противъ столь благородной и знатной дѣвицы. Кто бы не сжалился… Но, съ другой стороны, столь мало она на меня полагается, хотя видѣла себя принужденною выдти вскорѣ за такого человѣка, коего единое домогательство къ полученію ея составляетъ нещастіе для моей гордости! И теперь принимаетъ столь печальной видъ когда уже переступила предѣлы. И такъ какое право имѣетъ она къ моему сожалѣнію, наипаче къ такому, которымъ ея гордость совершенно будетъ поражена?

Но я не имѣю еще никакого рѣшенія. Я хочу разсмотрѣть до какой степени ея склонность въ состояніи ее довести, и какое движеніе почувствую я также отъ моея. Должно, чтобъ распря произошла съ равномѣрною выгодою. Къ нещастію моему, какъ съ ней ни увижусь, она заставляетъ меня чувствовать, что ея власть увеличивается, а моя ослабѣваетъ.

Впрочемъ какая она несмысленная дѣвушка, когда желаетъ вручить мнѣ свою руку тогда, какъ я исправлю свои поступки, и какъ непримиримые ея родители учинятся благосклоннѣе, то есть, когда они перемѣнятъ свою природу.

По истиннѣ, когда бы она предписала мнѣ всѣ сіи законы, то ни мало бы не думала, чтобъ безъ всякаго договору мои хитрости принудили бы ее выдти внѣ себя самой. Вотъ изреченіе любезной сей особы, которое я тебѣ раскажу въ другомъ случаѣ. Колико почитаю я себѣ за славу получивъ побѣду надъ ея неусыпностію и всѣми предосторожностями! Я, по моему мнѣнію, преодолѣлъ уже большую половину оныхъ. Я взираю на прочихъ людей съ видомъ величественнымъ и исполненнымъ превосходства; мое тщеславіе простирается до величайшаго степени. Словомъ, всѣ способности души моея погружены въ величайшемъ удовольствіи. Когда я ложусь спать; то засыпаю смѣючись. Я смѣюсь, я пою, когда просыпаюсь. Однако, я не могу сказать, чтобъ я усматривалъ что ни есть близкаго къ моему успѣху, почему же? потому что меня не почитаютъ еще довольно исправившимся.

Я тебѣ нѣкогда сказалъ, если ты о томъ вспомнишь, колико сія упорность безполезна для моей любезной; если я могъ ее склонить оставить домъ своего отца, и естьли буду разположенъ наказать ее вмѣстѣ за всѣ погрѣшности ея фамиліи, и за безчисленныя затрудненія, какъ я ее въ томъ обвиняю, ею мнѣ причиненныя? она ни мало себѣ не воображаетъ, чтобъ я о темъ думалъ, и что когда я сжалюсь въ ея пользу; то мнѣ токмо стоитъ воспомнить оное, дабы придти въ ожесточеніе, соотвѣтствующее моимъ намѣреніямъ.

О дражайшая Кларисса! разсмотри все со вниманіемъ. Оставь надмѣнные свои взгляды. Естьли ты чувствуешь ко мнѣ равнодушіе; то не думай, чтобъ твое чистосердечіе могло послужить тебѣ извиненіемъ, я того не упущу: разсуди, что ты находишься въ моей власти. Естьли ты меня любишь; то равномѣрно не сомнѣвайся, чтобъ притворная откровенность твоего пола могла тебѣ послужить болѣе съ толико гордымъ и ревнивымъ сердцемъ, какъ мое. Впрочемъ вспомни, что всѣ грѣхи твоей фамиліи обращены будутъ на тебя.

Но, Белфордъ! когда я увижусь съ моею Богинею, когда узрю себя передъ блестящими лучами очей ея; то куда изчезаютъ всѣ сіи недоумѣнія, происходящія отъ неизвѣстности моихъ мнѣній и смущенія мучительныхъ моихъ чувствованій?

Какія бы ни были мои намѣренія, но ея проницательность принуждаетъ меня приступить къ дѣлу. Ничто не можетъ уничтожить моихъ предпріятій. Она будетъ моею женою, если я то захочу: ето такая власть, о которой я не сомнѣваюсь. Первыя ученія, хотя одинакія для всѣхъ молодыхъ людей, вступающихъ въ училище, отличаютъ различность ихъ разума, и открываютъ съ начала Юриспрудента, Богослова и Доктора. Итакъ поступки моей любезной покажутъ мнѣ, въ качествѣ ли жены, должна она принадлежать мнѣ. Я буду помышлять о бракѣ тогда, когда рѣшусь исправиться. Еще довольно будетъ времени для исполненія перваго, говоритъ моя любезная; а я говорю для послѣдняго.

До коль будетъ заблуждаться мое воображеніе? Сіе проклятое дѣло доходитъ до такого состоянія, въ коемъ по истиннѣ не знаю на чемъ остановиться.

Я тебѣ сообщу мои намѣренія, какъ скоро самъ узнаю оныя. Я тебѣ скажу для чего дѣлаю то, и для чего не принимаю другаго. Но мнѣ кажется, что отставши столь далеко отъ моего предмѣта; весьма уже поздо возвращаться къ оному. Можетъ быть ежедневно я къ тебѣ буду писать все то, о чемъ по случаю освѣдомлюсь; и я найду, со временемъ, средство пересылать къ тебѣ, мои письма. Не ожидай большей точности и связи въ моихъ письмахъ. Тебѣ довольно познать изъ нихъ только верховную мою власть, и печать твоего начальника.

Письмо XСVII.

АННА ГОВЕ, къ КЛАРИССѢ ГАРЛОВЪ.

Во Вторникъ въ вечеру 12 Апрѣля.

Извѣстіе твое, любезная моя, не позволяетъ мнѣ болѣе ничего желать. Ты всегда имѣешь благородную душу заслуживающую удивленіе; обнаженную притворства, искуства и самаго желанія уменшать или извинять свои погрѣшности. Единая въ свѣтѣ твоя фамилія способна довесть до такихъ крайностей такую дѣвицу, какъ ты.

Но я нахожу въ твоей благосклонности излишнюю горячность къ симъ недостойнымъ родителямъ. Ты принимаешь на себя всю хулу съ толикимъ чистосердечіемъ и столь малою пощадою, что и самые величайшіе твои враги ничего не моглибъ присовокупить къ оной. Теперь, какъ я уже о всемъ подробно увѣдомлена; то и не удивляюсь, что столь смѣлой и предпріимчивой человѣкъ… Меня прерываютъ.

Ты сопротивлялась съ большимъ усиліемъ, и гораздо долѣе… Я еще слышу, спрашиваетъ меня матушка, и желаетъ знать, чемъ я занята.

Ты весьма далеко простираешь противъ себя свой гнѣвъ. Не укоряла ли ты себя съ начала? Въ разсужденіи перваго твоего поступка, состоящаго въ отвѣтствованіи на его письма; то конечно единая была ты, которая старалась о безопасности такой фамиліи какъ твоя, когда ея Герой столь глупо впутался въ ссору, ввергающую самаго его въ опасность. Выключая твоей матушки, какъ будто въ принужденіи находящейся, можетъ ли хотя единаго кого изъ нихъ назвать умнымъ?

Еще, извини любезная моя… Я слышу, что пришелъ самой глупѣйшей человѣкъ, дядя твой Антонннъ; безмозглой, гордѣйшей и самой закоснѣлой въ своемъ намѣреніи…

Онъ пришелъ вчерась съ видомъ надутымъ гордостію, запыхавшись, и будучи колеблемъ яростію, до приходу моей матери, онъ съ четверть часа пробылъ въ залѣ, и топалъ безпрестанно ногою. Она сидѣла за уборнымъ своимъ столикомъ. Сіи вдовы столько же жеманны, какъ и старики. Ни для чего въ свѣтѣ она бы не согласилась съ нимъ видѣться въ дезабилье. Что бы значило такое притворство?

Причина, для которой пришелъ Антонинъ Гарловъ, состояла въ томъ, дабы вооружить ее противъ тебя, и изъявить передъ нею нѣкоторую часть той ярости, въ которую приводитъ ихъ твое бѣгство. Ты можешь о томъ судить изъ случившагося. Сіе безмозглое чудовище хотѣло разговаривать съ моею матерью на единѣ. Я не привыкла къ такимъ изключеніямъ, кто бы ее ни посѣщалъ.

Они замкнулись, ключь находился съ ихъ стороны, они весьма тѣсно стояли; ибо я сколько ни старалась подслушивать; но не могла явственно ихъ слышать, хотя они весьма долго занимались своимъ разговоромъ.

Нѣсколько разъ приходило мнѣ на мысль приказать отворить двери. Естьлибъ я могла надѣяться на мою умѣренность; то бы спросила для чего мнѣ не позволяютъ туда войти; но я опасалась, что бы получивши позволеніе, не могла забыть, что домъ принадлежитъ моей матери. Я конечно бы приказала выгнать сего стараго чорта въ шею. Приходить въ чужой домъ для оказанія своего сумозбродства! и оскорблять ругательствами мою дражайшую, мою невинную пріятельницу! а моя мать, слушала оное съ великимъ вниманіемъ! Оба по видимому оправдывались, одинъ, что споспѣшествовалъ къ нещастію дражайшей моей пріятельницы, другая, что отказалась подать ей убѣжище, которое могло бы произвесть примиреніе, коего добродѣтельное ея сердце желало, и которое моя матушка, съ тою дружбою, какую всегда тебѣ оказывала, долженствовала бы почитать за великую честь употребить въ семъ случаѣ свое ходатайство! Была ли бы я въ состояніи сохранить терпѣливость?