Генри Олди - Рубеж

• Название: Рубеж
• Автор: Генри Олди
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2002
• ISBN: 5-04-006652-Х

...И вот они встретились: заклятый герой-двоедушец и чернокнижник Мацапура-Коложанский, отважная панна сотникова и мститель-убийца Иегуда бен-Иосиф, Блудный Ангел и волшебница Сале Кеваль - а вдобавок еще и новорожденный «чертов сын», будущий то ли Спаситель, то ли Антихрист. Они встретились на своем последнем рубеже, и содрогнулись величественные Малахи, чья плоть - свет, а душа... а души у них нет. И вот они встретились: «философский боевик» Г.Л.Одди, тонкая лирика М. и С.Дяченко, криптоистория А.Валентинова - звездный состав авторов. Малороссия гоголевских времен, древне иудейское мистическое учение Каббала, экзотика фэнтезийных земель и реальность горящих хат под Полтавою; и человек, обыкновенный человек, который стремится найти свою судьбу и свое достоинство, желая выйти за границы дозволенного, - это все «Рубеж».

---

Я невольно усмехнулся. Чтобы попасть в Шеол, не нужны никакие обряды. Да и глупость все это - сказки для сапожников и портных. Шеола нет, как нет и Рая. Есть другое, совсем другое…

- Только… - пани Сале нахмурилась, качнула головой. - Там сказано, что для обряда нужна "чистая кровь". Господин Станислав считает, что это кровь детей. Он говорит, будто такая кровь нужна для всех обрядов, связанных с выходом за пределы этого Сосуда…

Точно, считает. Теми детьми, что в замок попали, можно целый пригород заселить. И не просто младени ему нужны! лишь те, что совсем крохи, только от бабки-повитухи. А нас, жидов, еще обвиняют, будто мы замешиваем мацу на крови христианских младенцев!

- Я сделала большую глупость, господин Юдка. Когда мы переходили Рубеж, стража… Малахи едва не задержали господина Рио. Я решила откупиться и отдала свой амулет - крючок, ловящий чужие заклинания. С ним было бы легче.

Двойника не хотели пропускать? Так-так, запомним! Выходит, Малахам не по душе лишняя душа! Значит, и мне через Рубеж не пробраться - обычным путем.

Обычным - но есть и другие.

- И вы решились, госпожа?

Пани Сале не ответила, и я понял - решилась.

Ее не страшат "Багряные Врата".

И кровь - тоже не страшит.

- Мой господин, кажется, собирается пойти с вами?

Она улыбнулась - легко, чуть снисходительно.

- Он очень любопытен, господин Станислав. И жаден. Но что он там сможет сделать - один? Даже если возьмет с собой своих воинов…

Я не стал возражать, хотя и мог. Сотня хлопцев с мушкетами в Сосуде, где не знают, что такое порох! Да и одному всегда есть, что делать. Жизнь спасать, например. А ко всему еще - ребенок, чумаков брат.

Пленник!

Не зря пану Рио велели его найти!

Послали его - а вернется с Пленником пан Мацапура-Коложанский. Вернется - и просто так не отдаст. А может, и вовсе отдавать не станет.

Умен пан Станислав! Чтобы отхватить руку, ему не нужен палец - хватит и тени пальца.

- А ваши друзья, госпожа?

Снова улыбка, такая же снисходительная. Понимай, как знаешь: то ли обмануть пана Станислава задумала, то ли пана Рио тут оставить - черкасам на съедение.

А может, еще проще: велели ей одной вернуться - с ребенком.

Одной!

А что амулет свой отдала - не беда. Повернется пан Станислав к ней спиной в постели…

Вэй, я бы не повернулся!

Негромко хлопнула дверь.

Он!

Вставать не стал - чтобы пан Мацапура лишнего не заподозрил. Ничего плохого: сидит пан надворный сотник, гостью разговором занимает.

А что Малахи разговоры подслушивают и зубами скрипят (если Святой, благословен Он, даровал им зубы, конечно), то моему пану не увидеть.

- Гу-у! Гу-гу!

Все-таки я вскочил - от неожиданности. Что значит, "Гу-гу"?

- Гу-гу! Да… Да!… Дай!

Топот крохотных ножек. Кто-то маленький, в коротком балахончике, косолапо пробежал по комнате, остановился у столика.

- Дай! Дай!

"Дай!" явно относилось к вееру. Сколько тут бывал, этот веер все время лежал на одном и том же месте. И никто, кроме пана Станислава, уже не скажет, откуда он взялся - легкий, изящный, с бабочками, летящими по тонким бамбуковым пластинкам.

- Дай!

Маленькая ручка потянулась вперед - и опустилась, не достав. Маленькая детская рука - с четырьмя пальцами.

Пленник!

Да, плохо быть жидом - даже не перекрестишься! Ведь этому мальцу и месяца от роду нет!

- Дай!

Взгляд нечеловеческих - от висков к переносице - глаз обжег, словно на меня взглянуло Пламя Эйн-Софа.

Взрослые глаза.

Страшные.

И лицо… Не бывает у детей таких лиц!

Послышался знакомый смех. Пан Станислав шагнул к столику, протянул веер.

- Держи!

Ребенок довольно засопел, прижал добычу к груди.

- Гу-у! Гу-гу!

И вновь я почувствовал страх. Брат Гриня Чумака не гугукал, как несмышленый младенец. Он говорил, пытался сказать, но не мог.

Пока что - не мог.

- Прошу прощения, пани и панове! Этот маленький пан меня слегка задержал.

Пан Станислав улыбался, на пухлых щеках обозначились знакомые ямочки. Ни дать ни взять, добрый дед, радующийся внуку-первенцу.

Интересно, когда он "чистую кровь" по углам пентаграммы льет, тоже так улыбается?

- Этот маленький пан очень любопытен. А ну-ка, подойди к пану Юдке! Можешь подергать его за бороду, он не обидится!

Мне бы посмеяться. Во-первых, шутит пан Станислав. Во-вторых, почему бы и не подергать пана Юдку за бороду?

Посмеяться бы - но я даже не улыбнулся.

Он понял!

Ребенок, видевший меня пару раз за всю свою жизнь (вэй, тоже мне жизнь, месяц всего!) - понял!

Простучали маленькие ножки. Пленник подбежал ко мне, чудные глаза смотрели твердо, не мигая.

Сдерживая страх, я наклонился, дернул губы улыбкой.

Вот она, борода, хватай!

Ручонка протянулась вперед. Уже другая, не с четырьмя пальцами - с шестью.

Я стиснул зубы.

Святой, благословен Ты! Не допусти!

Шестипалая ручка застыла, медленно опустилась.

- Гу-у! Гу!

Он что-то требовал. Чудные глаза взглянули в упор.

И сразу исчезли Тени…

Я был тут, я никуда не делся.

Но это был уже не я…

Кто-то другой сидел в старом тяжелом кресле.

Нет! Не сидел!

Стоял!

Вокруг был незнакомый сад, чужие лица - и только запах гари, такой привычный, был знакомым.

Дом пылал, пылал сад…

…Магнолии горели неохотно.

Дом, в полотнищах черного дыма, не желал сдаваться. Все эти старинные гобелены, посуда из серебра и фарфора, все эти ткани и резное дерево, дубовые балки и расписная известь потолков - все это сопротивлялось огню, как умело, и розовый мрамор садовых статуй давно уже сделался черным от копоти.

На коробку с коллекцией шлифованных линз наступили сапогом.

Собаку убили. Кошки разбежались. Улетела ручная сова, а белые мыши так и остались в доме.

Поперек усыпанной гравием дорожки лежит грузное тело тети. А там - дальше - бабушка, а няню куда-то волокут, выкручивая тонкие, в медных браслетах, руки…

И за сотни верст вокруг нет ни одного мужчины.

Ни одного; только потные гиены в стальных рубахах, несколько женщин, уже мертвых или все еще обреченных, горящие магнолии - и я, задумавший обороняться шелковым сачком для ловли бабочек.

Обо мне вспомнили. Сразу несколько рыл обернулось в мою сторону, в редких бородах блеснули белые зубы. Кто-то, временно оставив награбленное, двинулся ко мне - как бы небрежно, как бы привычно, как бы мимоходом, потому что всего и дела-то, что сгрести за шиворот обомлевшего от страха мальчишку, щенка, не сумевшего спасти даже свою белую мышку.

А тетя лежит поперек дорожки и уже ничего не видит. И бабушке все равно. А няня…

Белый платан за моей спиной устал бороться и вспыхнул снизу доверху, будто облитый маслом. Вместе с дуплом, вместе с гнездом болотницы, вместе с муравейником…

Я знал, что не могу отменить случившееся - и знал, что оставить все как есть тоже не сумею. Зачем я здесь, кто я такой, если не сумел защитить свой дом, свою бабушку, няню, тетю?…

Я отступил на шаг. Еще на шаг. Шелковый сачок в руках дрожал. Гиены ухмылялись, но я боялся не их.

Я ненавидел себя. Я стыдился себя, слабого; я пожелал, сам до конца не осознавая своего желания. Изо всех сил пожелал…

И шагнул в костер.

Вспыхнули волосы, боль впилась в щеки, в кончики пальцев.

Я дернулся, пытаясь вырваться, вынырнуть из страшного видения.

Рванулся…

- Пан Юдка? Да что с вами?

Лицо пани Сале было рядом - встревоженное, слегка растерянное.

- Сейчас! Тут у меня нюхательная соль…

Вот уж не думал, что в библиотеке пана Станислава есть нюхательная соль! Откуда?

Я глубоко вздохнул, прогоняя остатки кошмара.

Чужого кошмара.

Чужого - но такого знакомого.

Встал, улыбнулся, поправил сбившуюся на ухо кипу.

- То я прошу прощенья у моцного пана и сиятельной пани…

- Это я у тебя прошу прощения, пан Юдка! - пан Станислав улыбнулся, хлопнул по плечу. - Да не вставай ты! Эх, мой грех, загонял я тебя! Ни дня субботнего не чту, ни дня воскресного…

Пан Станислав качал головой, усмехался дружески, но я уже не верил - ни его улыбке, ни добрым словам.

Я оглянулся - Пленник исчез.

Ясно…

Пан Мацапура продолжал улыбаться, что-то твердить о том, как вредно три ночи подряд не спать, но я не слушал. Умен мой пан! Наверное, так и было: взглянул он в глаза Пленнику, то ли случайно, то ли заподозрив что - и провалился в пропасть.

В ЧУЖУЮ пропасть.

В бездны чьей-то памяти.

Да, пан Мацапура умен! Не испугался (а может, испугался, да себя преодолел) - и проверить решил.

На мне.

На своем верном псе Юдке.