Владимир Савченко - Призрак времени

• Название: Призрак времени
• Автор: Владимир Савченко
• Жанр: Научная Фантастика

Через сорок лет вернуться к вещи, которую считал своей неудачей, и найти для нее новое решение, само по себе, наверно, фантастика. Повесть написана в 1961 году, долго нигде не брали, возвращали с ругательными отзывами. Наконец, опубликовал в переводе на украинский в киевском журнале «Наука та життя», на украинском же и издал в «Молоди» позорным по тем временам для фантастики тиражом 30 тыс. экземпляров. И стояла, как сирота, эта книжица на полке единственная непереиздававшаяся, ни на какой язык непереведеная.

Насколько я махнул на нее рукой, видно из того, что перенес отсюда в роман «За перевалом» эпизод с перехватом; так раскурочивают негодные для работы устройства. И рукопись утратил. Обычно я сжигаю рукописи после издания на русском, когда есть из чего сделать расклейку; а с этой не стал и дожидаться. Настолько мне внушили, что вещь никуда не годится.

В 2000-м перечитал: да нет, какого черта, — идейка-то хороша. И до сих пор не эксплуатируется. Да и исполнение не хуже, чем нынче пишут. И — взялся переводить обратно на родной язык. Вчитался — ожили персонажи, завели проблемы — со второй половины стал писать заново. Затем и первой досталось.

Теперь судите: удача или неудача.

---

Он очистил от инея верхнюю грань контейнера. Там, в прозрачной толще льда, застыл мужчина. Глаза его были закрыты, под белой кожей выразительно выступали мышцы. Антон Летье, или просто Тони, первый пилот.

Иван установил контейнер под рефлекторы генереторов. Стефан повернул выключатель. Мощный поток сверхвысокочастотной энергии прошил сразу лед и тело. В неуловимый миг восстановилост тепловое движение молекул. Лед стал водой. Тело Тони из синего превратилось в бледно-розовое.

Но пилот не проявил признаков жизни. Обмякшее тело безвольно качалось в воде.

— Что это с ним? — обеспокоился Март.

— Придурюется… — бормотнул Корень, закатал рукава, погрузил руки в воду и энергично пощекотал Тони. Тот сразу подхватился, выпрямился, по грудь высунулся из воды.

— А, это ты, Иван… погоди, а почему? Мы ведь дежурим после Галинки и Марины. — В его глазах мелькнуло разочарование.

Расплескивая воду, он выскочил из контейнера, тряхнул головой, откинул назад мокрые волосы. Вопросительно взглянул на товарищей.

— Что-то случилось, ребята?

Вместо ответа Корень протянул ему полотенце.

— Одевайся, сбор через тридцать минут в отсеке управления.

Нагая Марина Плашек просвечивала сквозь мутноватый слой льда, как в полумраке: это подчеркивало извечную прекрасную тайну женственности, женского тела. Сейчас она раскроет лучисто-серые глаза, соберет в тяжелый узел пепельные волосы и слегка смущенно усмехнется. Иван положил руку на край контейнера — холод почувствовался и сквозь асбестовые рукавицы.

Женщины на корабле… Марина, Галя. Обе чудесные, каждая по-своему. Рядом с ними хотелось быть красивым и остоумным. Хотелось нравиться им. Понятное дело, что за товарищеским отношением прятались и другие чувства. Но никто не пытался сблизиться, понимая, как это усложнит жизнь на корабле.

Прятать такие чувства было легче, пока астронавты жили на звездолете все вместе, трудились, все были на виду. Когда же начались дежурства по двое, "нестойкое лирическое равновесие", как называл ситуацию Бруно, могло быстро нарушиться. Поэтому капитан своей властью определил: Марина и Галя дежурят в одной смене. И точка.

… Первым Марина после пробуждения увидела Кореня, улыбнулась радостно и удивленно; на щеках возникли чудесные ямочки. Потом заметила и Марта — уголки губ дрогнули, улыбка исчезла.

Отжимая мокрые волосы, она смотрела на них.

— Давно я не видела вас такими небритыми, парни, Что-то случилось, а?

Корень коснулся ладонью подбородка, наткнулся на щетину.

— В самом деле, не побрились…

Бруно Аскер даже во льду, казалось, о чем-то размышлял.

— Полнеете, физик. Если так пойдет, следующий раз вас не удастся проморозить, — заметил Март, помогая ему выбраться из контейнера.

… Корень не раз спрашивал себя: вот если бы он, Иван Корень, сперва яростно нападал на проект звездолета-мастерской, а потом пришел проситься в состав экспедиции, — приняли бы его? Никогда и ни за что. Посмеялись бы в лицо. Потому что он человек обыкновенный; Иван это давно понял и не печалился напрасно. Правда, сделал и достиг в жизни немало. Но все созданное им не имело всепокоряющего блеска таланта; ну, умел работать, бороться, отстаивать свое, добиваться результатов — но и только.

А Бруно приняли. Бруно Аскер! Этим все сказано.

Корень усмехнулся, вспомнив юбилей Аскера, тридцатилетие "плодотворной научной деятельности". В надлежащий день и час у входа в лабораторию Аскера (он тогда работал в области ядерного аннигилята) собрались ученые, студенты, корреспонденты, просто любопытствующие. Брун вышел в синем, перепачканном графитом и маслом халате. Из толпы выделился пожилой солидный дядя с бумажкой в руке, откашлялся… Но юбиляр его опередил, заговорил первый: "Любовь к круглым числам свойственна тем, кто плохо умеет считать. К тому же я сторонник двоичной системы. А в ней 30 число некруглое…" — и пошел по своим делам.

Бруно вылез из контейнера пробуждения, как из бассейна: отфыркнулся, вытряс воду из правого уха.

— Заболеваем зеркальной болезнью, физик, — решил Корень присоединить и свое мнение к предыдущему.

— Что за болезнь, впервые слышу, — покосился в его сторону Брун, вынимая из шкафчика одежду.

— А это когда свои ноги могут увидеть только в зеркале…

— Хм… остроумно, но и только. — Бруно легко наклонился, достал ладонями пол. — Понадобится — похудею. — Достал из штанов сигарету, закурил, пошел.

"Уже понадобилось", едва не крикнул ему вслед Корень.

Остался последний контейнер. Иней на нем оттаял, пока размороживали других. Галина Крон лежала во льду, закинув руки за голову. Корень подкатил контейнер к площадке генераторов, когда в отсек вошла Марина.

— Капитан, я давно собиралась сказать тебе… — решительно начала она — и запнулась. Повернулась к Марту. — Стефан, оставь нас, пожалуйста. Мы управимся вдвоем.

Тот вопросительно посмотрел на Кореня.

— Хорошо, иди, Стефан.

Когда Март вышел, Марина сказала, смущенно улыбнувшись:

— Понимаешь, Иван… Галина ждет ребенка.

У Кореня на миг потемнело в глазах. Только этого сейчас нехватало. Он внимательно посмотрел в контейнер. Да, похоже. Животик Галины был несколько выпячен вверх. "Летье?.." Похоже. Стало понятно разочарование в глазах пилота при пробуждении.

Как-то выходило, что Крон всегда работала с Тони. А однажды капитан, зайдя в оранжерею, увидел, как Галина растрепала шевелюру пилоту. От счастья тот был похож на мальчишку. Корень не придал тогда этому значения. И зря…

— Марина, — капита чувствовал себя неловко, — но вы же дежурили вместе!..

И заметил, как женщина закусила губу, а в глазах появились лукавые искорки.

"Вот так, капитан. Девушка полюбила — и все твои хитрые психологические построения, все приказы разлетелись, как пожелетвшие листья под ветром. Неважно что космос, что усложнится и без того непростая жизнь всех… Она любит, у нее будет ребенок. Это первично. Это выше расчетов… Надо оберегать ее от перегрузок, от тяжелой работы."

— Иван, они любят друг друга. Любят!

От ее взгляда Кореню стало еще более не по себе.

— Я понимаю… — вспомнил, для чего делает экстерное пробуждение, не сдержал досаду: — Ах, как же это не во-время!

Марина теперь смотрела на него холодно.

— Вы правы, капитан, это действительно не во-время… Вы, похоже, такой правильный человек, что для вас подобное никогда не окажется "во-время".

Корень тяжело вздохнул, сдерживая вспыхнувший гнев. Побагровел, отчеканил:

— Ошибаетесь, биолог Плашек. Я люблю детей, как все. У меня не было своих, не было семьи — так уж получилось. А сейчас я вспомнил о дисциплине и товариществе. И о том, что до ближайшего родильного дома более четырех парсек.

— Извини, Иван, — тихо сказала Плашек.

У того играли желваки.

— Становись к генераторам… — надел рукавицы, выкатил контейнер на площадку.

III.

Отсек управления был самым большим помещением на "Буревестнике". Передняя стена в экранах, табло, циферблатах, индикаторных лампах. Перед ней поворачивающийся пролет штурманского мостика; он закреплен в боковых стенах шарнирами, чтобы поворачиваться и по векторам ускорений. Здесь скошенные тумбы пультов, кубы путевых самописцев, навигационные гироавтоматы.

Потолок отсека по диагонали пересекает черная полоса с фосфоресцирующими вкраплениями — звездная карта их направления. Световое перо ведет по ней зеленую линию, их путь — ведет в сторону оранжевой точечки на краю полосы…

"А карту-то придется исправлять, а то и менять," — подумал Корень.

Включили верхний свет. Газовые трубки за шторками фильтров залили отсек мягким желто-зеленым, будто в солнечный день в лесу, светом.

Астронавты расселись в креслах у стен. Тони Летье, поглядев на капитана, не сдержался:

— Иван, ты выглядишь, как гоголевский городничий перед фразой: "Я пригласил вас, господа, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие…"

Все, кроме Кореня и Марта, заулыбались.

— Ты угадал, так оно и есть, — кивнул пилоту капитан. — Я в самом деле пробудил вас, чтобы сообщить пренеприятнейший факт: мы летим не туда.

— Неплохо сказано, — спокойно пробасил Бруно.

— Я говорю ответственно и серьезно! Мы действительно летим не в ту сторону. С самого начала.

В отсеке стало тихо. Астронавты недоуменно и тревожно смотрели на капитана. Тот рассказал о наблюдениях Стефана Марта и своей проверке их.

— Звезды Г-1830, к которой мы командированы, звезды со странными параметрами — там нет, надо тормозить и поворачивать, — заключил Корень. — Мы со Стефаном не могли это решить за всех. Если кто-то сомневается в правоте наших выводов, у кого-то есть идеи дополнительной проверки, — высказывайтесь. Дело очень серьезное, не до самолюбий. Если этого нет — надо решать, как быть дальше.